Читать интересную книгу Воробышек. История «дорогой мамочки» - Тигринья Тигринья

Утром нас ознакомили с работой. Действительно несложная. Надо сопровождать только что вылупившихся птенцов. Похоже, легенды о птице Рухх, способной нести в лапах слона, являются истиной. Рассказом очевидца. Птенцам нужно чувствовать живое тепло. Первые семь дней. Потом они обретают магию, и уже не нуждаются в опеке. А Серые лорды птенцов возмущают. Не пугают – нет, именно возмущают. Так что лорды наблюдают за нами издали, с подветренной стороны. Птенцы ростом с меня, и очень трогательные. Они покрыты мягким пухом оттенка чёрного шоколада, жадно лопают сырое мясо. И тянутся, эмоционально тянутся к людям. Это удивительное ощущение… Я к своим детям так не относилась, как к этим малышам.

Когда больше тысячи лет назад корабль с земными детьми приземлился в порту Нового Вавилона, их после медицинского осмотра отправили в приют. И растили из них людей второго сорта. «Понаехавших». Взрослых с ними не было. Автоматика привела корабль от готовой самоуничтожиться планеты на территорию дальней колонии. Не самоуничтожиться, разумеется. Угроза из космоса была сочтена заслуживающей внимания. И план эвакуации детей вступил в действие. Кораблей было много. Некоторым не повезло, некоторым – наоборот, а корабль с моими предками сел в Новом Вавилоне. Дети так и выросли «унтерменшами», пока группа генетиков, старательно пытающаяся удержать позиции местного населения в борьбе с изменившим генетику влиянием планеты, не обратила внимание на «чистоту крови».

И тогда, после нескольких лет исследований, были приняты «Евгенические законы», обязательные к исполнению всеми. Как «понаехавшими», так и местными. Приток «свежей крови» позволял улучшить генетическую карту почти на порядок. Но детей было мало. Всего двести сорок два ребёнка. К моменту принятия первого из многих Евгенических законов из них оставалось девяносто два. Они были тщательнейшим образом обследованы, получили генетические карты и клейма на предплечья. С символами генетических линий и номерами. Первый номер. А у меня – четыре тысячи пятьсот восемнадцатый.

Мы так и остаёмся «понаехавшими». Но теперь являемся особо ценным имуществом государства. Доходит до смешного. По Евгеническому закону, если в момент политического покушения в опасности находится «дорогая мамочка», то спасать в первую очередь будут её, а не лидера государства. И вот уже больше восьмисот лет чистокровных обучают выживанию и самозащите. Не так, как спецназ, совсем не так. Ибо наша первейшая задача – выжить и сохранить здоровье. Сохранить способность рожать здоровых детей. Необходимость этого закона возникла, когда почти одновременно погибли носительницы двух генетических линий. И пока закон обсуждался, ещё одна «дорогая мамочка» была убита. Три генетические линии оказались утрачены на долгое время. Больше четырёх сотен лет понадобилось на их восстановление.

Евгенический закон об обязательном образовании чистокровных до сих пор вызывает споры в Сенате. Но пока все мы получаем разностороннее образование. Вы спросите: чего она с жиру бесится? Неприятно чувствовать себя оболочкой для репродуктивных органов высокой ценности.

Оба патриция, от которых я рожала сыновей, были добры ко мне. Заботливы. Даже сделали подарки. Считается хорошим тоном сделать подарок «дорогой мамочке». Вот только мой пятилетний первенец, которому меня показали по его же собственному требованию, сказал: «Пусть это существо уйдёт». А в глазах супруги патриция я увидела чистую мстительную радость. И поощрительную улыбку наследнику от отца. «Дорогая мамочка» должна знать своё место. А ведь я не навязывалась. Меня привёз куратор. По настоятельной просьбе самого патриция… В общем, не хочу я «рожать по требованию».

От любви к детям и романтических чувств нас отучают с раннего детства. Дефлорация проводится хирургическим путём, чтобы у «дорогой мамочки» не возникало негативных впечатлений от секса. Каждый наш шаг контролируется. Никаких лекарств, упаси Боже! Только натуральные средства. Все медицинские услуги – бесплатны. Принудительно занимаемся йогой… И рожаем, рожаем… С перерывами на полное восстановление организма – индивидуальными, тщательно выверенными. Полгода кормим новорождённого, потом младенца забирают родители или государство – если младенец чистокровный, а мы отправляемся на «реабилитацию». Природа, натуральные продукты, ничего угрожающего здоровью. А когда выходим на «заслуженный отдых», получаем государственную пенсию за чистокровных и индивидуальные пособия за платных детей. Чем не жизнь? Не знаю… Лично меня не устраивает такое существование. Начинаю чувствовать себя растением. Опыляют и снимают плоды… Не хочу!..

