Читать интересную книгу И будем живы - Валерий Горбань

Ответы помощника были Игорю не слышны, но, по всему получалось, что и того стрельба из автоматов не слишком взволновала. И что помдеж вполне согласен со своим начальником: если гаишники найдут горку-другую трупов, тогда есть смысл срывать следственно-оперативную группу с места какой-то квартирной кражи. А если нет, то нечего и дергать людей из-за всякой ерунды.

Увидев, что дежурный, с его темпами, еще не скоро найдет возможность уделить внимание торчащему перед окошечком посетителю, Игорь махнул рукой и отправился на поиски кабинета самостоятельно. Не прошло и десяти минут, как искомый объект был обнаружен в каком-то запутанном коридорчике то ли на первом, то ли на цокольном этаже.

Двое рубоповцев были уже на месте. Где находится разыскиваемая Игорем парочка, они разузнали. И предложили взять их завтра, с утра пораньше, когда те будут отсыпаться на снимаемой ими квартире после очередных кабацких приключений.

Покончив с этим вопросом, Павел, начальник отделения, крепкий битюжок с фигурой бывшего борца, с удовольствием потянулся и со вкусом проговорил:

— Ну и нам бы не мешало перед делом отдохнуть. Сейчас в порт смотаемся, ребята из краевого РУБОПа просили кое-что разузнать. А вечерком…Как насчет по пивку? После сытного обеда, по закону Архимеда… Кстати, ты нормально поел?

— По пивку — с удовольствием. А обед мне подпортили.

И Игорь, не без умысла разузнать хоть что-нибудь о находкинских чудесах, стал подробно и красочно рассказывать об инциденте с чеченцами. Но, почувствовав, что коллеги реагируют как-то странновато, быстро завершил повествование пятью-шестью сухими фразами.

Мужики, переглянувшись, спросили:

— «Ниссан» какой?

— Белый. «Лаурель».

— Номер запомнил?

— Конечно. У него старые номера: 32–57…

Мужики еще раз переглянулись.

— Ты где устроился?

— В гостинице.

— Поехали!

Подлетев с Игорем к гостинице на старенькой «Королле» с тонированными стеклами, рубоповцы сопроводили гостя в номер, заставили собрать вещи, выписаться и рванули вместе с ним куда-то за город, пару раз проверившись на светофорах: нет ли хвоста.

Все это начинало походить на какой-то третьесортный боевик или просто глупый сон. Но Игорь не задавал вопросов. Похоже, он и так создал ребятам серьезные и неожиданные проблемы. А в подобной ситуации есть только одна форма достойного и разумного поведения. Молча делать то, что советуют аборигены, обладающие всей полнотой информации и принимающие адекватные решения. Все разговоры потом. А в том, что разговор будет обстоятельный, Игорь не сомневался. Притормозив по пути у каких-то киосков, Павел загрузил в багажник два ящика бутылочного пива. А по второму заходу вернулся с огромным пакетом. В нем лежали разнообразные рыбные наборы, сушеные кальмары в вакуумной упаковке и три бутылки водки. На троих.

В находкинском порту своих рубоповцев хорошо знали. Во всяком случае, на том КПП, через который они проехали, никто никаких пропусков не спрашивал, вопросов не задавал, в машину не заглядывал. Вохровец на въезде, поднимая шлагбаум, приветливо рукой помахал. Пока Павел с народом общался, Димка — его напарник, худощавый, резкий в движениях, типичный сыскарь по манерам и разговору, проехал с гостем прямо на край бетонного причала. Из машины выходить не стали, чтобы зря не светиться, но дверки с видом на море распахнули. В душноватый салон ворвался свежий воздух, пахнущий морскими водорослями, рыбой, сизовато-прозрачной гарью корабельного топлива и еще тысяча и одним запахом огромного порта, принимающего и переваливающего самые разные товары и грузы со всего мира. И этот запах, и сумасшедшие крики чаек, дерущихся из-за разной дряни, плавающей на радужных от мазута волнах… Все это вдруг так напомнило Игорю родной город и его свинцовые, дышащие холодом бухты, что даже горло сжало спазмом неожиданной тоски и какой-то смутной тревоги.

Но все же этот порт здорово отличался от дальнего северного собрата. Во-первых, своими размерами и размахом работ. Это было что-то невероятное! Огромная, закрытая от штормов и ураганов, бухта. Сколько хватает глаз — бетонные и насыпные пирсы и причалы. Десятки судов и суденышек под разнообразными флагами: воющих, гудящих и ревущих на рейде, громыхающих люками и лебедками у берега под разгрузкой, ползущих на канатных усах за широкогрудыми, похожими на богатырские галоши буксирами. И краны-краны-краны…

Во-вторых, людьми. Много здесь, на территории порта, было какой-то разношерстной публики, явно не имеющей отношения к основным морским профессиям. Каких-то суетливых, дерганых мужичков, больше всего похожих на билетных барыг, промышляющих по вокзалам. Потасканных девок. И вальяжных «братков», разгуливающих с хозяйским видом по причалам, сходням и даже по палубам судов.

