правительства Норвегии, паркует прямо возле входа набитый взрывчаткой микроавтобус, закрывает его и спокойно уходит. И то что какой-то мужик припарковал микроавтобус возле главного здания страны не вызвало у охранников никаких вопросов, потому что… он был одет в полицейскую форму!.. Вот Европа! — сделал отступление от своего рассказа Кирилл, акцентируя при этом внимание коллег многозначительным поднятием вверх указательного пальца своей правой руки. — Вы представьте: у нас к зданию федерального правительства подъезжает микроавтобус, из него выходит мент, ставит машину на сигнализацию и пытается куда-то уйти! Интересно, сколько шагов он успеет сделать, прежде чем упадет?.. Дальше происходит взрыв, — вернулся к норвежскому террористу Кирилл, продолжая свое неторопливое, полное продолжительных и значительных пауз, повествование. — Погибает пятнадцать человек, море раненых, разрушенные здания, дым в центре столицы, крик, паника, в общем — все как обычно. В это время Брейвик берет свой полуавтоматический карабин и пистолет (которые он приобрел абсолютно легально по лицензии охотника), кладет в спортивную сумку и едет к пирсу. На пирсе стоит паром, где собрались более шестисот сторонников молодежного подразделения Норвежской рабочей партии: молодые люди (всем от четырнадцати до двадцати трех лет) в сопровождении одного единственного вооруженного охранника направляются на традиционные ежегодные сборы в лагерь, расположенный на одном из близлежащих островов. Брейвик поднимается на паром, представляется полицейским (в подтверждение чего показывает удостоверение, которое, как выяснилось позже, он вместе с полицейской формой купил через интернет) и спокойно заявляет, что в связи с произошедшим в столице несколько часов назад терактом он направлен сопровождать молодых людей до острова, где должен будет провести им инструктаж по безопасности! С сумкой полной оружия и боеприпасов он не вызывает никаких подозрений и вместе со всеми беспрепятственно пребывает на остров. Как только паром отчаливает назад на материк, Брейвик просит всех собраться возле него для инструктажа, и когда перед ним полукругом выстраивается несколько сот юношей и девушек — достает из сумки карабин и открывает по ним огонь. На острове начинает паника; молодые люди бросаются врассыпную, но бежать с маленького острова попросту некуда. Некоторые пытаются спастись вплавь и тонут, остальные падают от выстрелов. Брейвик использует рассеченные пули — специальные боеприпасы, которые входя в тело, разлетаются на куски, нанося огромные повреждения цели. Позже на острове найдут сто восемьдесят шесть стреляных гильз и более шестидесяти трупов. В течение полутора часов Брейвик ходил по острову, методично отстреливая молодых людей, а когда, наконец, туда добрались полицейские, он вышел к ним безоружный с поднятыми руками, сказав только: «Я закончил!».
Когда Кирилл остановился, глаза его блестели, а на лице изобразилась торжествующая улыбка, несколько, однако, неуместная. В кабинете повисла безмолвная пауза. Кирилл умел заинтересовать слушателей, мастерски описывая подобные истории, и даже если рассказывал что-то не в первый раз, делал это неизменно эмоционально и на одном дыхании. Всем хотелось продолжить тему, но услышав столь шокирующий изобилующий подробностями рассказ, никто не знал на чем в первую очередь остановить свое внимание.
— Как он все продумал! — вдруг пробасил коренастый мужчина. Голос его, и без того очень мощный, в образовавшейся тишине звучал еще более внушительно. — Взрывом отвлек внимание полиции и внес неразбериху, которой же и воспользовался, как причиной проследовать с молодыми людьми на остров.
— А что же вооруженный сопровождающий группы? — почти сразу очень быстро спросила девушка в сером брючном костюме. Соответственно своему внешнему виду она была немногословна, любила конкретику в мыслях и словах, и относилась к очень распространенному в наше время разряду умеренных не агрессивных феминисток. Очевидно, ей уже давно хотелось задать этот вопрос, но она попросту не решалась первой прерывать тишину.
— Полиция так и не смогла его найти, — многозначительно сказал Кирилл.
— Это наверняка был его сообщник, — отозвалась девушка в платье. Она произнесла свою фразу полушепотом, с очень тревожным выражением лица, настороженно подав свою головку несколько вперед и обведя коллег взглядом своих широко раскрытых насыщенно-голубых глаз. Но почему-то глубокие эмоциональные переживания этой маленькой, чрезвычайно милой блондинки остались не разделенными. Похоже было, что никто вообще не обратил на ее слова никакого внимания.
— Согласно норвежскому законодательству максимальной мерой наказания для него может быть двадцать один год заключения, — сказал Роман, до этого сидевший молча и с интересом слушавший разговор.
— Двадцать один год? — удивленно переспросил Николай Петрович, как будто не веря услышанному. — Так это если ему сейчас тридцать, то он из тюрьмы в пятьдесят лет выйдет.
— Я считаю, что вообще в таких случаях необходимо в частном порядке вводить смертную казнь, как показательную для подобных людей, — по-своему громко заключил коренастый мужчина.
— Да таких людей не просто казнить надо, а действительно, по кусочку от них отрезать! — вспыхнула девушка в платье.
Это заявление столь резко контрастировало с ее юношеской и хрупкой внешностью, было таким неожиданным и вместе с тем эмоциональным, что все вдруг повернулись и с удивлением посмотрели на девушку, но и сейчас так никто ничего и не вымолвил. Девушка же из-за столь пристального внимания коллег окончательно смутилась, потупила взгляд, краска залила милое личико; голова ее чуть поникла, а плечи впали, будто под тяжестью направленных взглядов, как если бы они были материальны.
— А зачем он это сделал, что он хотел-то? — обратился к Кириллу Николай Петрович.
— Непосредственно перед терактами он выложил в интернете видео ролик, в котором выступал против распространения исламской колонизации Европы и призвал всех на новый крестовый поход против мусульман.
— Все-равно не понимаю. Причем здесь молодежный съезд рабочей партии Норвегии?
— В своем послании он обвинил власти в преступном бездействии, в том, что они спокойно наблюдают, как христианскую Европу поглощает иноземная культура, а Рабочая партия является правящей в парламенте Норвегии. Короче антиисламист, нацист, — заключил Кирилл.
— Нет, это не то, — вдруг сказал Роман, обращаясь как бы сам себе, ни на кого не смотря.
— А почему же он, по-твоему, это сделал?! — нахмурился Кирилл, явно задетый возражением коллеги.
— Не знаю точно…, — неуверенно обронил тот, в задумчивости опустив взгляд.
Кирилл пренебрежительно ухмыльнулся; но когда Роман вновь поднял глаза, то заметил, что все остальные заинтересовались и ждут, пока он озвучит свои мысли.
— Как-то это все не сходится, — продолжил он. — Кроме короткого видеообращения он опубликовал в интернете и разослал всем знакомым свой манифест на полторы тысячи страниц. Полторы тысячи страниц, на которых он помимо антиисламистских призывов в то же время высказывает близкие исламу идеи о том, что женщинам лучше сидеть дома, выступает рьяным противником алкоголизма и гомосексуализма, говорит об упадке культуры в Европе. Да, он в большей степени упор делает именно