Читать интересную книгу Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю - Леонид Вайсберг

А тут еще папа сказал, что поездка в Румынию и Болгарию отменяется. Вот тебе и раз! Ведь я на них целых две недели убил, планы Софии и Бухареста так зазубрил, что никакого провожатого не надо.

— Я даже рад этому, — сказал папа.

— Рад?

— Конечно. В памяти больше впечатлений останется. Крепче они будут.

Может, он и прав, только планы мои полетели кувырком. Где я возьму марки и значки этих стран? Папе легко так рассуждать. Взрослый. Захочет — и опять поедет за границу. А я?

— Почему не едем туда?

— Катаракты не пускают.

— Что?! — я аж подскочил. При чем тут катаракта моей бабушки? Это такая болезнь глаз, пленка белая их застилает. Бабуле недавно даже операцию делали, а то она совсем плохо видеть стала. Так то бабушка, а здесь Болгария и Румыния. — Неужели там у всех катаракты?

Спросил, и сразу показалось, что стенки купе того и гляди взлетят на воздух. Такой поднялся хохот. Особенно громко заливался «педагогика». Аж всхлипывал от удовольствия. А Надежда Сергеевна, полная женщина невысокого роста, так разошлась, что муж дал ей понюхать какое-то лекарство. Хохочут и пальцами в меня тычут. Да я не из безответных. Как рубану им:

— Смешно дураку, что ухо на боку!

И ходу из купе. Паза мной. Немедленно — говорит.

— Лучше умру!

— Грубиян!

— Неправда Просто я гордый, учил не давать спуску!

— Но не грубить…

— А если издеваются?

— Гм-м… — Папа у меня всегда быстро остывает. — Значит, ты и впрямь не знаешь, что такое Катаракты?

— У бабушки… — начал было я, но он не дал договорить.

И я узнал, что так называется порожистый участок Дуная длиною свыше ста километров. Еще он называется Железными воротами. Река здесь с ревом и грохотом прокладывает себе путь через горы. Особенно грозен Дунай в ущелье Казаны. Вода несется в нем со скоростью курьерского поезда. Обычно суда, хотя и с опаской, проходят через Катаракты. Но в этом году Дунай сильно обмелел, и пороги перекрыли дорогу. Поэтому пути сейчас в Румынию и Болгарию нет.

— А теперь пойди извинись.

Пришлось покориться. Только извинился я по-особенному, чтоб запомнили, что надо мною нельзя измываться безнаказанно.

— Извиняюсь… Папа велел…

Потом обождал с минуту и сказал:

— Катаракты — это ерунда. Скажите лучше, что такое Банда?

Мы с Петькой очень любим путешествовать по географическим картам, разыскивая на них всякие смешные названия. Вроде станции Ерофей Павлович или города Гусь-Хрустальный.

— Не задавай глупых вопросов, Павлик, — погрозила мне пальцем Надежда Сергеевна.

— Банды всегда остаются бандами, — это, конечно, сказал «педагогика».

И тут я как захохочу. Нарочно. Потом достал атлас и показал им не какую-нибудь банду, как они подумали, а море Банда. Возле Индонезии оно плещется. Вот как!

Все удивились, а я ушел из купе. Настроение у меня враз поправилось. А тут еще староста нашей группы приколол мне к пиджаку красный значок. Такого я еще ни у кого не видел. Небольшой флажок. На нем — золотистый теплоход на синем море. И надпись: «Интурист. Круиз».

— Что такое «Круиз»?

Этого староста не знал. Стали расшифровывать. И так вертели и этак — ничего складного не получилось. Ребус какой-то. А у меня на них никакого таланта нету. Другие ребята ребусы эти словно орехи щелкают, а я даже не пытаюсь. Зато по кроссвордам любому из нашего класса фору дать могу. Даже Женьке Новиковой. У нас с ней как-то соревнование было. Перед всем классом. Судьей тогда Валю Макарову выбрали. Дали нам по кроссворду, установили время. Так я свой на целых четыре минуты раньше Женьки решил. Разозлилась она — ужас. Еще бы! Не привыкла, чтоб ее по носу щелкали…

— Что же такое «Круиз»?

Наверное, я и впрямь очень любопытный. Староста «Круиз» сразу из головы выкинул, а во мне это слово гвоздиком засело. За окном проносились кукурузные плантации, поля, сверкающие на солнце тысячами ярко-красных помидорных капелек, веселые домики, а я все пытался раскрыть тайну загадочного слова. С тремя последними буквами кое-как справился. «У» — управление. «И» — «Интурист». «З» — заграница. Получилось: «Управление «Интуриста» за границей». Первые же две никак не давались — «К» и «Р».

Спросить? А вдруг это так же просто, как Катаракты? Нет, нет! Я вовсе не хотел, чтобы взрослые снова потешались надо мною.

В это время из купе вышел «педагогика». И, конечно, сразу ко мне. Тоже друг нашелся.

— Ну, ежик, как мы себя чувствуем?

