Читать интересную книгу Клятва на стали - Дуглас Хьюлик

– Нам придется держаться Склизи, если хотим отсюда выбраться, – заметил я, отходя от пристани.

– Насколько я понимаю, друзей у тебя здесь нет? – спросила Птицеловка, пристроившись рядом.

– Нет, – подтвердил я, оглядывая улицу. Что там мелькнуло в подъезде – тень? – Но это не главное.

– Не главное?

– Нет.

– А что же главное?

Тень, решил я, была чем-то новеньким, как и четверо, только что вывернувшие из-за угла на другой стороне. Все они приближались к нам. Быстро.

– Главное – выяснить, далеко ли до границы территории Зануды Петира, – произнес я, извлекая рапиру и боевой кинжал. – Потому что, если ответом будет не «чертовски близко», нам предстоит долгий и тяжелый бой.

2

Я быстро свернул за угол – так проворно, что поскользнулся на кучке рыбьих потрохов у входа в проулок. Мне удалось на бегу удержаться за ящик и сохранить темп. Я собрал целую горсть заноз, но это было лучше общения с парой Петировых Резунов, отставших на квартал.

Я лавировал между бочками и бревнами, не зная, благодарить ли за этот хлам. Он мог сокрыть меня и запутать след, но также и не давал разогнаться. Если я позволю им заметно сократить дистанцию, то никакие горки и помойки в мире не остановят моих преследователей.

Я вырвался из проулка на то, что канало в Мутных Водах за площадь, – большей частью пустырь неправильной формы с прачечной на одной стороне и таверной на другой. Из последней лился чахлый свет, озарявший потертые столы и лавки на неровном патио, сооруженном из случайных досок на голой земле. За столами сидели люди. Двое глянули, когда я миновал их, шатаясь; мои глаза уже жгло от слабого света. Никто не шелохнулся и не вмешался.

Мелкие радости.

Я пересек большую часть площади, направляясь к проему между домами на дальней стороне, когда позади раздался победный вопль.

Ребята Петира. Больше некому.

Я удвоил усилия, вовсю работая усталыми членами и битыми мышцами. Исход из Барраба и засада на пристани подорвали мои силы, но так как альтернативой был бой и, скорее всего, поражение, я устремился в проулок и призвал небеса не посылать мне новых препятствий.

Только бы найти удобное укрытие, или Кроличий Ход, или Воровскую Лестницу, ведущую…

Вот оно. Сами Ангелы послали мне подарок за поворотом: высокую, покатую кучу мусора прямо по курсу. Если я успею забраться на нее и допрыгнуть до нависавшей сзади водосточной трубы, то, может быть…

Едва я наддал, спину пронзила боль. Я должен сказать спасибо за то, что вообще шевелюсь. На пристани меня вытянули по хребтине аккурат перед тем, как нас заставили сделать ноги, и полоса огня протянулась теперь от лопатки и через ребра до бедра. Я так и не знал, рассечение там или здоровый синяк, – ладонь стала красной, когда я завел руку проверить, но кровь могла быть не моя. Я понимал одно: меня разрубили бы надвое, не защити мою спину меч Дегана.

Впрочем, мне было не прыгнуть, будь я располовиненный или целый.

Я обогнул мусорную кучу, споткнулся о меховой ком, ранее бывший кошкой или собакой, и грохнулся. Колено ударилось обо что-то твердое, и я ахнул. Затем поднялся и опять побежал, но далеко не ушел. Через тридцать шагов проулок уперся в тыл здания.

Я огляделся. Должно быть, восточнее занимался рассвет, но здесь, в трущобах Мутных Вод, в глубокой тени городских стен, было достаточно темно для моего ночного зрения.

Я изучил проулок, полный багровых и золотистых огней, и упал духом. Деревянная стена передо мной рассохлась и обветшала, но это не означало, что она легко поддастся. До появления преследователей дыру не проделать. Высоко справа виднелось одинокое окно, но оно было забрано досками.

Сзади донеслись голоса, беспорядочный топот и нечто более зловещее – скрежет стали о камни. Они приближались.

Я шагнул в сторону мусорной кучи. Может, если успею быстро зарыться…

Стоп. Можно придумать получше.

Зазор возле кучи было бы слишком щедро назвать нишей. В лучшем случае это был участок нестыковки двух зданий сразу за вонючей горой, надежно сокрытый в тени домов. То, что я поначалу его прозевал, свидетельствовало в его же пользу; еще лучше, что и ночное зрение не помогло. Если я не увидел, то Резунам с обычным зрением, висевшим у меня на хвосте, было и вовсе не разглядеть.

Хотелось на это надеяться.

Я шагнул к щели, извлек из сапога длинный нож и втиснулся, как сумел, в тесный проем. Было не пошевелиться, особенно с притороченным сзади мечом Дегана, но я был не в том положении, чтобы жаловаться.