Глава вторая

О том, как в баронствах приглашают на охоту, а также о баронском замке и о встрече с бароном Алеком.

Семь дней удивительной нежности… Даже Гоп-со-смыком улыбается птенцам, которые уже переросли меня и сейчас ростом с Вора. Да и как им можно не улыбаться? Когда они буквально расцветают от того, что мы рядом. А завтра нас отправят восвояси. Скованных или нет? Спросить, что ли?.. И как птенцы станут самостоятельными в один миг? Они же маленькие ещё!

Ничего мы не узнали. Уснули в своих комнатах, а проснулись рядом с тем же самым валуном. Только костюмы нам оставили. Полностью. Рядом с каждым – тючок с одеждой и обувью, в чём мы там ходили. Хорошо уже то, что приковывать нас не стали. Наверное, металл нашей цепи планируют пустить в дело. И правильно, нечего разбрасываться халявным металлоломом. Птичек жалко. Как они там без нас. А нам пора сваливать с этого места. Чем скорее, тем лучше. Стражники действительно вернутся. У них – арбалеты. А у нас в активе – кинжал Вора. И всё. Ну, камней здесь полно… Но камень против арбалета – даже не смешно…

Вот только куда идти? И в каком составе? Меня здесь вообще «в упор не видят», обсуждают между собой направление. И у каждого, как водится, своё, единственно правильное мнение. Плевать на них. Сделала из комбеза скатку, завернув в него бельё. Берцы обула. А то я босая была. Ступни только-только в порядок привести удалось. В общем, экипировалась, чтобы руки не занимать. Мужчины наблюдают. Молча. Искоса.

– Я ухожу. Подальше отсюда. Не хочу встречаться со стражей. У них оружие дальнего боя – мы в заведомом проигрыше.

– А мы-то думали, ты у нас дурочка… Молчишь, глазами хлопаешь… – Весельчак улыбается, а глаза – холодные, оценивающие.

Я не привыкла к такому обращению. Я знаю, что сумею себя защитить, и была готова встречать опасности «с открытым забралом». Но не подумала о том, что самым сложным будет общение с людьми. В Новом Вавилоне меня защищают– если необходимо, то ценой жизни; и это настолько привычно, что воспринимается само-собой разумеющимся. А здесь я никто и звать меня никак. Впрочем, у меня имени и нет. Чистокровная номер четыре тысячи пятьсот восемнадцать, линии «лямбда». Надо придумать какое-нибудь. А то нехорошо без имени.

– Зовут тебя как, воробышек? – Шпильман подключился к беседе…

Символично, однако! Воробышком меня назвал мой второй патриций, уточняя в моём присутствии: нет ли какой-то ошибки в «распределении». Объявил, что ожидал увидеть женщину, а не воробышка. Даже не задумался, что я могу обидеться на такое обращение… Что самое странное: выясняя всё это, крепко держал меня за руку. Как будто боялся, что сбегу… Впрочем, военные – народ своеобразный… Надо отвечать, а я не придумала имя…

– Воробышек мне нравится больше, чем дурочка. Зовите Воробышком.

– А имя у тебя есть, Воробышек?

– А зачем оно? Если не нравится Воробышек, придумай другое. Я запомню.

– Пусть будет Воробышек. И в какую сторону ты собралась идти?

– Вверх. Обычно ищут внизу, потому что вниз идти проще. Я собиралась подниматься вверх, в горы.

– А попрощаться с друзьями?.. – руки Весельчака легли на плечи.

Сказать, что я была удивлена и разгневана – не сказать ничего. Я смотрела ледяным взглядом в переносицу Весельчака и лихорадочно думала, что мне делать. Убивать их – не за что пока, а вырубить – так очнутся же! Злые будут и в погоню кинутся…

– Какой взгляд! Принцесса крови, не иначе! Ты, дурочка, радоваться должна, что на тебя внимание кто-то обратил. Ничего, я займусь твоим воспитанием…

– Друзей не воспитывают, а принимают такими, какие они есть. Что касается радости – ты не Ален Делон (у людей искусства в мире Воробышка было модно брать сценическим псевдонимом имя древней знаменитости со схожим амплуа), чтобы женщина в счастливом обмороке падала к твоим ногам.

– Алек. Барон Алек Делон, – машинально поправил Шпильман и поражённо уставился на меня.

Весельчак быстро убрал руки с моих плеч и сделал шаг назад. Интересная реакция… Я посмотрела на притихших Вора и Гоп-со-смыком и честно сказала: