– Что, простите?
– В сумке кто?
– Собака, – тихо произношу я, косясь на его разукрашенную руку. – Шпиц, – зачем-то говорю я.
– Это такая маленькая тявкающая, зубатая крыса, которая вечно орет на всех проходящих рядом?
– Ну пусть будет так, если вам угодно, – произношу недавно рожденную им фразу, вновь устремляя взгляд на его руку, которая тянется… к переноске. Да… я была настолько невнимательна, что даже не заметила лоток под его частью стола. У него кошка! Не самое лучшее соседство для Фели. Ох, не самое.
Как только поезд тронулся, я зачем-то устремила свой взгляд на волосы мужчины. Брюнет. С сединой. Сглатываю, переводя взгляд на его… черные точки. Черные точки – это татуировки, а не комедоны! Животное! У него кошка. Он достаточно привлекательный… и старше. Господи, за что?!
– Простите, а как вас зовут? – не выдерживаю я.
– А вас?
– Елена. Елена Петровна.
– Очень приятно, Елена Петровна.
– Ну а вас как? – только не Вова, только не Вова. Только не Вова, Господи!
– Владимир, – протягивает руку. – Лучше просто Вова.
Глава 2
Мои внутренности в буквальном смысле сжались от осознания его слов. Вова. Просто Вова! Закрываю глаза, пытаясь справиться с неожиданным головокружением и появившейся тошнотой. Татуированный, малограмотный, бескультурный, возможно, реально бывший заключенный, по совместительству сантехник из Белоруссии – моя судьба?! Вот бы «порадовались» мои родители, узрев такого суженого. Господи, за что?!
– Тебе плохо? – резко открываю глаза. Поднимаю взгляд на стоящего около меня… Владимира. Ну и каланча. – Если что, туалет еще закрыт, – зачем-то произносит он. Перевожу взгляд вниз. – Лоток? Ну если хочешь, можешь сходить туда. Там как раз уже есть наполнитель. Я если что выйду, – когда до меня доходит смысл его слов, головокружение и тошнота моментально уплывают в неизвестном мне направлении. Ну что с него взять, он же Вова!
– То есть вы серьезно думаете, что если мне действительно вдруг понадобилось бы сейчас справить свои физиологически нужды, я бы воспользовалась вашим кошачьим лотком?!
– Ну не на пол же срать, – как ни в чем не бывало бросает он, разводя руки в стороны.
– Да, не на пол. Спасибо за заботу, я не нуждаюсь в посещении туалетной комнаты. Будьте добры, отойдите от меня на свою половину купе.
– Да пожалуйста, Елена Петровна, – насмешливо отвечает он и садится на свое сиденье.
Минут пять мы едем молча. Мой попутчик, совершенно не стесняясь, продолжает меня осматривать, я же думаю о его имени. Это же получается он не просто Вова, а еще и Володя. Это ведь производные от Владимира. Жуть. Что хуже Вова или Володя? Нет, пожалуй, Витя и Валера еще хуже. Владимир звучит очень даже красиво. Проблема в том, что близкого человека называть полным именем – как-то странно. Господи, о чем я?! Не буду я никак связана с этим человеком! Хотя, почему-то фамилию его узнать я не против.
– Не сочтите мой вопрос странным, просто мне кажется ваше лицо знакомым. Возможно, мы пересекались по работе. Скажите, а какая у вас фамилия, Владимир.
– Просто Вова. Ты тоже сантехник? – зачем я вообще веду с ним эту беседу?!
– Просто Вова, – повторяю за ним. – Нет, я не сантехник, но вы могли обращаться ко мне. Так как звучит ваша фамилия?
– А твоя?
– Вы никогда не отвечаете на вопрос первым, да?
– Только после дамы.
– Моя фамилия – Шишкина, а ваша?
– Вагин.
– Благодарю. Нет, незнакома. Я ошиблась.
Вагин… Повторяю про себя его фамилию, пробуя на вкус. В принципе нормально. Даже как-то величаво звучит. Вагина Елена. Очень даже ничего. Было очень даже ничего до тех пор, пока я не представила фамилию в письменном виде. Стало быть, с другим ударением. Примерять на себя его фамилию было очень большой ошибкой. Мда… а ведь я думала, что хуже мужа Вовы сантехника быть ничего не может. Но фамилия, звучащая как половой орган – это мощно. Все, как сказала экстрасенс, куковать мне одной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Резкий хлопок дверью вернул меня в реальность. А затем я окончательно пришла в себя, когда Владимир достал из переноски свою кошку. Особь крупная, видимо, в хозяина. Скорее всего это персидская кошка приятного светло-дымчатого окраса. Симпатичная. На этом приятности закончились. Взгляд у кошки, мягко говоря, недобрый. Стоило мне только об этом подумать, как та во все горло зашипела в мою сторону.
