Долго расспрашивали, как появилась дверь, какая она, что было за этой дверью. Маня не видела, что было за дверью, потому что она смотрела только на Веру. Но вспомнила, что там, наверное, дул сильный ветер, потому что у Веры мокрый подол платья захлопал, как только она дверь открыла. Взрослые сидели вокруг стола и молчали. Мама плакала, тихонько утирая слёзы уголком платка. Потом они начали вполголоса обсуждать, что делать, и Нина Меньшикова сказала про какую-то Антониду, которую надо позвать в деревню. Утром мама не разбудила Маню в школу, и сама не пошла на работу, а уехала куда-то. Маня сидела возле окошка и ждала маму, пока бабушка варила суп. Потом бабушка её отпустила к подружке Валюшке, которая тоже не пошла в школу. Валюшка рассказала, что отец их ночью побежал с Витиным камнем к провалу и там его выбросил, и сегодня утром ещё бегал к провалу зачем-то. Дожди тогда, с короткими передышками, лили недели две, дороги все развезло, кругом лужи. Мама вернулась домой поздно, глаза у неё были красные от слёз. Она обняла Маню, и они долго сидели так на ступеньке крыльца, и мама смотрела в одну точку, тяжело вздыхая. А на следующий день Витя Кривошеев упал в колодец, и пробарахтался там почти два часа, пока соседская бабушка Агриппина не пошла по воду и не увидела его там. Вите помогли выбраться, но он застудил лёгкие и на третий день умер в больнице. На похороны его пришли все учителя и ученики из их школы, пришли товарищи с работы его отца, с работы его матери, много людей из соседних деревень. Народ шепотом переговаривался, что камень из провала и является истинным виновником этого несчастья. Мать Витина причитала во весь голос, а отец его сидел возле гроба с поникшей головой, поседевшей за одну ночь. Маню на похороны не взяли, но она видела из окна, как её мама пришла после кладбища, села на крыльцо и сидела до самого вечера, пока к ним во двор не пришла таинственная тётка Антонида. Антонида показалась Мане злой и страшной, они не улыбалась, а когда смотрела на Маню, та вся сжималась в комок под её цепким взглядом. Маню сразу отправили к Валюшке, чтобы не мешалась под ногами, и когда поздно вечером бабушка Таня пришла за ней, и они подошли к своим воротам, Маня услышала рыдания матери. Антонида стояла возле той злосчастной стены сеновала, и Маня мельком увидела какие-то странные буквы, которые она писала на стене. Бабушка Таня силком протащила её в дом, не дав подойти к плачущей матери, усадила за стол, а после того, как Маня поела, сразу заставила её лечь спать. Следующий день была выходной, поэтому Маню опять никто не разбудил, и когда она проснулась, в доме никого не было, даже бабушки.
Она вспомнила буквы на стене сарая, и, не одеваясь, в одних трусах и босиком, побежала во двор. Выбежав на крыльцо, она увидела, что стена сарая была в чёрных от огня пятнах, а низ досок прогорел насквозь. Маня села на крыльцо. Через некоторое время с огорода вышла её мама и крикнула Мане, чтобы шла в дом и там ждала бабушку. В руках у мамы была верёвка с привязанной к ней деревянной рукой с оттопыренными пальцами, и рука эта тоже была обгоревшая. Следом за мамой из огорода вышли Антонида и бабушка Таня. Маню бабушка покормила и снова отправила к Валюшке. Там же её оставили ночевать. И вот, когда в воскресенье с утра за ней пришла бабушка Таня, Маня сразу почуяла что-то неладное. Бабушка, на вопрос тёти Сони, Валюшкиной мамы, получилось ли у них, махнула рукой и тяжело вздохнула. Когда Маня зашла в дом, первое, что она увидела, так это лежащую на кровати Веру, а рядом с ней Антониду, которая, закрыв глаза, что-то шептала, держа Веру за руку. В доме было холодно, будто зимой. Бледное, почти серое лицо Веры было искажено смертельным ужасом, а на руках и на щеках у неё были чёрные пятна. Маня закричала от страха. Бабушка закрыла рот Мани ладошкой и вытащила её обратно в сени. Маня плакала, а бабушка прижимала её к себе и тоже плакала. Из её подслеповатых старческих глаз на Маню падали слезинки, и она гладила Маню по голове повторяя: «За что нам такое». Антонида целый день и ночь не отходила от Веры, не разрешая никому подходить к ней. Вера так и не пришла в себя. Где она была эти четыре дня, и как у Антониды получилось найти её, так навсегда и осталось тайной. Под утро Вера умерла. Что Маня запомнила, так это стаю чёрных птиц, кружащихся над их домом тем утром, когда она проснулась от громкого плача мамы. Веру похоронили в закрытом гробу. Маня, только когда уже стала взрослой, узнала, что после того, как Антонида вернулась от них домой, сама она тоже очень тяжело заболела, и больше уже не вставала. Говорили, что Вера заглянула в глаза самой смерти, и та поцеловала её, и нельзя было после этого её возвращать к живым. И что она приходила во сне к маме, и плакала, говорила, что хочет домой, что ей там одиноко и страшно.
- Вот такая вот история. — Сакатов отложил листки и посмотрел на нас поверх очков — Что притихли?
— Бедная Вера! — Вздохнула я — И как только её угораздило взять этот проклятый камушек! Если, конечно, в нём дело.
— Почему никто не закопал тот провал сразу же, как только поняли, что он несчастья приносит? — Встрепенулся Дениска — Ведь понятно же, что пока он есть, туда будут всегда любопытные лазить, особенно дети!
— Знаешь, Дениска, этот провал не единожды пытались закопать. — Ответил Сакатов — Но каждый раз этому что-то мешало. Каждый раз, то глохли трактора, не доехав до него, то поперёк дороги деревья падали, порой прямо на технику. Я уж не говорю про сломанные лопаты и сломанные руки-ноги. Одно название — про́клятое место.
— Так значит, это проклятое место появилось, когда царя расстреляли? — Спросила я.
— Не факт. Не обязательно, что это к какому-то событию привязано. Я же прочитал вам, что некоторые старожилы поговаривали, что он раньше появился, ещё до революции. Точных сведений на этот счёт нет.
— Значит, сейчас опять в тот провал кто-то угодил? — Спросила я