— Ой, что ты делаешь, старая карга! — раздался возмущенный мужской голос из-за двери, — это же рана, больно же!
В ответ на эту реплику последовал взрыв такого громкого хохота, что едва не распахнулась дверь. Видимо, приятель раненного не сочувствовал его страданиям и осмеивал каждый стон.
— Терпи, Ульф, другим ты, небось, царапины поглубже делал своим мечом!
— Так-то другим, Грим, — отозвался невидимый Ульф, — слышишь, хозяйка, там, похоже, кто-то пришел!
Девушкам не хотелось общаться с ненавистными северянами, но и остаться незамеченными им не удалось. Шарлотта попыталась быстро прошмыгнуть в их общую с Селестой комнату.
— Ух ты, какая ягодка! — одновременно восхитились оба воина.
И действительно, юная баронесса была потрясающе хороша. Особенно в гневе. Девушка сверкнула на незваных гостей зелеными брызгами возмущенных глаз и отвернулась, взмахнув густой копной золотисто-рыжих волос. Хотя красавица сразу же убежала в свою комнату, но от многоопытных мужских глаз не ускользнули соблазнительные формы ее изящной фигурки — высокая грудь, осиная талия и узкие щиколотки стройных ножек, пикантно выглядывающих из-под подотканной юбки.
— Кто это? — огромный светловолосый норманн уставился на Луизу.
— Да это племянница моя, — почему-то замялась немолодая женщина, но на ее некоторое смущение грубый мужчина не обратил внимания. Мысли викинга были прикованы к великолепной красавице, проскользнувшей мимо его носа.
— Я, пожалуй, пойду, познакомлюсь с ней, — промычал Грим и шагнул в сторону закрытой двери.
— Не стоит, — махнула рукой ведунья, — она терпеть не может вашего брата.
— Почему это?
— Вам ли не знать почему? — женщина удивленно подняла полукруглые брови, — многим семьям ваши мечи доставили горе.
— Да брось ты, старая! — с этими словами викинг вошел в девичью спальню.
Шарлотта стояла спиной к распахнувшимся дверям, но мгновенно обернулась. Лицо девушки залил яркий румянец. В ярости она стала еще прекрасней. Казалось, она испепелит своими горящими глазами и Грима, и его раненного друга.
— Как тебя зовут, малышка? — пытаясь быть дружелюбным, проговорил рыжий викинг, нещадно коверкая французские слова.
— Меня зовут гадюка, и если ты приблизишься ко мне, то получишь смертельный укус! — пухлые губки девушки растянулись в презрительной улыбке.
Грим сделал несколько тяжелых шагов и протянул свою громадную рыжую руку прямо к лицу злючки, явно намереваясь взять ее за подбородок. Но, в самый последний момент, когда толстые пальцы чуть было не коснулись нежной кожи, Шарлотта резко ударила по наглой руке. Глаза воина расширились от негодования, и он схватил девушку за плечо, да так грубо, что та вскрикнула от боли. Но тут он почувствовал что-то твердое, прикоснувшееся к его спине. Викинг оглянулся и увидел, что пожилая женщина стоит прямо за его спиной с большой дубиной в руках. Лицо пожилой знахарки было искажено, казалось, еще мгновение — и она изо всех сил ударит его по голове.
Грим презрительно усмехнулся и, схватив дубину левой рукой, резко оттолкнул ее в сторону. Пожилая женщина, так и не выпустив свое незамысловатое оружие из рук, с грохотом полетела на пол. В комнату вбежала еще одна девушка. С криками она стала поднимать старую женщину.
— Хватит, Грим, — раздался жесткий голос второго викинга, по-видимому, его начальника. Он уже стоял в проеме двери и осуждающе смотрел на своего подчиненного. — Все же старуха оказала мне помощь. Так ли следует выражать благодарность?
Гневное лицо Грима как-то на глазах изменило свое выражение. Он глянул на Шарлотту, потом бросил взгляд на распростертую под ногами старую женщину и, махнув рукой, вышел из комнаты.
— Вы простите нас, хозяйка, — виновато произнес Ульф, придерживая рукой завязанную руку, — но и вашей племяннице надо в будущем вести себя осторожнее, особенно с воинами.
Викинг сделал несколько шагов к двери и обернулся:
— В общем, спасибо вам, и извините, — добавил он уже на пороге, — а вон ту ногу от кабана заберите себе, за лечение…
— Отдайте эту ногу Бель, тетушка, — презрительно прошипела Шарлотта, когда умолк топот тяжелых копыт, — я все равно есть не стану!
— Ладно, девочка, при чем тут мясо… — Луиза потирала ушибленное бедро, — а к словам его надо прислушаться, не стоит так глупо бросаться на викингов.
— Это в такой же мере можно отнести и к тебе, мама, — подала голос дочь знахарки, кареглазая Селеста. Девушка была ровесницей баронессы, но по красоте ей значительно уступала. Ее можно было считать хорошенькой, если бы бледное лицо не портили красные прыщики. Основным украшением Селесты были ее роскошные темные волосы, заплетенные в толстую косу, ниспадающую до самых бедер.
— А что, мне надо было ждать, пока он схватит Шарлотту?
— Все равно бы мы с ним не справились.
Тетя Луиза была явно не согласна с такой постановкой вопроса и, поставив палку в угол, ушла в свою комнату.
Пари
Заскрипел, опускаясь, тяжелый подъемный мост, чтобы впустить припозднившихся охотников в крепость. К лошади Ульфа была приторочена внушительная туша кабана, правда, без одной ноги. Стражники, стоявшие возле ворот замка, шумно приветствовали вернувшихся друзей.
— А что это у тебя с рукой, Ульф? — спросил его друг Токе Коротышка, который в этот раз дежурил на воротах. Викинг был пониже своих товарищей, но не по росту широкоплеч. К тому же у него были непропорционально большие ступни и большие косолапые руки, почти до колен. Все знали, что в бою Токе крепко стоит на ногах и ловко орудует мечом. Встреча с ним на поле брани не сулила для врага ничего хорошего.
— Кабан зацепил.
— Ну, видно, ты его тоже зацепил, — стражник хлопнул ладонью по щетинистому боку, — давайте быстро к столу, там уже подали ужин.
В летнюю пору норманнские дружинники любили обедать на свежем воздухе, под навесом, сплошь увитым виноградными лозами. Под навесом были установлены длинные столы, сделанные замковым плотником из широких дубовых досок. Трапеза обычно сопровождалась грубыми шутками и комментариями, чаще всего не на тему еды, как это было принято у франков. На этот раз на столе были расставлены блюда с жареной свининой и запеченной рыбой, кашей из овса, пироги с мясом и разные салаты из овощей. В сторону то и дело летели обглоданные кости, которые еще на лету ловко подхватывались дюжими косматыми псами.
— Хорошо, что это кабаниха, да и не такая уж крупная, — сказал молодой граф Аксель, вытирая небольшим льняным полотенцем жир, стекающий с квадратного подбородка, — хряки уж больно воняют кнырятиной.