– Это, наверное, из-за собаки, – как можно спокойнее отмечаю я.
– Нет. Она их любит. Я ее на помойке с собакой нашел, та ее под свое крыло взяла. Они у меня шесть лет вместе куковали. Наш Федор скончался два года назад, так что собак она помнит и даже любит. А вот к людям с опаской относится. Сразу инстинктивно чувствует в некоторых зло и начинает шипеть.
– Да что вы говорите? – иронично отмечаю я.
– Слова, Елена Петровна. Слова, – с улыбкой произносит он.
– Феля, вылезай, моя хорошая, – достаю собаку из сумки, та в свою очередь сразу заливается звонким лаем в сторону Владимира. То, что надо.
– Ты не могла бы заткнуть свою собаку?
– Не могу. Она инстинктивно чувствует в вас зло. Так что только после того, как вы успокоите свою кошку.
– Люся, фу. Нельзя! – повторяет он, давая что-то своей кошке в рот. Та, как ни странно, поддается дрессировке, словно передо мной собака и перестает на меня шипеть.
– Благодарю. У меня к вам еще одна просьба, Владимир. Будьте так добры – не тыкайте мне.
– Где я тыкал?
– Называть меня на «ты» – это и есть тыкать. Я попрошу обращаться ко мне на «вы».
– Нет, – как ни в чем не бывало произносит мужчина, откидываясь на спинку сиденья. – Ели что-то не нравится, чеши в коридор.
– А это уже грубо.
– Да мне пофиг. Умаяла ты меня уже. Если что-то не нравится – дуй на выход.
Не в моих правилах грубить или нарываться на конфликты, да и, если быть честной, – страшно. Мужчина все-таки крупный и прихлопнет меня на раз два, поэтому я молча проглатываю его слова и достаю из переноски пеленку. Кладу ее аккурат под свой столик и наливаю в мисочку воду. Ставлю ее на край сиденья и усаживаюсь удобнее, положив себе на ноги Фелю. Вот уж что меня всегда успокаивает, так это поглаживания моей рыжули. Вот оно – мое личное счастье. Никто и никогда меня не любил так, как она. Да ладно, кого я обманываю, меня вообще никто и никогда не любил, кроме нее. Хотелось бы сказать, что родители, но и они нет. Для них я всегда была просто выгодным приложением для расширения бизнеса. К счастью, взбрыкнувшим и нарушившим их планы приложением, пусть и не сразу.
Перевожу взгляд на лижущую мне руки Фелю, и улыбка появляется сама собой. Ну кто бы мог подумать, что я, девочка, выросшая в почти стерильных условиях, не только заведу грязное, по словам мамы, животное, но и позволю собаке себя лизать? Смех, да и только. Понимаю, что это негигиенично, но ничего не могу с собой поделать. Офелии нравится лизать мне руки, лицо и уши. С последними у нее особая любовь. Так она будит меня по утрам. Тяжело вздыхаю, осознавая, что когда-нибудь меня перестанут провожать и встречать с работы и вот так вылизывать, просто потому что Феля рано или поздно умрет. Вопрос только в том, что я буду делать, когда ее не станет. Вероятность получить такое же любящее тебя существо – слишком мала. От того и горько.
Перевожу взгляд на другое существо, развалившееся на противоположном от меня сиденье. Да… это кошка явно чувствует себя хозяйкой. Разлеглась на подстилке так, что занимает половину сиденья. И вид у нее такой, словно она предупреждает меня, чтобы я не рыпалась и сидела тихо. Что я и делаю, откинувшись спиной на сиденье. Сама не поняла, как закрыла глаза и заснула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Проснулась внезапно от неприятнейшего запаха канализации. Резко открываю глаза и перевожу взгляд на моего соседа. Тот, ни на кого не обращая внимания, чистит… куриные яйца. Откладываю Фелю на подстилку и вдруг замечаю, что за прошедшие полчаса моего сна, нам принесли постельное белье. Сосед мой, в отличие от меня, сидит уже на застеленном ложе. Причем с матрасом. А вот как я его достану с верху – ума не приложу.