Читать интересную книгу Миссия в июнь 1939 года (СИ) - Егоров Юрий

— Вот оно что? — произнес после паузы комиссар. — С каким человеком свела меня судьба, а в какой круговорот событий попал! Я сейчас самый счастливый человек на всей Земле! — они оба по-дружески засмеялись и пожали друг другу руки. — Посидев с минуту молча, комиссар продолжил. — А из наших, я так понимаю, тебе больше нужен Сталин, нежели Берия… И все же без Лаврентия Павловича к «Хозяину» не попадем однозначно, так что его присутствие будет обязательным, придется сделать на это сноску.

— С Вашим шефом тоже полезно будет встретиться. Я уже говорил, попробую предостеречь его от будущих злодеяний.

— Так говоришь, ты спас ее 8-го утром? Уже четвертый день пошел, ее уже, наверное, вовсю ищут.

— Скорей всего, но, понимаете, никто не должен знать в этом времени, что она жива, так как у нас она числится без вести пропавшей. Она спаслась неестественным способом, поэтому должна быть изъята из этого времени, а уж мы посмотрим, там, у себя, как избежать временной аномалии.

— Но ведь завтра ты тоже будешь спасать людей, которые должны погибнуть, как здесь быть? — комиссар развел руки.

— С оборотнем в Осипове дело другое, там мне придется, наоборот, восстановить нормальное течение жизни, остановив сущность из другого мира, которая нарушила границы естества, здесь мы ничего не нарушаем. Что же касается Дроздова, то представляю, как там все сейчас накалилось и как тяжело молодому оперу Соколову Максиму Захаровичу!

ЧАСТЬ IX

Ивановская область, Шуйский район, село Дроздово

Младший лейтенант НКВД вместе с участковым милиции на подводе подъезжали вечером к селу, расположенному рядом с еловым бором. Солнце уже клонилось к закату, и кузнечики на все лады стрекотали в придорожной траве, с лугов пахло теплом и цветочным ароматом. И все же на душе у оперативника было пасмурно: начальник отдела приказал срочно отложить все дела, коих было предостаточно, и заняться исчезновением молодого фельдшера, которую не могут найти уже четвертый день; мать уж и так вся извелась — совсем дома не бываю с этой работой. Максим негромко обратился к ехавшему с ним участковому — старшине:

— Федорыч, ты всех тут знаешь, мужик опытный, куда, по-твоему, могла деться Соболева?

— Товарищ младший лейтенант… — начал было старшина.

Максим перебил его:

— Да ладно тебе с субординацией, мне три дня, как офицерское звание присвоили, так ведь кубиками опыт не заменишь. Давай, дорогой, помогай.

— Да я и сам уж всю голову изломал, куда она могла подеваться? Народец-то, надо честно признаться, не больно жалует здесь советскую власть, но на мокрое дело вряд ли бы пошел кто, дальше «Всех зарежу» по пьяни дело не двигалось. Тут, мне думается, на личном что-то замешано, копай, кому она в чем-то дорогу перешла, обрати внимание на заведующего клубом Селиванова, мутный он какой-то.

— Селиванов, говоришь? А ее подруга, с которой она в школе жила, может, просто скрывает, а сама знает все?

— Я уже опрашивал ее, протокол есть в деле, не думаю, что она что-то знает, молодая учительница, дрожит от страха вся, нет, здесь ты, Максим Захарыч, ничего не выведаешь. Венер Михайлович, а ты как думаешь? — обратился он к председателю колхоза, правившему лошадью.

Тот немного натянул вожжи, мерин замедлил бег, и он повернулся:

— Товарищи, точно вам говорю: ни учительница, ни лесник вам ничего не скажут, так как не знают ничего, а вот Селиванова в тот день, когда Нета Валерьевна пропала, видели с подбитым глазом. Когда стали спрашивать его, мол, где фонарь заработал, говорит, что в лесу на шпану нарвался.

— Товарищ председатель, мы к Вам не на один день едем, где посоветуете расположиться? Учтите, нам людей придется допрашивать, нужно, чтоб помещения были изолированными.

— А, хотите, в конторе или в сельсовете комнату выделим, а можете прямо в школе, там никого сейчас нет, кроме учительницы, на втором этаже можно легко изолироваться. Покушать же ко мне, утром в обед и вечером, хозяйка у меня очень приветливая, будете довольны кухней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да, наверное, школа наиболее подойдет, потому что придется многих опросить, и начнем уже сегодня, причем с заведующего клубом.

Подвода остановилась напротив двухэтажного здания из темно-красного кирпича — это была школа. В палисаднике молодая девушка занималась с цветами.

— Настасья Вадимовна, — обратился к ней председатель, — сотрудники органов из района разместятся у вас, пока идет расследование, помогите им расположиться, постельное белье мы сейчас организуем. Товарищи, вот это наша учительница, она вам поможет, а через час прошу на ужин, Тимофей Федорович знает, где я живу.

