тонкий и острый стилет у неё имелся.
Открыв дверь указанной иллюзионистом кареты, Хельга сперва отшатнулась: внутри каким-то образом оказалась Вивена. На её лице отражалось непонимание, отчаянье, она окинула Хельгу взглядом полным презрения.
На несколько минут повисло молчание. К карете подошел илюзионист и с удивлением посмотрел на Вивену.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он девушки.
— Тебя жду, — ответила она, потупив раскосые глаза в пол.
— Насколько я помню, ты живёшь в театре, так что будь добра освободи карету.
По щекам Вивены катились слезы ярости, и что самое главное, она смотрела на чужестранку, так, словно вот-вот вцепится ей в волосы. Хельга сжала кулаки, готовясь отразить возможную атаку, но этого не произошло. Пару секунд девушка помедлила и вышла из кареты, что было сил хлопнув дверью, в которой зазвенели стекла.
Фалько запрыгнул в карету и устроился на том месте, где только что сидел Вивена. Хельга тоже села на сиденье. Хозяин придвинулся ближе. Острое лезвие недорогого ножа коснулось бока иллюзиониста.
— Как все серьёзно, девушка, вы со своим нравом наживёте в столице очень много врагов. Пожалуйста, впредь попробуйте вести себя сдержаннее и желательно прячьте свой взгляд за маской кротости и невинности, — усмехнулся иллюзионист, впрочем, пересев подальше.
Карета тронулась, Хельга придвинулась к небольшому окошку, стараясь рассмотреть ночной город как можно лучше, а иллюзионист вывернул колёсико магической лампы, которая висела рядом на стенке, достал блокнот, в котором начал что-то записывать, прикусив в увлечённости губу. На Хельгу он не бросал даже мимолётных взглядов, видимо она и в самом деле была ему безразлична. И, честно сказать, это немного задевало её самолюбие.
Минут пятнадцать карета двигалась по ночному городу, за стеклом мелькали площади, статуи, иногда фонтаны, пока довольно резко не остановилась.
— Мост закрыт, поворачивай! — раздался громкий оклик.
Глухой звук удара, конское ржание. Видимо ни в чём не повинной кобыле, запряженный в повозку, досталось из-за того, что кучер остановил её не вовремя.
Хельга не удержалась, выскочила из кареты посмотреть на перекрытую дорогу и хоть мельком взглянуть на реку, закованную в каменную мостовую.
— Вход воспрещён, миледи, — с уважением обратился к ней высокий констебль в темно-синей форме, с начищенными до блеска медными пуговицами.
— Что случилось, господин инспектор? — Хельга решила пустить в ход женские чары, было видно, как страж порядка старается глядеть девушке в глаза, но изредка его взор опускался ниже, к зоне пышного бюста.
— Что вы, мадмуазель, я всего лишь констебль, — зарделся страж порядка. Ему импонировало, что девушка приняла его за офицера.
При помощи лести можно многого добиться, а если при этом ещё использовать хоть малую толику женского очарования, совмещённую с напускной робостью, мужчиной можно вертеть, как угодно. Жаль, этот приём иногда давал сбой. Например, с Храбром и Пересмыслом. Последний, кажется, вообще видел её насквозь.
— Так что там произошло? — пока произведённый эффект не улетучился, девушка хотела разузнать побольше.
— Убийство. Третья за нынешний месяц жертва Кожаной маски.
— Кого? — переспросила чужестранка.
— Дочь одного господина. В городе орудует маньяк, будьте осторожны, миледи.
Хельга обошла карету и увидела девушку в белом дорогом платье, которая лежала поодаль, окружённая полицейскими, со светильниками. Лицо она не могла рассмотреть, оно казалось каким-то темным.
— Хельга. — позвал её фокусник.
Фалько хотел глянуть на место преступления, но Констебль, увидев иллюзиониста, преградил дорогу.
— Не положено! Вы можете переправиться по соседнему мосту. Там проезд свободен, — указал он на право.
Хельга вернулась обратно в карету без настроения.
— Ещё бы немного, и он подпустил бы меня гораздо ближе. Ты все испортил!
Но Фалько не отреагировал на её упрёк, снова погрузившись в мысли и продолжил делать записи в свой блокнот при свете яркого магического фонаря.
«И что он в этом блокноте все пишет?» — подумала спутница фокусника.
Извозчик развернул лошадей в сторону, и карета некоторое время ехала вдоль темной набережной. Река Дэвар разделяла Раудвиль пополам и в черте города была заключена в каменные берега. Из-за темноты вода в ней казалась чёрной и в ней отражался свет магических фонарей и окон красных зданий, которые тянулись вдоль набережной, по противоположной стороне реки.
— Театр Фалько находится в той части города, где живут маги, а вот мой дом построен в одном из инженерных кварталов, — пояснил работодатель Хельги.
Другая часть города и в самом деле разительно отличалась от той, в которой стоял театр иллюзиониста, словно это был даже не другой город, а иная страна: многоэтажные здания, сложенные из красного кирпича, широкие улочки, освещённые не магическим светом, а газовыми фонарями. Кроме карет, на улочках встречались паровые автомобили, горожане в строгих костюмах и длинных платьях с корсетами со множеством оборок и воротниками, стойками, или в кружевах. Эта часть города жила жизнью, похожей на ту, о которой бывшая жительница другого мира читала на страницах книг Артура Конана Дойла. Но, спустя полчаса, хмурый пейзаж за окном кареты сменился на загородный и более живописный. Однотипные двухэтажные дома с балконами, с садиками и просторными зелёными лужайками.
Хельга посмотрела на своё платье: «Нет в таком здесь никак нельзя!»
По пути она присмотрела парочку магазинов с вывесками «Модное платье». И подумала, что недурно было бы раздобыть средств на новую одежду.
Правда, когда девушка присмотрелась к жителям повнимательнее, поняла, что эта часть города ей нравилась гораздо меньше, другой. Тут, кроме хорошо одетых горожан, встречались нищие в лохмотьях и рабочие, ненамного опрятнее бродяг.
Они прибыли к дому иллюзиониста, двухэтажному особняку из крупного красного кирпича, с закруглёнными окнами второго этажа. На крыльцо дома вышла служанка Фалько, женщина средних лет, с пучком седых волос на голове.
— Моя экономка Эмма, почти святая, но весьма и весьма бойкая женщина, — произнёс иллюзионист полушёпотом, чтобы вышедшая их встречать женщина не услышала ни одного слова. — Будь добра не пялься на её руки, хотя бы не так открыто. Это весьма задевает.
Хельга едва заметно кивнула. Домоправительница, выражая радушие и гостеприимство, заговорила.
— Добрый вечер, Томас, — поздоровалась она и с лукавой улыбкой посмотрела на Хельгу. — Я вижу ты не сегодня один. — взгляд у экономки блестел хитрецой.
Фалько усмехнулся, и лишь кивнул.
— Здравствуй Эмма, как твои суставы? Не мучали?