Втискиваясь, я потеснил и распугал какую-то мелкую живность. Что-то сильно торкнулось в бок, а что-то пробежало по голени и соскочило с колена. Мои правая нога и часть таза остались торчать на виду.

Я притих и стал прислушиваться, гадая об успехах Птицеловки и Ссадины. Если они вообще еще живы.

Поединок вышел уродливый даже по меркам Круга. В самом начале Ссадина вырубил пару ребят Петира, а Птицеловка уложила еще одного, но мы так и не приобрели превосходства. Едва я опрокинул одного Резуна в бухту, подтянулись другие. Сталь и стратегия быстро уступили место кулакам и ярости, а после, в злобном дурмане, – локтям, зубам и кое-чему похуже. Когда мне наконец удалось оторваться от типа, который пытался раскроить мне спину, – я кончил тем, что протолкнул его глазное яблоко в череп вместе с четырьмя дюймами перекладины от гарды, – моему взору предстала Птицеловка, оседлавшая своего Резуна: она обхватила его талию ногами, а в грудь вонзила кинжал. У меня на глазах ее начала теснить с фланга другая баба, а Ссадина, находившийся в дюжине ярдов и слева, весь залитый кровью, пятился и размахивал мечом, как косой, пытаясь отразить атаку трех громил, прижимавших его к штабелю бочек.

Резунов было слишком много и на причале, и на подходе. Этот участок Мутных Вод принадлежал Зануде Петиру, и тот не скрывал готовности опустошить его – лишь бы расправиться со мной. Пора было сматываться, коли жизнь дорога.

А если я интересовал их в первую очередь…

Отступая, я наделал изрядного шума. Я орал, топотал, стучал рапирой по кинжалу и призывал Птицеловку и Ссадину бежать. Затем, выждав достаточно долго, чтобы удостоиться яростного взгляда от Птицеловки и далеко не таких страшных – от Резунов, я задал стрекача.

За мной погнались трое, еще трое остались. Хотелось большего, но выбирать не приходилось. По крайней мере, Птицеловка и Ссадина получили возможность прорваться и уйти окольными путями или по крышам. Я на это надеялся.

Так или иначе, когда я побежал по улице и нырнул в переулок, до меня донеслись зловещий вопль и всплеск. Голос был вроде бы Птицеловки, но расстояние и топот собственных ног не позволили мне судить наверняка. Если повезло, то звуки означали, что это она одолела нападавших и сбросила в гавань, а не наоборот.

Хруст щепок под кожаным сапогом вернул меня к действительности, и я вжался в мое убежище. Мгновением позже из-за мусорной кучи показался человек. За ним второй. Третий налетел на табурет, который мне удалось подбросить на дорогу, и приложился башкой к лошадиной поилке. Я понял это, благо он подобрался достаточно близко, чтобы, сверзившись, окатить меня водой, и не только. Резвый гад, ничего не скажешь.

Оба оставшихся Резуна сбавили скорость, присматриваясь к теням и выслушивая стихшие звуки, сопровождавшие мое бегство. Я дал им пройти. Темно ли, светло, но еще десять шагов – и они достигнут конца проулка. После этого повернут и пойдут обратно. И пусть мое укрытие было надежным, я не сомневался, что они отыщут меня, как только откажутся от погони и займутся поисками.

Поэтому придется разобраться с ними до того, как они развернутся.

Я присел в моей маленькой расселине и стал считать шаги.

Один… три… пять…

Достаточно далеко.

Я крадучись выдвинулся, используя ночное зрение, чтобы не задеть мусор и хлам и не выдать себя. Рукоятка ножа в правой ладони стала липкой от пота, и я внезапно возблагодарил проволочную обмотку. Мне придется туго и без забот об оружии, способном выскользнуть в самый неподходящий момент.

Чтобы прирезать кого-нибудь без затей в переулке, достаточно подойти сзади и сыграть в Швеца-Торопыгу. Однако имелись две серьезнейшие причины, по которым у меня сейчас этот номер не прошел бы. Во-первых, на Резуне был дублет, и не какой-нибудь, а от мундира нобля. О, разумеется, красивая отделка и пуговицы были отпороты и проданы сто лет назад, но не о них я беспокоился, нет. Даже отсюда мне было видно, что поношенная парча держала форму, а это означало подкладку из конского волоса или шерсти. И то и другое легко отводило кинжальный удар, а то и останавливало. С подходящим клинком – не беда, помог бы хороший стилет или даже заточка ассасина, но у меня их не было. Вместо этого я сжимал широкий листовидный кинжал, больше пригодный для уличных драк, чем для тонкой работы врачевателя сталью.

А во-вторых, они были Резунами. Прозвище дано неспроста: они зарабатывали на жизнь, размахивая клинками. Если я задержусь, гася одного, второй просто зайдет с другой стороны и пырнет прежде, чем я успею сократить расстояние.