Читать интересную книгу Черные банкиры - Фридрих Незнанский

– Куда же вы без машины?

– Не беспокойтесь, я возьму такси.

– Не кипятитесь. Поедемте вместе, посмотрим, вдруг там нужна наша помощь.

– Спасибо, Виктор Онисимович!

– Скажите, а если и там тоже все взлетит на воздух?

Грязнов поморщился, как от зубной боли, посмотрел на Овражникова с сожалением и сказал:

– Как же вы не понимаете! Здесь взрыв организован с той целью, чтобы все подумали, будто у Рустама кругом враги, которые готовы уничтожить и его самого, и его имущество. А вот взрывать квартиру Тамары нет никакого смысла, ибо станет ясно, что именно Такоев совершил это преступление из ревности.

– Уговорили. Все, поехали. Уж если погибать, так вместе, не с кого будет и спрашивать.

Овражников сел за руль машины, Грязнов рухнул на переднее сиденье. Он был готов теперь к самому плохому.

Во дворе Тамариного дома, напротив подъезда, Овражников и Грязнов увидели ее розовую «хонду». Значит, хозяйка заезжала домой. Теперь предстояло узнать, что было дальше?

Мужчины поднялись по лестнице, Грязнов отпер ключом дверь. Они вошли в квартиру, в которой царил жуткий беспорядок, вещи были разбросаны, шкаф распахнут. Будто хозяйка куда-то безумно торопилась и хватала самое необходимое, выбрасывая остальное.

Они заглянули в спальню, в ванную, ее нигде не было.

– Где же она? – спросил Овражников.

– Я сам хотел бы это знать.

– Может, где-нибудь с подружкой чай пьет, а мы тут с ума сходим?

– Дай Бог, – только и ответил Грязнов.

Он постоял посреди комнаты, озирая странный развал, сказал:

– У нее всегда был идеальный порядок. То, что сейчас здесь творится, совершенно на нее не похоже. Понимаете?

Они перешли на кухню. Овражников заглянул в холодильник, осмотрел стол, дотронулся до чайника и кастрюль, стоящих на плите.

– Все холодное, видно, даже и не завтракала, – сделал он заключение. – А посмотрим в мусорное ведро… Что это тут? – Он вытащил оттуда скомканный листок бумаги и подал Грязнову: – Посмотрите, похоже на записку.

На бумажке был короткий текст:

«Славка, родной мой, любимый! Прости меня за все. Судьба сильнее нас. Я вынуждена уехать с Рустамом. Целую тебя. Всегда твоя. Тамара».

– С вашего позволения, можно мне тоже прочесть? – попросил Овражников.

– Пожалуйста, читайте…

Овражников пробежал глазами записку, сказал:

– Да. Похоже, писала она. Значит, Такоев жив. И увез ее. Скорее всего, против ее воли.

– Теперь вы мне хоть на десять процентов верите?

– Верю на все сто.

– Как же это я о ней не подумал? Надо же было спрятать ее… Но кто мог предугадать?…

– Неужели вы думаете, что Рустам не нашел бы ее даже в Москве? Есть люди, которые своего никогда не упустят. Это судьба. Она права.

– А что ж мне-то теперь делать?

– Если преступник сам вел расследование, как вы думаете, к каким выводам он нас всех подталкивал? Вот то-то и оно. Простить себе не могу собственную близорукость… Что касается вашего конкретного дела, то образец пластита вы получите, возьмете копии актов экспертиз и можете с чистой совестью возвращаться в Москву. А по поводу всего остального нам придется обратиться в Министерство внутренних дел Чечни и просить их помощи, – сказал Овражников. – У нас были встречи с заместителем главного прокурора республики и есть предварительная договоренность о взаимопомощи по обезвреживанию преступников.

– Дай Бог, чтобы это принесло пользу.

Грязнов, придерживая раненую руку, чувствовал, как она начинает отекать и заполнять собой рукав кожаного пальто.

– Болит? – спросил Овражников.

– Да не то чтобы болит, а просто плохо. Все плохо.

– Надо к врачу.

– Это успеется. Меня сейчас больше волнуют результаты баллистической экспертизы.

– Тогда поедемте на службу! Кстати, там у нас и медицина имеется. Надо вашу рану обработать как следует.

Акты криминалистических экспертиз по обоим делам они получили только в конце дня. Заключения баллистиков дали основания предположить следующее: оставшихся в засаде расстреляли с крыши соседнего строящегося дома. Там были найдены три автоматные гильзы. Не исключено, что убийца имел оптический прицел: слишком точные были попадания. Эксперт-баллистик установил траектории пуль, и тогда все стало ясно. Но виноваты оказались и сами молодые офицеры: они готовили ужин, включив свет и даже не занавесив шторой окно.

Что же касается взрыва в квартире Такоева, то там было использовано то же взрывчатое вещество – пластит, которым подорвали в Москве банкира.

