Читать интересную книгу Железный Путин: взгляд с Запада - Ангус Роксборо

Беслан и «конституционный переворот»

Трагедия началась 1 сентября. В этот день российские дети по традиции возвращаются в школы после летних каникул. Беслан — небольшой город с населением в 36 000 жителей. Он расположен на северном склоне Кавказских гор менее чем в часе езды на запад от Чечни. Радостные дети, в новеньких формах, вместе со своими родителеми собирались у школы № 1. В девять часов во дворе школы началась торжественная линейка. Почти в это же время на территорию на армейском грузовике ворвалась группа вооруженных боевиков. Стреляя в воздух, они загнали более 1100 человек — детей, родителей и учителей — в здание. Это стало повторением трагедии в московском театре, за исключением того, что террористы хорошо усвоили предыдущий урок, и властям оказалось еще труднее разрешить кризис. Захватчики тщательно спланировали нападение; они изучили каждый уголок школьного здания. Десятки заложников были убиты в первые часы, и на протяжении последующих трех дней вся страна следила за тем, как разворачиваются кошмарные события. Террористы установили вокруг школы мины-растяжки и отказывались принимать в здание пищу, воду и лекарства. Вновь перед президентом Путиным возникла самая жуткая дилемма: как освободить заложников, спасти жизни людей и при этом не уступить требованиям террористов, среди которых, как обычно, было немедленное и полное признание независимости Чечни? Переговоры известного детского врача Леонида Рошаля и главы Северной Осетии с захватчиками ни к чему не привели. Дети, загнанные в школьный спортзал, мучились, страдая от страха, духоты и жажды. На третий день в школе прогремело два взрыва непонятного происхождения, после чего спецназ пошел на штурм. Бандиты оказали сопротивление. Двадцать восемь террористов были убиты. Но при этом погибли 334 заложника, в большинстве своем — дети.

Это был самый черный день в безуспешной войне России с терроризмом на своей территории. Чуть ли не свободная деятельность вооруженных групп и террористов-смертников приводила к гибели людей и сеяла панику среди населения, демонстрируя беспомощность власти и бессмысленность путинского заявления о «победе» в этой войне. Бесланская трагедия стала шестым крупным террористическим актом на протяжении одного 2004 г.

В феврале в результате взрыва в московском метро погиб 41 человек.

В мае, во время парада в честь Дня Победы, в Грозном в результате покушения погиб президент Чеченской Республики Ахмат Кадыров.

В июне группа чеченских террористов совершила нападение на столицу соседней Ингушетии. Они убили 95 человек и захватили большое количество оружия, которое позже было использовано в Беслане.

В августе террористы-смертники почти одновременно взорвали в воздухе два самолета. Погибли 90 человек.

В самом конце этого же месяца, ровно за сутки до Беслана, женщина взорвала себя у станции московского метро. Погибла она и десять случайных прохожих.

Субботним вечером 4 сентября по телевидению наконец выступил Владимир Путин. Его обращение к народу прозвучало через сутки после жестокого окончания операции в Беслане и спустя несколько часов после его поездки на место трагедии и встречи с некоторыми из оставшихся в живых заложников. Он выглядел глубоко потрясенным, говорил медленно и с большим чувством о том, что «на нашей земле произошла страшная трагедия». Подобно священнику на похоронах, он попросил людей «вспомнить всех, кто погиб от руки террористов в последние дни», и скорбно склонил голову. Но затем быстро перешел от недавнего кризиса к выражению далеко идущих и поразительных умозаключений, которые во многом стали определяющими его действия до конца президентского срока.

«В истории России было немало трагических страниц и тяжелых испытаний. Сегодня мы живем в условиях, сложившихся после распада огромного, великого государства. Государства, которое оказалось, к сожалению, нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира. Но сегодня, несмотря на все трудности, нам удалось сохранить ядро этого гиганта — Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией».

Это был странный стиль. Урок истории, проводимый в день национального траура, напоминающий о величии СССР. В последующих словах Путин выдал свою ностальгию по железной руке коммунистического государства, на смену которой пришла слабость.

«Мы живем в условиях обострившихся внутренних конфликтов и межэтнических противоречий, которые раньше жестко подавлялись господствующей идеологией. Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферу. Кроме того, наша страна, с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей, в одночасье оказалась незащищенной ни с запада, ни с востока. На создание новых, современных и реально защищенных границ уйдут многие годы и потребуются миллиарды рублей. Но и здесь мы могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально».

