все сотрудники, как сам знаешь ушли. Вечер же. Давай забудем про это недоразумение малыш…, – В этот момент она окончательно сняла свою вещь, и через блузку стало видно её. В естественном виде. Её соски точно вырисовывались на лёгкой одежде. Они были такими… сочными… точно просящие чтобы их подоили. – ладно?
“Точно вымя у коровы…”, – подумал директор. Его глаза блестели, а животное начало почти вырвалось наружу. Но он себя пока сдерживал. Сейчас он скажет что-нибудь такое в строгом виде, чтоб уходила, обязательно отметив, что между ними такой выходки не было… Не было. Но как при этом не нагрубить? Если так рассужд…
– Малыш! Я люблю тебя! – Она отставила палец ото рта, и вместо него потянула к его рту без промедления губы. На них не было помады. Хэзер Болман прежде, чем пойти в кабинет, (кабинет который решает судьбу любого человека, кроме самого директора), заблаговременно их вытерла.
В этот момент эмоции Крайтона дали сбой и он само собой взорвался. Он сосался с ней как только мог. Даже не помнит того момента, как снял штаны… Хотя прошло всё достаточно быстро.
Миссис Хэзер Болман, как он помнит, стала уходить – вся уставшая и довольная. Мэттью Крайтон, по эмоциональному состоянию схожему с ней сказал ей вслед, (так строго, строго. Никогда прежде с таким тембром голоса он ещё не общался) когда начал собирать свой чемодан:
– И ни слова, что между нами только что было!
Болман лишь нежно его обхватила взглядом, её улыбка становилась игривей, а сердце всё ещё не приходило в нормальный ритм:
– Вне всякого сомнения, – сладкий голос придавал надёжности словам.
Улыбка директора вознеслась до небес. И она едва ощутимо закрыла дверь. Этот день Мэттью Крайтона изменил навсегда.
– – -
Контрольная состояла для закрепления материала из квадратных уравнений. Несложная тема, если постараться её понять.
Подростки впервые видят название темы. Их глаза округлились. К такому Марта, Ричард и Ангелина не были расположены.
“Да охренеть. Один день прогуляли, а тут такое… Вот когда мы были абсолютно каждый день, темы были элементарны. Чё за ирония судьбы?”, – подумал Ричард.
Прошло двадцать минут, а ответов по-прежнему не было.
– Эй! Дурочки. Где ответы-то, а? – спросил пацан с рыжими волосами.
Да. Они что-то конечно писали, но это только для вида, ведь то, о чём они черкали – был бред.
Вдруг чья-то рука прикоснулась к Ангелиненой тетради.
– Ты чё творишь? – сказала Лина.
– Дай списать, – прозвучал до боли знакомый голос. Один из самых неприятных.
– У меня нет правильных ответов.
– Чё пиздишь? – Илюха вырвал у неё тетрадь и стал жадно списывать.
– У неё и правда нет н-никаких ответов, – сказал Ричард.
– Чё, правда? – ворвался в диалог Алексей. Они сидели за одной партой, сзади них. – Ты хоть знаешь чё за пиздабольство бывает, умник? – Его рот задвигался, будто в нём была жвачка. У Ричарда быстрее застучало сердце. Первое, что пришло ему в голову: “Он копит слюну”. Что ему ответить? Если первому ударить тоже путь будет совершенно в никуда. Потом сильнее толпой изобьют. “Меня, как и в прошлый раз вызовут к директору с родителями. А потом уж родители… Хотя бы они с пониманием относятся… Но беда в том, что я слаб здоровьем и меня никуда не берут на секции по спорту… А школа тут одна. Я помню, как родители лишь сказали “Терпи”. Такого момента я никогда не забуду. Но это ладно, СУКА, я в ловушке! Мне очень страшно. Зачем я высунулся. Но если б не высунулся, то они бы списали неверные ответы, и тогда нам бы больше влетело…”.
Ричард лицезрел лицо Алексея: Всё в прыщах. И его улыбка… такая гадкая. Ричарду самому противно было смотреть, но куда деваться… если сделаешь что-то не так – ещё больше получишь. Лицо Лёхи было перекошено в букву X. Он явно ждал ответа (совершенно любого) и он плюнет. Обязательно плюнет.
– Слыш, Бледный! – Толкнул его рукой в плечо Илюха. – Скоро время закончится, харош хуйнёй маяться. Потом успеем.
Лёшин взгляд снова прожигал глаза Ричарда. Они будто говорили: “Тебе повезло, умник”. Он достал ручку из рюкзака и стал переписывать материал, что лежал у них по центру стола. Ричард отвернулся. Он чувствовал себя очень дурно. Теперь у него стучало не только сердце… но ещё и мозг. Нет. Мозг не стучал. Мозг пульсировал. Сегодня явно, когда он придёт из школы будет болеть голова. Ричард это понимал. “Будет тяжело уснуть. Не только на психологическом уровне, (если не думать к примеру), но и на физическом. Банально голову повернуть будет больно.”.
Хэзер Болман перетаскивала свой взгляд, то на ребят, то на гучигэнг. Но ничего не делала. “Дай ей прямо сейчас пиво и чипсов, она явно не откажеться.”, – подумал Ричард.
По просьбе преподавателя, дети по вариантам, передавая друг другу сдали работы. До перемены оставалось немного времени, так что Хэзер Болман начала проверять. Все ученики были заняты своими делами; кто-то разговаривал с кем-то, а кто-то обсуждал насущные темы сам с собой. И тут миссис Болман охнула. Весь класс стих; дети ждали пояснения такой реакции. Ричарду в конец стало плохо: вот он, момент истины. “Никто ничего не делал, все списали у нас! О ГОСПОДИ!!!”. Он хотел куда-нибудь убежать; далеко за эту школу, за пределы города… ато и страны. Его друзья чувствовали схожие ощущения – щас что-то будет. Преподаватель математики начала говорить фамилию, потом оценку – безоговорочную двойку. Класс, одним за одним широко раскрывали рты, переводя взгляд на ребят. В частности на Лину, ведь это у них они все так целеустремлённо списывали.
Без сомнения, все поголовно получили двойки. Тут прозвенела перемена. Все стали собирать вещи. Марта, Ричард и Лина дрожали. Подростки не знали, что делать. Сбежать нельзя – завтра придётся идти. Если не придёшь вообще – будет плохая успеваемость. Отчислят. Оставалось только принять удар на себя… Как нибудь смириться… хоть сердце так бешено и стучит. Запрокинув портфели на спины, дети напоследок обнялись. Это их успокоило… как-то давало больше решимости… надёжности. Они не хотели распускаться; так бы и стояли по центру кабинета, пока не уснули. Вот чего больше всего ребята хотели. Голос учителя, который решил перейти в другой кабинет вернул их в реальность. Когда Ричард с подружками выходили из кабинета, Лина оглядывалась по сторонам. Ричард пытался ни обращать ни на что внимания. Он волновался, что увидит их… в общем страшно, если хоть кто-то назовёт по имени. Это как тёмной ночью – заглядываешь к себе под кровать; боязно от того, что страх может случиться наяву.
Никого не было. По расписанию был поход в столовую. Аппетит Ричард, как и его друзья совсем не