А в третьих — все же отличался и запах. Теплое море. Конечно, с Черным или Средиземным не сравнить. Но тем не менее, даже сейчас, в октябре, оно еще хранило и отдавало городу накопленные за лето запахи буйно заросших и щедро прогретых солнцем сопок. Долетало сюда и ласковое дыхание залетных субтропических ветров. От дальних берегов несли свое влажное тепло прихотливо-извилистые морские течения. Теплое море. Поэтому и запах гнильцы примешивается ко всем остальным. К запаху рыбы, к запаху водорослей. И к запаху самого города. Здорово здесь гнильцой потягивает.

— Видел громадину? — без особой гордости, с какой-то непонятной интонацией спросил Димка.

— Да-а!..

— Миллиарды долларов оборота. И все — им в карман!

— Кому — им?

— Слушай, ты что: с Луны свалился? Или вы там у себя, как в том анекдоте про Урюпино, живете? У вас что, чеченцев нет?

— Да есть немного. Врач один — хирург в областной больнице. Отличный мужик. Ну, еще может, кто-то где-то. У нас со сталинских времен кого только в области нет. Всех перемешали. Особенно политических, кто без права выезда после лагерного срока оставался. Правда, в прошлом году было дело: заехали какие-то молодые, резкие, человек десять. Но наши «братки» их быстро из города выжали. Ну и мы помогли, чем могли… Я их даже и не видел почти, ими мужики из «бандитского» отдела занимались.

— Ну и молодцы. А мы вот… Хотя, не в нас дело. Может быть, ваш город им и не особо нужен был, не тот масштаб. А у нас такой кусок: они за него кому хочешь глотку перегрызут. Местные чечены не справятся — из Грозного подмогу пришлют. Им теперь на их суверенитет большие бабки нужны…

Грозный

— При-ивет!

— Ой! — Людмила испуганно шарахнулась к стене. Сердце бешено заколотилось и онемевший язык наждачным листом зацепился за мгновенно высушенное жутким страхом небо. Больше ни сказать ничего, ни закричать она не смогла. Ноги стали ватными, а потом будто вообще исчезли, напоминая безвольно сжавшемуся телу о своем существовании только противной мелкой дрожью в коленях. И лишь одна мысль бешено пульсировала в голове: «Ну, не надо! Ну, пусть это будет сон! Ну, не надо!».

Но двое, преградившие ей путь в ста шагах от родного подъезда, не исчезали.

Развязные позы атлетических подвижных фигур в пятнистой камуфляжной форме и иронический тон приветствия, произнесенного с типичным для чеченцев акцентом, не оставляли сомнения в их намерениях.

— Господи! Пусть просто обругают, пусть ударят! Так… сережки… нет я их сняла. И колечко сняла. Значит, вместе с мясом не вырвут, с кожей не сдерут. Как хорошо, что послушалась мамы и оделась в старушечье тряпье, замоталась в черный бабушкин вдовий платок. В сумерках могут и не понять, какого возраста. Просто видят, что русская, нельзя же так просто пропустить. Надо, чтобы шмыгали мы, как крысы по закоулкам. Что они сделать собираются? Пусть ударят, пусть обругают, но только…Господи!

— Что, испугалась? Не узнала? — одна из теней приблизилась почти вплотную.

Аслан! О, боже мой! — горячая кровь застучала в висках и в судорожно вздохнувшую грудь со свистом ворвался воздух.

— Что, такой страшный?

— Да нет! — Людмила с облегчением рассмеялась. — Наоборот! Возмужал! Усы у тебя какие!

Аслана, своего одноклассника, Людмила не видела практически с выпускного. Тогда, впервые в своей жизни, тайком, в закрытом классе выпив пару стаканов шампанского, добрый и по-взрослому вежливый парнишка, тайно вздыхавший за Людмилой класса так с пятого, вдруг превратился в назойливого ухажера с мрачными огоньками в глазах. Демонстративно держась от нее в нескольких шагах, он, тем не менее, весь вечер отпугивал своими свирепыми взглядами всех других парней. Никто так и не рискнул пригласить Людмилу на танец, а сам он танцевать не умел и стеснялся. Отец Аслана, пожилой мужчина старых правил, переживший сталинскую депортацию, но, несмотря на все испытания, народивший и вырастивший шестерых детей, современных танцев не одобрял. Национальные — в кругу семьи и друзей — другое дело! Даже своим сыновьям он категорически запрещал походы на разные вечеринки и дискотеки. Про дочерей уж и говорить нечего. И этот бал был для его младшего — последыша вторым подобным событием в жизни. В первый раз, в девятом классе, Аслан убежал тайком на дискотеку. Но какие могут быть тайны в этом городе, где люди считаются родством чуть ли не до Адама и Евы, и сплетни распространяются по разветвленным каналам со скоростью молнии. Кто-то сообщил отцу о нарушенном запрете… Аслан неделю не приходил в школу, а когда появился, был сам на себя не похож. Обтянутые желтые скулы, воспаленные глаза, утратившая мальчишескую подвижность фигура… Отходил он долго. Что с ним произошло, никто не знал и не мог узнать. В этой семье умели хранить свои тайны.