Намекая на силовые действия, которые вскоре последовали, Путин продолжил: «Мы проявили слабость. А слабых бьют».

Путин придал совершенно новое освещение террористическим нападениям. Он ни словом не упомянул о жестокостях вооруженных сил в Чечне — одной из главных причин возникновения доморощенного терроризма. На самом деле он вообще ни разу не произнес слово «Чечня». Вместо этого он возложил вину… на Запад! Он сформулировал свои обвинения странным, двусмысленным образом:

«Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия как одна из крупнейших ядерных держав мира еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому угрозу нужно устранить. И терроризм — это, конечно, только инструмент для достижения этих целей».

Путин словно хотел сказать, что нападение на Беслан стало частью западного заговора, направленного на расчленение Российской Федерации, и иностранные правительства используют террористов как инструмент для достижения этой цели. Далее он нарисовал народу апокалиптические картины, как лидер страны на грани войны.

«Как я уже многократно говорил, мы не раз сталкивались с кризисами, мятежами и террористическими актами. Но то, что произошло сейчас, бесчеловечное, беспрецедентное по своей жестокости преступление террористов, — это не вызов президенту, парламенту или правительству, это вызов всей России, всему нашему народу. Это нападение на нашу страну».

Путин поклялся, что как президент он не поддастся на шантаж и не ударится в панику. «Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России. С тотальной, жестокой и полномасштабной войной». Он предупредил россиян о том, что больше нельзя вести себя таким «беспечным» образом, и потребовал жестких мер от силовых структур, обеспечивающих безопасность. Он пообещал подготовить «комплекс мер, направленных на укрепление единства страны».

В последующие дни эти меры были озвучены. Они шокировали даже тех, кто уже считал Россию слишком авторитарной страной. Бывший премьер-министр Путина Михаил Касьянов (уволенный полугодом ранее), назвал это «антиконституционным переворотом».

Во-первых, во имя борьбы с международным терроризмом Путин отменил прямые выборы губернаторов регионов. Отныне он лично будет выдвигать их, а региональным законодателям останется лишь «проштамповать» назначение. (Подразумевалось, что Беслана могло не случиться, если бы губернаторы регионов не были «неподконтрольны».) Во-вторых, независимым политикам и радикальным оппозиционным партиям стало почти невозможно попасть в Думу.

До сих пор половина парламентариев избиралась по партийным спискам, а другая половина — напрямую, по 225 одномандатным округам. Отныне все депутаты будут избираться по партийным спискам. Одномандатные округа упразднялись. Барьер для прохождения партии в парламент был поднят с 5 до 7 %. Правила для создания новых политических партий тоже были ужесточены.

Путин усиливал контроль и душил оппозицию. «Вертикаль власти», созданная в 2000 г., стала жесткой. «Идеолог» Путина Владислав Сурков постарался облагородить жесткие меры с помощью псевдонаучной терминологии. Он называл это «суверенной демократией» или, иногда, «управляемой демократией». На самом деле это был конец демократии. В интервью газете «Комсомольская правда» он прокомментировал пакет реформ в стиле Алисы из Страны чудес. По его словам, все будет совсем не так, как кажется: новая избирательная система не ослабит оппозицию, а «выведет ее из политического забвения»; реформами «Путин укрепляет государство, а не себя»; назначаемые губернаторы будут иметь бо́льшие, а не меньшие права.

Следующей инициативой, выдвинутой Путиным, стало создание Общественной палаты — совещательного органа из 126 уважаемых людей, который должен «обеспечить общественную экспертизу важнейших законопроектов и подзаконных актов». Инициатива вызвала некоторое недоумение, поскольку предполагалось, что этим должна заниматься Государственная дума. Сурков пояснил: «Родовая травма парламентаризма — оглядка на выборы, прошедшие и предстоящие». На Западе это называется «отчетность перед электоратом», в России, по словам Суркова, это «ведет к популизму». Эксперты из Общественной палаты будут «меньше зависеть от политической конъюнктуры, что позволит им быть объективнее»12. (Степень соответствия представлений Суркова о реальности проявилась через несколько лет, когда он заявил на телевидении, что «Путин — это человек, который послан России судьбой и Богом в трудное для России время. Ему судьба предопределила сохранить наши народы»13. Разумеется, такой Богом данный правитель может трактовать демократию по своему усмотрению.)