– Вот видите, как странно все завязывается на Такоеве? Случайность ли это? – сказал Грязнов.

Овражников ответил не сразу, он все еще не хотел исключить версии о том, что Рустама кто-то мастерски подставляет.

– У нас до сих пор нет полной уверенности, что все эти преступления совершены с участием Такоева.

– Но зато из записки Тамары мы знаем, что он жив, – возразил Грязнов.

– Но ведь и Тамару могли заставить написать эту записку совсем иные люди, понимаете? Вот что меня смущает.

Зазвонил телефон. Овражников поднял трубку и передал ее Грязнову, сказав:

– Это вас, из Москвы.

Вячеслав приложил трубку к уху и с радостью услышал голос Александра Турецкого. Прошло несколько дней, но они были насыщены столь сумбурными событиями, что Грязнову казалось, будто он живет здесь давно.

– Слава, как ты? – спросил Турецкий.

– Нормально.

– Я только что разговаривал с прокурором гарнизона, так что в курсе твоих дел.

– Дела не блестящие, вероятно, придется съездить в Грозный. Так складываются обстоятельства…

– Никуда ты не поедешь, дальнейшим расследованием дел твоего приятеля займутся другие люди. К тому же ты ранен. Если ты очень плохо себя чувствуешь, ложись там в госпиталь, если в состоянии ехать в Москву – возвращайся. Твоя миссия в Ставрополе окончена. Это просьба Кости и моя.

– Но я же здесь ничего толком не сделал.

– Сделал, не скромничай. Да и мы не сидели сложа руки. Рустам Такоев в самом деле жил в той квартире наездами. Он имеет отношение и к финансовым аферам наших банкиров.

– Я прошу тебя рассказать об этом Овражникову, а то он все еще верит в непогрешимость своего подчиненного.

– Конечно, расскажу, но прежде хочу быть уверенным, что ты возвращаешься в Москву.

– А куда мне деваться? До встречи. Передаю трубку Виктору Онисимовичу.

Овражников выслушал Турецкого, нахмурив брови, поблагодарил за информацию, простился, положил трубку, сказал самому себе:

– Какую змею на груди пригрел! Закрывал глаза на его просьбы, отпускал с работы. А ради чего? Чтобы он творил преступления?

– Зло постоянно рядится в одежды добра, иначе ему не выжить.

– Мы-то его жалели. Человек потерял семью. Старались облегчить ему жизнь, без очереди дали квартиру… – в сердцах произнес Овражников.

– Виктор Онисимович, я весьма благодарен вам за содействие в работе. Честное слово, приятно было познакомиться. Будете в Москве, заходите. Всегда рад встрече. А все огорчения забудутся, ибо надо жить дальше.

– Спасибо на добром слове.

– Я уезжаю, но душа моя остается здесь. Когда что-нибудь узнаете о Тамаре, сообщите, не сочтите за труд. Эта женщина – моя единственная надежда на счастье.

Следствие по делу банка «Ресурс» проводилось все-таки неквалифицированно. Умышленно или по небрежности не были изъяты необходимые документы, не были допрошены нужные свидетели, а ведь делать это надо было по горячим следам. Теперь же многие фигуранты разбежались по ближнему зарубежью, распались прежние фирмы, концы ушли в воду.

Всю свою работу Александр Борисович разделил на два этапа. Сперва изучил деятельность банка до момента смерти его директора Вадима Акчурина, а затем второй период – после прихода к руководству Аллы Бережковой.

Банковские документы и договоры подтверждали связь банка с израильской финансовой фирмой, гарантировавшей двадцать пять процентов годовых по депозитным счетам. Такие высокие ставки, очевидно, и привлекли Акчурина. Для начала банк «Ресурс» перевел в Израиль пять миллионов долларов, через месяц израильская финансовая фирма вернула долг с процентами, но одновременно получила от банка десять миллионов долларов. Вернув через месяц десять и две десятых миллиона, фирма получила пятнадцать миллионов и готовилась уже получить очередной перевод в двадцать миллионов. Но не дождалась. Именно в это время и умер Акчурин. Он мешал кому-то выкачать все деньги из банка и объявить его банкротом.

Турецкий понимал, что бесплатный сыр, как сказал однажды Семен Семенович Моисеев, бывает только в мышеловке. Заработать двадцать пять процентов годовых в Израиле невозможно. Такой доход можно получить только от торговли наркотиками или оружием. Не прерви Акчурин цепочку переводов, ее прервала бы израильская фирма, но, конечно, на стадии перевода денег из «Ресурса», а потом российским банкирам объявили бы: ребята, выметайтесь из помещения. Но по-прежнему неясно было, каким образом «Ресурс» выпал из списка банков – правительственных агентов. И как результат банк поэтапно был вытеснен из всех бюджетных счетов и инвестиционных программ. Он поплыл самостоятельно и захлебнулся в бурном финансовом море. Кстати, советником Аллы Бережковой в это время был Владимир Козлов, ее любовник.