Максим спрыгнул с подводы и огляделся: школа стояла на краю села, окруженная аккуратно высаженным молодым березняком: на территории палисадника к тому же красовались несколько молодых елочек; было очевидно, что здание выстроено недавно — государство заботилось об образовании людей и находило деньги на школы.

Девушка оказалась очень миловидная и приветливая, поздоровавшись, повела сотрудников внутрь здания. Максим с волнением рассматривал в коридоре стенды с фотографиями отличников — октябрят и пионеров, вдыхал такой знакомый запах, свойственный только школам, в одном классе даже посидел за партой. Старшина понимающе смотрел на молодого парня, загрустившего по юности. Учительница провела их наверх и показала два небольших класса, где можно расположиться:

— Очень вас прошу остановиться здесь, на втором этаже, мне будет спокойнее, так как здесь моя комната, а то я так боюсь эти ночи! — на глазах девушки показались слезы.

— Хорошо, — успокоил ее Максим, — мы Вам постараемся не мешать по ночам, а днем, уж извините, сюда будут приходить на допрос люди, и это продлится не один день. — Вы мне не помешаете, даже наоборот, поохотней будет, что вы рядом, я ведь еще не в отпуске, занимаюсь делами.

Через двадцать минут председатель вместе с бригадиром принесли постели и помогли собрать пару кроватей, отодвинув немного от окна парты в одном классе, в другом Максим в присутствии участкового смог побеседовать с учительницей:

— Настасья Вадимовна, я читал Ваши первичные показания. За эти дни еще что-то вспомнили или нет?

Учительница отрицательно покачала головой, глаза ее вновь сделались влажными:

— Как сейчас помню только, как она взяла сумку, улыбнулась мне и вышла вслед за лесником. Я всю ночь не спала, ждала ее, но она так и не вернулась.

— Может, кто-то последнее время угрожал ей, или у нее был с кем-то конфликт? Расскажите, нам все очень важно.

Девушка смущенно перевела взгляд на милиционера, но все же решилась и рассказала вот что:

— За три дня до этого Неточка пришла с вызова очень взволнованной и рассказала, что у самой школы Селиванов, поджидавший ее, предложил ей вместе прогуляться за селом. Она отказалась, тогда он схватил ее за руку и потащил в сторону орешника. На ее счастье из района возвращались подводы, отвозившие молоко, завклубом немного струсил, и она вырвалась, быстро забежала за палисадник, а затем в школу. Я уже ей тогда предлагала обратиться в милицию.

— Почему же она этого не сделала? — насторожился Максим.

— Она человек очень скромный и мирный, совершенно не публичный. Вероятнее всего, не хотела никакого конфликта.

— Вот видишь, Тимофей Федорович, какие открываются обстоятельства, в общем-то, видимо, ты оказался прав.

— Так я Вам и говорил, товарищ младший лейтенант.

— Хорошо, Настасья Вадимовна, Вы свободны, спасибо Вам. Если будет страшно, сразу зовите нас, не стесняйтесь.

— Что будем делать, старшина? — Максим обратился к помощнику.

— Пойдемте к председателю колхоза на ужин, может, там в непринужденной обстановке еще что выясним.

— Знаешь, как-то неудобно.

— Да бросьте Вы, лейтенант, это очень гостеприимные люди, вот увидите, они Вас из-за стола выпускать не будут.

Дом председателя находился на другом порядке села и немногим отличался от остальных, был на фундаменте из красного кирпича и под железной крышей, с красивыми резными наличниками. Нужно признать, село было довольно зажиточным, ни крыш под толью, ни тем более под соломой нигде не было, везде крылечки были выкрашены краской. Как только оперативники зашли внутрь, их встретила радушная хозяйка Аграфена Ильинична — женщина лет пятидесяти с заплетенной сзади в кружок темно-русой косой. Ополоснув в умывальнике у стены руки, гости сели за круглый стол в передней комнате, а хозяин выпроводил троих детей в летнюю веранду готовиться ко сну. Хозяйка достала из печи картошку с мясом, тушенную в чугуне, и разложила по тарелкам, выставила в блюде пироги и ватрушки, в стеклянных вазах клубничное варенье и сахар. Венер Михайлович поставил на центр стола только что вскипевший самовар и сел за стол, хозяйка нерешительно присела рядом, периодически поглядывая на мужа. Дав гостям спокойно откушать, супруги терпеливо ждали, не начиная первыми разговор. Старшина вслед за молодым человеком поблагодарил хозяев за вкусный ужин, хотел выйти на улицу покурить, но Аграфена Ильинична вежливо остановила их, поставив на стол пепельницу, они закурили «Беломорканал» из пачки старшины. Первым заговорил хозяин дома: