Читать интересную книгу Верь мне и жди - Ольга Тартынская

— А не слишком ли фактурно, театрально-декоративно?

Ты успокоил:

— Да нет. Для сцены годится в самый раз.

Я подумала, что ты играешь в свой новый этнический образ, как мальчишки играют в пиратов или индейцев. Если бы ты мог видеть себя со стороны, когда облачился во все новенькое, хрустящее, красивое! Твоя бородка оказалась вполне на месте, теперь ты походил на героя славянского фэнтези с примесью татарской крови. Когда я высказала мысли вслух, ты улыбнулся:

— Вообще-то я представлял себе этакого странника духа, бредущего по земле в поисках истины…

— Высоко! — иронизировала я — впрочем, вполне уважительно.

— К новой программе, для ее раскрутки, будем снимать клип, — сообщил ты. — Я уже выбрал песню и придумал сценарий.

— А кто снимает?

— Ну, та женщина на вечеринке, помнишь?

Веселья как не бывало. Конечно, я помнила эту стильную даму с черными пышными волосами; значит, вы продолжаете сотрудничать… Я мысленно одернула себя: еще смею ревновать! Я, подлая обманщица! Да этого мало, надо бы мне гореть на медленном огне настоящей пытки!.. И все же сделалось грустно. Я молчала. А ты вряд ли мог заметить происходящее со мной.

Да, путешествие преобразило тебя! Ты спешил, много работал, весело и вдохновенно. По всем проявлениям ты походил на влюбленного человека. Ребята из группы заражались твоей энергией, весельем и дерзостью. Ты разыскал парня, который предлагал тебе стихи, и работал с ним над текстами песен. Что-то взяли готовое, а что-то было написано вами специально под твою музыку. Даже дома в редкие свободные минуты ты работал на клавишке, создавая свои удивительные мелодии. Все-таки ты лирик, несмотря на то что новый альбом ожидался в тяжелой роковой обработке.

Меня ты решительно не пускал в студию, объяснив коротко:

— Будешь мешать.

Работу над альбомом пришлось на время прервать: начались концерты. Ты снова поехал в провинцию со своей старой программой. И съемки клипа проходили в Белоруссии, когда ты выступал там.

На этот раз я не провожала тебя, мы попрощались дома. Как всегда, ты сказал, целуя меня в лоб:

— Жди меня и будь умницей.

Я вздрогнула: мне послышались особые интонации в этих простых привычных словах. Я тревожно взглянула на тебя. Нет, показалось. Ты весь в своей влюбленности — в музыке, можешь ли замечать что-либо вокруг? В последнюю неделю не приходил домой ночевать, работал в студии круглосуточно. Записывал песню для клипа, волновался, боялся не успеть…

Я не видела тебя неделю и почти не слышала по телефону. Зато Марина звонила чуть не каждый день, зазывая меня на свои концерты. Я отказывалась, опасаясь, что именно этот вечер окажется у тебя свободным и ты придешь. Когда отказываться уже было неприлично, я согласилась. Это произошло на следующий день после твоего отъезда, когда я тосковала и снова привыкала к одиночеству.

— Во что одеваться? — спросила я Марину, когда мы договаривались о встрече.

— Как хотите, сейчас с этим просто.

Мне представлялось, что в концертный зал приходят в вечерних платьях и фраках. Оказалось, все куда демократичнее. При параде исполнители, а остальные — по желанию. Ну я и надела любимое платье в этническом стиле. Тут же чуть не расплакалась, вспомнив, как ты впервые увидел меня в этом платье. Это было, когда ты собирался в Индию. Платье тебе очень понравилось, а я полушутливо-полусерьезно попросила:

— Возьми меня с собой.

Ты ответил в том же духе:

— Там жара, мухи, тебе не понравится.

…Марина встретила меня и проводила в зал, посадила в первый ряд. Она была в черном вечернем платье, ладно облегающем ее стройную мальчишескую фигуру. До начала концерта оставалось время, и я выскользнула из зала, договорившись с контролерами. Не надевая пальто, выскочила на шумную Никитскую, купила огромный букет алых роз. Вернувшись в зал, обнаружила, что мое место занято. Горевать не стала, заняла свободное кресло в третьем ряду и приготовилась слушать. Когда исполнители вышли на сцену, Марина поискала глазами меня и, не найдя, видимо, забеспокоилась. Однако дирижер скомандовал готовность, взмахнул палочкой. Исполняли Моцарта, а Марина солировала. Я не была искушена в классической музыке, но от живого звучания оркестра у меня захватывало дух даже на твоих концертах, а что уж говорить об этом зале и этой музыке…

Она не мешала мне думать, мечтать, волноваться, представлять тебя. Она наполняла до краев; переплескиваясь, будоражила, заставляла звенеть неведомые струны в душе, но я скоро устала, не приученная слушать так долго. Моих душевных сил просто не хватало, чтобы полно переживать страстные жалобы скрипки, ее пронзительный плач. На глазах скопились слезы, грудь стеснилась, мне трудно было дышать. Еще немного, и я бы не вынесла и убежала из зала рыдать. Спас небольшой антракт.

