он почувствовал себя достаточно щедрым, чтобы дать ей сестерций чаевых. Она взглянула на монету в ладони широко раскрытыми глазами, затем нервно посмотрела через плечо, но трактирщик сидел за другим столиком, за которым сели еще двое посетителей. Она сунула монету в карман на переднике своей запачканной столы и поспешила обратно на кухню.
— Ах, вот это жизнь! — воскликнул Макрон, оторвав куриную ножку, сомкнув зубами поджаренную кожу и принявшись усердно ее жевать. — Прекрасный солнечный день. Лучшая компания. Хорошая еда, сносное вино и перспектива удобной кровати в конце дня. Принять горячую ванну и сменить одежду.
— Я уверен, что дома что-нибудь будет такое, — ответил Катон, бросив кусок мяса собаке, которая схватила его и подтолкнула его руку, чтобы попросить еще. Он улыбнулся. — Извини, Кассий, но это уже немало.
Они оставили свой багаж в Остии, где одному из людей Катона было поручено доставить его в Рим. Они направлялись в большую собственность Катона на холме Виминал, одном из самых богатых районов города. Его повышение до командира вспомогательной когорты несколькими годами ранее ввело его в сословие всадников, социального класса на одну ступень ниже уровня сенаторов. Он также был весьма состоятельным человеком, во многом благодаря тому, что ему было пожаловано имущество и состояние своего бывшего тестя, который замышлял заговор против императора. Предателям удалось бы убить Нерона, если бы не вмешательство Катона. Прекрасный дом сенатора Семпрония на Виминале был также передан ему в награду.
Катон размышлял, как изменилась судьба римской знати при цезарях. Он сознавал, что то, что император может дать, он может легко и забрать. Теперь, когда ему нужно было растить сына, он был полон решимости сохранить свой нос чистым и сохранить свое счастье. Не то чтобы это было легко, учитывая неудачное начало конфликта с Парфией в предыдущие два года. Попытка заменить правителя Армении ставленником Рима привела к катастрофе, а восстание небольшого приграничного царства практически было на грани распространиться по восточным провинциям еще до того, как оно было подавлено. Катон принимал участие в обеих кампаниях и теперь боялся, что он заплатит цену, как только он представит свой отчет в императорский дворец.
Хор смеха привлек его внимание к трактирщику и другим посетителям, когда тот повернулся, чтобы выкрикнуть приказ обслуживающей девушке. Затем он подошел к Катону и его товарищам и весело улыбнулся.
— Скажите мне, ведь еда такая же вкусная, как я вам и говорил, а?
— Вполне удовлетворительно, — ответила Петронелла и сделала вид, что осмотрела один из хлебов. — Хлеб мог бы быть и свежее.
— Сегодня его испекли первым делом.
— Возможно, его испекли первым делом. Но не сегодня.
Хозяин гостиницы стиснул зубы, прежде чем продолжить. — А в остальном все хорошо? Я так понимаю, более чем удовлетворительно? Что скажешь, сынок? Он взъерошил кудри Луция. Юноша, челюсти которого упорно работали над хрящом, стряхнул руку и поднял глаза.
Катон быстро сглотнул и вмешался. — Вполне неплохо.
Несмотря на вполне оправданные возражения Петронеллы, он не хотел чрезмерно раздражать трактирщика. Такие люди были полезными распространителями сплетен и информации, которые они получали от торговцев, идущих по Остийской дороге, и он очень хотел узнать о ситуации в Риме, прежде чем они вошли бы в город. Он поспешно проглотил кусок пропитанного маслом хлеба во рту и откашлялся.
— Мы уже несколько лет как были на восточной границе.
— Ах! — кивнул трактирщик. — Сражались с парфянскими ублюдками, а? Как идет война?
— Война? — Катон переглянулся с Макроном. — На самом деле она еще не началась.
— Нет? В прошлый раз, когда я был в Риме, в имперском воззвании, размещенном на форуме, говорилось о серии пограничных столкновений. В них также говорилось, что мы их хорошо пнули.
— Ну, ты же не веришь всему, что читаешь в воззваниях, — сказал Макрон. — О времени сражений сказано достаточно верно. В остальном же… — Он пожал плечами.
Трактирщик нахмурился. — Ты утверждаешь, что воззвание было фальшивым?
— Поддельные воззвания? Не обязательно. Но я бы не стал ставить на это свои сбережения.
— Как бы то ни было, — продолжил Катон, — мы оторвались от столичной жизни. Что-нибудь новое, о чем нам следует знать?
— За последние несколько лет? Смотря сколько у тебя времени!
— Хватит, чтобы перекусить, и нам снова в путь. Так что говори кратко.
Трактирщик почесал щеку, собираясь с мыслями. — Хорошая новость в том, что Паллас выглядит так, как будто собирается нас навсегда покинуть.
— Паллас? — Макрон приподнял бровь. Паллас был одним из имперских вольноотпущенников, унаследованных Нероном от Клавдия, и был главным советником императора. Это была должность, для которой требуемые навыки включали шпионаж, нанесение ударов в спину, жадность и амбиции, и все это он отточил в высшей степени. Только видимо, он на чем-то попался, или же он встретился с сильным соперником. — Что же произошло?
— Его обвиняют в заговоре с целью свержения императора. Судебный процесс начнется через месяц или около того. Должно получиться хорошее представление; его защищает сенатор Сенека. Я бы обязательно пошел посмотреть на это зрелище, если бы не был так занят здесь.
Макрон перевел взгляд на своего друга. — Вездесущие фурии, как все перевернулось местами. Я думал, что Паллас крепко зарылся мордой прямо в свое корыто. Особенно когда связал свои дела с Агриппиной, — осторожно заключил он.
Катон кивнул, размышляя о смене власти в столице. Паллас заключил союз с Агриппиной и ее сыном Нероном в последние годы правления предыдущего императора. Однако его отношения с матерью нового императора были не только политическими. Катон и Макрон раскрыли секрет несколькими годами ранее и мудро держали рот на замке. Не то чтобы языки не болтали за обеденными столами аристократов или среди сплетников, которые собирались вокруг общественных фонтанов в Субуре. Но слухи — это одно, а знание правды было гораздо более опасной ситуацией. Теперь казалось, что перспективы Палласа пошли на убыль. Возможно со смертельным исходом. И, возможно, не только для него.
— Судят ли еще кого-нибудь кроме него?
— Не то, чтобы я знал о них. Он мог действовать один. Скорее всего, император положил глаз на его богатства. Невозможно стать таким богатым, не наживая врагов. Люди, которых вы свалили по пути наверх. Или люди, которые просто возмущены вашим успехом и богатством. Вы знаете, как это сочетается среди власть имущих в Риме. Всегда кто-то готов воткнуть нож в спину… это просто такое выражение. — Он вдруг взглянул на Катона с тревогой. — Как вы сказали, какие у вас были дела в Риме?
— Нас отозвали. Точнее сказать, мою когорту преторианской гвардии.
— Твою когорту преторианцев? — Трактирщик натянуто