осмелевшие коровы мстили: слегка обернувшись, искоса поглядывали на него и, видимо, ждали, пока ведро наполнится молоком. Потом задней ногой, как бы случайно, ударяли по ведру, и оно опрокидывалось. Стены фермы после этого дрожали от громкого мата Виктора и звуков ударов сапог по коровьему животу.
К лошадям он тоже относился очень грубо. Собираясь поехать куда-то по делам по деревне, надевал на лошадь хомут, конечно, матеря ее и всю ее родню. Полностью запрягал, подтягивал подпруги, ехал, не сидя в телеге, как все, а обязательно стоя. Натянув вожжи, орал: «Пошла!» и больно стегал лошадь кнутом. Лошадь срывалась галопом и неслась по улице по грязи и лужам, давя кур.
Помню такой случай. Было сентябрьское воскресенье. Виктор собрался на охоту на рябчиков, положил в рюкзак пару вареных яиц, бутылку с водой и кусок хлеба. Надел рюкзак на плечи, ружье через плечо, медленно пошел по дороге к лесу. До леса было километра полтора. Несколько дней перед этим воскресеньем был сильный ветер, шел дождь, дорогу развезло. Каждый шаг давался Виктору с трудом, сапоги погружались в густую, тягучую грязь и чавкали. До леса он добирался около часу.
На опушке леса, прямо у входа в него, поперек дороги, загораживая проход, лежала громадная, зеленая, красивая ель с густыми лапами веток. Виктор не стал поваленную ель обходить, а решил, держась за ветки, протиснуться через нее на ту сторону. И вдруг нос к носу столкнулся с мордой огромного медведя.
Далее события замелькали, как при быстрой перемотке ленточного кино. Он несся домой, едва касаясь грязи на дороге. Ружье и сапоги остались далеко позади. Рюкзак хлопал по спине, и ему казалось, что это медведь настигает его и вот-вот схватит. Легко и красиво в высоком прыжке он перепрыгнул изгородь у дома и вбежал в избу. С его бурного старта после встречи в лесу с медведем прошло, наверное, не более 10–15 минут. Человек в экстремальных условиях, оказывается, может многое такое, что ему и не снилось.
Октябрь 1963 года. Скоро увезут призывников из Самоцвета на сборный пункт в Егоршино. Меня уже уважительно все больше и больше сотрудников зовут не «товарищ начальник», а по имени-отчеству. 27 октября вечером в самой большой квартире на станции накрыли столы, провожали меня в армию. Говорили про меня только хорошее. Я напился, мужики заставили. Никогда не пил до этого и не курил. Утром за 15 минут до прибытия поезда призывников построили на перроне, провели перекличку и инструктаж на дорогу. Пьяных не было вообще. Все были слегка радостно возбуждены. В армию служить шли охотно, и мы, и наши родные гордились службой в Советской армии. Началась новая страница жизни.
ВСПОМИНАЯ МОЛОДОСТЬ
Заканчивая третий год срочной службы в Советской Армии сержантом по званию, я написал запросы в Могилевское и Минское отделения Белорусской железной дороги, возьмут ли меня на работу после армии и дадут ли жилье. Хотелось вернуться в родную Белоруссию. Из того и другого отделения ответили, что возьмут, конечно, но вот первое время будут проблемы с жильем. Написал в Егоршинское отделение, откуда призывался. Ответили, что работа и жилье будут сразу, как приеду.
Вспомнил, что еще до моего призыва в армию начальник Егоршинского отделения Свердловской железной дороги Шиманович хвалил меня за работу и предлагал похлопотать, чтобы в армию не призвали; обещал должность поездного диспетчера. Я тогда не согласился. Вообще-то был я с детства болезненным, часто лежал в больнице, и это меня здорово угнетало. Поэтому в армию я рвался, хотел заставить себя быть как большинство тогда: сильным и здоровым; к тому же в то время, а это начало 60-х годов, служба в армии была почетным занятием и гордостью.
Я вернулся из армии спортсменом и физически здоровым человеком, а вначале не мог подтянуться на турнике ни разу. Но тренировался. Бегали мы в армейских трусах и сапогах. Бежать медленно не давали комары, облепляя и нещадно жаля худосочное тело.
После отбоя, когда все уже спали, качал мышцы на турнике и брусьях возле каптерки. Через год службы имел второй спортивный разряд по бегу, одевался на спор за 28 секунд, на турнике делал подъем с переворотом, не спускаясь вниз, почти 30 раз. Так и научился постоянно себя преодолевать. Спасибо Советской Армии.
И вот вернулся. Начальник отделения железной дороги предложил полгода поработать дежурным по станции Буланаш, это в шести километрах от Егоршино, позднее обещал перевести в диспетчера. Дал согласие. Был я холост. Коварство Шимановича понял, приехав на станцию Буланаш. Оказывается, летом этого года на Буланаш после окончания Свердловского железнодорожного техникума прибыли три молодые и холостые девчонки, которые стали работать дежурными по станции. К одной из них, Неле Фатеевой, меня и назначили стажером на шесть смен.
Предложили поселиться в трехкомнатной квартире: две комнаты отвели нам с мамой, а в третьей эти девчонки и жили. Ожидая, когда принесут ключи от дежурного по станции, мы с мамой стояли на площадке третьего этажа. Громко хлопнула входная дверь подъезда, по лестнице вверх побежали все три девчонки. Первая была высокого роста, две остальные маленькие. Я тогда обратил внимание, что у одной девчонки были длинные волосы, которые при беге по лестнице разлетались и хлопали ее по плечам. Что-то тогда в душе теплое шевельнулось. Это и была Неля. Мы познакомились.
Получил ключи от квартиры. В нашей комнате стояло две кровати и стол. Кухня была общей.
На следующее утро заступил на 12-ти часовое дежурство стажером у Нели. Она была сантиметров на 20 ниже меня, худенькая, фигурка стройная. Поражали огромные зеленые глаза… Была малоразговорчивой. Это ее качество сохранилось на все 56 лет нашей совместной семейной жизни.
Она показала мне аппаратуру, разговоры вела только служебные, отдавала команды, что мне надо было делать. Через некоторое время все поручила мне и только контролировала мои действия. Первое дежурство прошло нормально.
Следующее дежурство было ночным. Часа через два, посмотрев на мою работу, Неля поставила в углу три стула и легла на них, свернувшись в комочек. Легла и отключилась. Я был поражен ее доверием ко мне! Ночное дежурство прошло без замечаний. Я вспомнил свою работу на станциях Кунара и Самоцвет еще до армии и работал без напряжения. На следующих четырех совместных дежурствах Неля так же точно доверяла мне полностью. Потом я стал работать дежурным по станции Буланаш уже самостоятельно.
Супруги Киени Владимир Александрович и Неля Михайловна.
56 лет вместе.