Во втором отделении остались только скрипка и фортепьяно. Исполнялись небольшие романсы и элегии, как я их определила. И вновь душа наполнилась грустью, неизбывной печалью. Именно теперь Марина открылась мне и стала много понятнее, чем за все время нашего знакомства. Ее скрипка пела об одиночестве, о неразделенной любви, так мне казалось…

Я опомнилась, только когда в зале раздались аплодисменты. Встрепенувшись, я схватила букет и направилась к сцене. Марина удивленно прижала руки к груди, потом приняла букет и шепнула:

— Дождитесь меня обязательно! — и грациозно присела в поклоне.

Мне показалось, что она хочет поговорить о тебе, рассказать что-то. Поэтому я дожидалась ее в тревоге, ходила туда-сюда между колоннами. Марина выскочила, на ходу натягивая легкую шубку.

— Не хотите выпить кофе? Здесь недалеко есть приличное кафе, — предложила она.

Я согласилась, спешить было некуда. Мы прошли на Тверскую и устроились в уютном местечке, где приглушенно играла приятная музыка, на каждом столике горели матовые лампы-шары, стулья были широкие и деревянные, удобные. Пока ждали заказанное, Марина спросила:

— Вам понравилось?

— Очень! — искренне ответила я. — Я вообще-то, если честно, не бываю на таких концертах, но вам очень благодарна! Я должна была это услышать.

Марина сияла. По тому, как бережно она устраивала букет, я поняла, что он ей дорог. Видно, не так часто ей дарят цветы. Надо признать, я очень потеплела к Марине после этого концерта.

— Вы что-то хотели мне сказать? — спросила я, чтобы не длить тревожное ожидание.

— Ничего существенного. Просто хотелось пообщаться, мы так давно не виделись.

Я перевела дух, однако мне все казалось, будто она что-то недоговаривает.

— Николаю пошло на пользу путешествие, — будто прочитав мои мысли, продолжила Марина. — Он так много работает. Вы знаете, он растет! Музыка Николая становится серьезнее, интереснее, оригинальнее.

Мне, конечно, приятно было слушать, но я все ждала подвоха. Однако Марина стала рассказывать о дирижере, об оркестре, и я расслабилась, потеряла нить разговора, думая о тебе.

— Потомством обзаводиться еще не надумали? Мне кажется, в вашем случае надо поспешить, — услышала я, очнувшись от грез.

Пробормотала в ответ нечто невразумительное, попыталась сменить направление разговора, но Марина пренебрегла этой попыткой.

— Николай любит детей, — продолжала она язвить мое сердце.

Я снова ощетинилась. Хотела поинтересоваться, почему она, Марина, до сих пор не замужем, но ведь лежачих не бьют. Тем временем моя бестактная собеседница продолжала развивать свою мысль:

— Ребенок привязывает к дому, семье…

— Да… — неопределенно ответила я и попросила счет.

Марина с сожалением посмотрела на недоеденное пирожное, и я смягчилась:

— Можете не спешить, я подожду вас.

Пока Марина доедала лакомство, я размышляла над ее словами. Она что-то знает? Почему считает, что нам надо спешить? Только ли из-за возраста? И что она имела в виду, когда говорила о ребенке, который привязывает к дому и семье? Жаль, я не могу вытрясти из нее все. Это показало бы мою неуверенность и слабость. Когда мы вышли на улицу, Марина опять заговорила о тебе. Просто идея-фикс!

— Не кажется вам, что Николай помолодел и как-то воспрянул духом после путешествия? Будто влюбился…

Это уж было слишком! И пусть она права, но какое ей дело до твоих преображений? Или это снова какой-то намек? Почему она подмечает все связанное с тобой? Ответ только один: Марина неравнодушна к тебе. Что-то в этом духе я и предполагала. Я ответила коротко:

— Да, помолодел…

— Несмотря на персидскую бородку! — продолжила Марина, засмеявшись.

Я вконец рассердилась и решила тотчас распрощаться со скрипачкой. Однако она опять заговорила:

— Вы знаете, что Николай привез из Индии табло — индийские барабаны?

— Нет, — растерянно ответила я.

— Он ищет новое звучание. Теперь озадачился духовым инструментом. Коле нужно что-нибудь оригинальное, подходящее под его голос, из народных инструментов. А вы одобряете его увлечение фольк-музыкой?