Я даже не понял сразу, что это он ко мне обращается. Поэтому ничего не ответил. А «педагогика», заметив у меня новый значок, так и впился в него. Он еще прежде всем рассказывал, что дома у него специальная витрина со значками и что по Дунаю он едет главным образом для того, чтобы пополнить свою коллекцию.

— Где взял? Кто дал?

И тут я, как говорит моя бабуля, «поплыл по морям-океанам».

— Лично подарил наш главный интуристовский начальник.

— Тебе?

— Мне!

— Хм!

— Таких значков всего сто штук выпущено, — подлил я масла в огонь.

— Ну?!

— Точно-точно. Дают их только самым заслуженным работникам «Интуриста». Кто пятьдесят туристских групп свезет за границу, тот и получает. Да я теперь за этот значок у главного коллекционера города десять, а то и пятнадцать на выбор получу.

Ох, как разгорелись глаза у «педагогики»!

— А что такое «Круиз»? — спросил он.

— Не знаете?

— Нет…

— Так это же проще простого.

— Скажи, пожалуйста.

Если бы вы видели меня в этот момент, то наверняка поняли, какое наслаждение испытывал я, расправляясь с «педагогикой».

— Даю по буквам. «К» — квалифицированный. «Р» — работник. «У» — управление. «И» — «Интурист». «З» — заграница, — не моргнув глазом отбарабанил я. Расшифровку первых букв на ходу придумал!

— Значит, «Квалифицированный работник управления «Интуриста» за границей»… Тонко, тонко задумано… Заметил, как красиво звучат первые буквы — «Круиз», «Круиз»…

— Ага.

— Может, у него еще такой значок есть?

— Что вы!

— Меняемся? Я тебе за «Круиз», — «педагогике» очень нравилось это слово, — тоже пятнадцать любых значков дам.

— Пятнадцать?

— Пятнадцать!

— Мало.

— Ладно. Сразу пятнадцать, а еще пять, когда возвратимся домой… По рукам?

— Пусть уж…

«Педагогика» выгреб из кармана пиджака огромнейшую горсть значков. У меня аж глаза разгорелись. Отдал ему круизовский флажок и стал выуживать из горсти самые красивые значки. Один, два… пять… восемь… Когда подобрал пятнадцатый, к нам подошел староста. Ну… и вручил «педагогике» точно такой же значок, какой дал раньше мне. Ему выдали их для каждого туриста. Даже с запасом.

— Что э-т-о? — поперхнулся «педагогика». Если правда, что глаза у человека могут лезть на лоб, то они очутились у него на затылке. Я же быстренько состроил самую невинную физиономию: мол, знать не знаю, ведать не ведаю.

— Специальный интуристский значок для тех, кто путешествует по воде, — ответил староста.

— Для всех?

— Конечно! — удивленно посмотрел на него староста, не понимая, почему вдруг так разволновался этот всегда спокойный человек.

Потом староста обратился ко мне:

— Узнал, что такое «Круиз»…

— Ну?! — голос «педагогики» налился медью. Я оглянулся. Коридор был пуст — путь для отступления свободен. Значки на всякий случай сунул в карман.

— Слово это обозначает «путешествие по воде»…

— А «Квалифицированный работник управления «Инту…» — двинулся в мою сторону «педагогика».

Но только он меня и видел. Я улизнул в соседний вагон. Думаете, наверно, радовался во всю мочь. Еще бы! Так отомстить! Ничего подобного. Не очень красиво у меня с «педагогикой» получилось. И я решил так: пожалуется отцу — значки не отдам, извиняться не стану, промолчит — покаюсь, объясню, что бывают у меня моменты, когда вру без остановки, или, как говорит бабуля, «плыву по морям-океанам». И все же он будет теперь знать, что с Павликом Ливановым шутки плохи.

В вагоне, куда я попал, ехали ленинградцы и москвичи. Да, совсем забыл рассказать, что на теплоходе, которым мы поедем по Дунаю, будут туристы чуть ли не со всего Советского Союза. Даже сахалинцы! Они уже ждут нас в Будапеште. Интересно! На одном корабле — целая страна…

Поезд наш шел очень быстро. Так быстро, что меня, например, то и дело швыряло на стенки. Как в настоящий шторм. Некоторых туристов даже укачало. Конечно, женщин. Мы, мужчины, держались стойко. На остановках венгры весело махали нам руками и кричали «ждрастуй!».

Честно говоря, я очень скоро забыл о «педагогике». Нужно же было выяснить, наконец, что означают здесь огромные цифры на вагонах. И откуда только берутся эти вопросы? Мне иногда кажется, что кругом их — как мух. Не успеваешь отогнать одну — садится другая. И так без конца и без начала. Как сказка про белого бычка или песенка про двенадцать негритят, которые пошли купаться в море. Не жизнь, а сплошное «что» и «почему». И нужно найти ответ. Конечно, я понимаю, что это совсем не обязательно. Но иначе не могу.