Читать интересную книгу "Другая жизнь Адама - Юрий Юрьевич Усачёв"

успел остановиться, как слева показался грузовик с синей кабиной. Подчиняясь ритму трека в моей голове, но переключив внимание на приближающуюся машину, я потерял контроль за своими ногами, упал и выкатился на середину дороги.

Грузовик уже приблизился ко мне и стал тормозить. Тревога в моей груди превратилась в страх и заставила резко подняться на ноги. Не похоже было на автомобиль сообщества идиозиса – слишком обычный. А может, маскировка.

Дверь со стороны водителя открылась и на землю спрыгнула девушка в черном оверсайз-пальто с накинутым капюшоном. Глаза скрывали прямоугольные солнечные очки.

– Salut![3] – сказала она мне. – Je suis venue te chercher![4]

Я ничего не понял.

Она склонила голову набок:

– Vas-y! Tu parles toutes les langues. Souviens-toi![5]

Какие-то слова мне были понятны. Звучал французский, как и в песне в моей голове. Но я же не говорю по-французски. Или… или говорю?

– Vas-y! Souviens-toi! – повторила девушка с напором. – Souviens-toi! Souviens… Вспоминай!

Неожиданно я стал понимать ее. Мое выражение лица сменилось, и оно явно понравилось незнакомке.

– Ну вот. Вспомнил же? Ты понимаешь все языки. Мы с тобой часто этим пользовались, чтобы другие не мешали нам болтать.

Девушка продолжала говорить на французском, но мне стало все понятно, будто это мой родной язык. С ужасом я осознал, что не знаю, на каком языке говорю сам. Казалось, в лабораториях я слышу эсперанто, международный универсальный язык, он же и родной для меня. Теперь же уверенность дала подзатыльник и отправилась обижаться куда-то в сторону тишины.

– Адам, ты отчего замер-то?! Все в порядке?

Девушка стянула капюшон, из-под которого выпрыгнули рыжие кудри, потом сняла очки и показала свое лицо в веснушках:

– Может, хоть обнимемся? Ты не представляешь, как я скучала!

Ив развела руки в стороны, и я побежал ей навстречу.

Глава 6. Адам и Ив

Мягкость французского языка очаровывала подростковые гормоны. В нем были лирика и дерзкая изюминка. Парадоксально сочетаемые нежные звуки и чрезмерная откровенность пленили Ив, когда она впервые услышала одну из песен по телевизору. Да, это чудо техники нам разрешалось смотреть.

Ив развивалась как обычный ребенок. Первые пятнадцать лет ее жизни существовали без меня. Ее нянчили работники подземных лабораторий, ее анализы рассматривали лучшие умы мира, а ее тело подвергалось всяческим изменениям. Гермес рассказывал, что практически каждую клеточку Ив пришлось перезагружать, перезапускать, перевдыхать в нее жизнь. Младенец был отравлен грязной жизнью родителей. Нет, наркотики ей не давали – такое «золото» принадлежало только им. Маленькой Ив не доставалось толком и простой еды. Некоторые органы были недоразвиты из-за отсутствия нужного ухода и веществ. Скорее всего, ее запирали в маленькой коробке, где нечем было дышать. Или вовсе забывали о ее существовании.

Врачи сделали невероятное – выходили умирающее существо. Дальнейшие операции и опыты преподносились в виде игры. Сначала Ив верила, что с ней творят волшебство и постоянно обновляют силу молодой феи. По сути, так оно и было. Болевой порог чрезмерно высок, что делало девочку идеальной для всякого рода манипуляций. Как сложилась бы ее жизнь, если бы сообщество идиозиса не выкупило девочку у наркозависимых родителей, неизвестно. В то же время меня мучает мысль о нечистых мотивах врачей подземелья. Якобы все остались в выгоде, но никто не знает, что на самом деле испытывала Ив.

«Voyage, voyage… Plus loin que la nuit et le jour»[6] – услышала как-то Ив голос Клоди Фритш-Мантро и исчезла на несколько минут из этого мира. Она полетела в путешествие, в которое приглашала французская мистическая песня. Для шестилетней девочки услышанная мелодия стала роковым событием. Теперь она запоминала на слух французские слова из мультфильмов и передач. Ее, как и всех лабораторных детей, воспитывали на языке эсперанто, но Ив упорно выискивала нужные каналы по телевизору, где транслировали хоть что-то французское. Из-за перевода иногда выскакивали слова оригинала, они были светящимися мотыльками для души маленькой девочки.

В 10 лет Ив заявила, что будет учить французский, а в 12 – что больше не промолвит ни слова на эсперанто.

Когда ей исполнилось 15, появился я. Это было странно. В мире юной особы возник парнишка, которого будто подбросили в этот мир. Будто пара морганий, и вот уже новый человек стоит во плоти.

Ив стала моим проводником. Она очень много говорила, и всегда на французском. Ничего не боялась, водила меня по коридорам, пела песни. Голос ласкал уши всем. Почти всегда это были песни Милен Фармер, которую Ив уже полюбила до дрожи к моменту моего появления. Можно было услышать другую манеру в исполнении, но песни вполне узнаваемы.

Подростковую прыть привлекали некоторые откровенные песни французской певицы, поэтому Ив иногда издевалась над работниками лабораторий и напевала: «Je, je suis libertine»[7]. Так она провоцировала неловкую ситуацию и наблюдала за реакциями. К выходкам девочки-подростка все быстро привыкли, понимая, чего хочет нестабильная юная психика.

У меня было ощущение, что Ив ждала меня. При первой встрече она сказала на французском: «Tu es enfin sorti de là»[8], имея в виду мою искусственную утробу. На самом деле ее давно настроили, что появится новый ребенок из стеклянного саркофага, которому нужно будет помочь адаптироваться. С другими детьми она практически не вступала в контакт. Ей было интереснее в своем мире либо в мире взрослых. Я по неизвестной причине получил кредит доверия от Ив с первого взгляда.

Не знаю, можно ли называть мое появление на свет рождением ввиду всех абсурдных обстоятельств, но словосочетание «появление на свет» меня коробит еще больше. Так вот, после рождения меня изучали еще три месяца, обучали и формировали базовые навыки жизни. Оказалось, пока меня обучали эсперанто, из глубин коллективной памяти человечества в мой мозг проникли и другие языки мира. Я мог понимать любой. Даже не замечал, что язык меняется. Третья ли спираль, четвертая ли меня одарили, но это преимущество не свойственно среднестатистическому человеку. Я вспомнил это сейчас, обнимая Ив крепко-крепко. Мы были влюблены с первых минут, проведенных вместе. Великая нежность окатила меня и заставила прилипнуть к ее губам. Потом я уткнулся носом ей в макушку и стал вдыхать изысканный французский аромат женского тела. Все в этой девушке было французское, хотя и немного грубоватое. Снова парадокс.

– Нам нельзя здесь оставаться. Идем.

Она вырвалась из моего замка рук и жестом указала на сиденье рядом с водительским.

Мотор грузовика взревел, и мы покатились по дороге, бесконечно убегающей в