class="p1">— Давай же. Насилуй, трахай, — рычит сквозь подступившие рыдания. — Я же здесь за этим?
— Насилуй? — переспрашиваю я, нежно накрывая ладонью ее пылающую щеку. — Ты кончишь подо мной даже в свой первый раз. Твоя маленькая дырочка слишком долго ждала, а воображение с регулярной частотой рисовало, как это будет. Ты уже получала со мной оргазм, и тебе хочется ещё, ещё больше. До конца, по-настоящему. Сейчас ты будешь отрицать это, но в глубине души тебе это даже нравится — отсутствие выбора, мой контроль, твоя беспомощность.
— Нет, — беззвучно открываются ее губы.
— Твоя мокрая щёлка считает иначе, — в доказательство своих слов снова начинаю двигаться, распределяя обильную влагу по налившимся лепесткам. На этот раз быстрее, интенсивнее, в одном ритме. Дрожащее тело Энжи покрывается бисеринками пота, как и мое. От напряжения темнеет в глазах, губы пересыхают от рваного тяжелого дыхания.
— Хватит, Колман. Я не хочу… Мне не нужно, — слезы в ее отчаянном бормотании смешиваются с беспомощными стонами.
— Заткись, Пикси, — подсунув руку под ее затылок, слегка приподнимаю, заставляя смотреть, как готовый взорваться член быстро скользит вдоль блестящих от соков складок. — Видишь, как ты не хочешь? — хриплю я, шлепая концом по клитору. — Как тебе не нужно…
Она вскрикивает, кусая губы, бормочет что-то невыразительное, елозит задницей по матрасу и снова всхлипывает, на этот раз умоляюще, за что после будет себя отчаянно презирать. Пикси вряд ли знает, что оргазм или возбуждение очень часто являются самопроизвольной реакцией организма на огромное напряжение и страх, а я вот знаю и бессовестно использую. Еще один шлепок, и ангел с силой жмурит глаза, издавая горловой стон.
— Давай, маленькая шлюха. Кончай для меня, — стройное тело, содрогаясь, выгибается подо мной, полностью отдаваясь болезненному запретному наслаждению. — Да, детка, вот так. Громче, не держи в себе.
Пикси мычит, стискивая зубы и скрывая стоны, но они все равно вырываются приглушенными всхлипами. Из-под сомкнутых век стекают прозрачные слезы — самый мощный афродизиак, насквозь пробивающий подступившей волной удовольствия. — Тебе же хорошо. Не о чем плакать, — утешаю рыдающую Энжи, оплакивающую свой насильно вырванный оргазм. Опустив руку между нашими телами, я делаю несколько быстрых движений ладонью по набухшему члену и с хриплым удовлетворённым стоном изливаюсь на идеально гладкий лобок ангела.
— Кайф, детка, — стряхивая последние капли, расслабленно шепчу я, размазывая семя по ее животу и заворожённо наблюдая за собственными движениями.
Есть в этом процессе что-то животное, первобытное. Желание пометить, утащить в свою берлогу, затрахать до смерти, а потом накормить, приласкать и снова оттрахать. Окунув два пальца в белую вязкую жидкость, я подношу их к приоткрытым губам пытающейся отдышаться Анджелины. Проталкиваю фаланги в ее рот, до того, как она успевает понять, что происходит.
— Оближи, ангел, — требую, просунув пальцы глубже. — Расслабь губы и поработай язычком, — подняв на меня расфокусированный, подёрнутый туманом взгляд, Энжи инстинктивно повинуется. Мягко обхватывает пальцы влажным теплом, слизывая и проглатывая капли семени. — Потренируйся, прежде чем возьмешь в рот что-то более внушительное, — хрипло ухмыляюсь, трахая ее губы пальцами. — Тебе нравится, ангел? Я вижу, что да. Ты умница, Пикси.
Неожиданная покорность Энжи дает прямой импульс моему стремительно твердеющему члену. Опустив взгляд вниз, она тоже замечает мою растущую эрекцию и испуганно дергается назад.
— Не бойся, детка. Сегодня я тебя больше не трону, — оставив влажный след на ее щеке, я убираю руку. Рубашка, пропитавшаяся потом, неприятно липнет к телу, и я торопливо стаскиваю ее с себя и бросаю на испачканный спермой живот Анджелины. — Вытрись, — приказываю, не задумываясь о том, как нелегко ей будет это сделать закованными руками. Избавившись от брюк и белья, я вытягиваюсь рядом с недовольно пыхтящей и сопящей Пикси и прикрываю глаза, чувствуя, как меня накрывает накопившаяся усталость.
— Мердер, а наручники? — толкнув меня плечом, спрашивает Энжи.
— Я думаю, что ты еще пока не готова к тому, чтобы вкусить все прелести свободы, — лениво отвечаю я, тут же слыша свирепое шипение:
— Ты ублюдок. Ты обещал, что…
— Ангел, речь шла о моих желаниях, а мы всего лишь потерлись друг о друга. Это даже не репетиция перед действием.
— Но ты же мог… — она вдруг запинается и наверняка краснеет. — Я бы не сумела тебя остановить.
— Ты бы даже и не попыталась, но здесь не лучшее место для всего того, что я жажду с тобой сделать, — ухмыляюсь я, приоткрывая один глаз. Анджелина так яростно и возмущенно смотрит на меня, что мне приходится открыть и второй. — Ты дьявольски хороша, ангел.
— Наручники, Колман! — подняв вверх запястья, требует разгневанная Энжи.
— Я сниму их, если ты мне отсосешь, — заявляю я самым невозмутимым тоном, небрежным жестом поправляя все еще не опавшую эрекцию. — Как тебе такое встречное предложение?
— Да пошел ты! — задохнувшись от негодования, рычит ангел. — Подонок… извращенец, маньяк…
— Тогда спокойной ночи, Пикси, — обрываю поток комплиментов в свой адрес и поворачиваюсь к ней спиной. — Поболтаем утром. Я дико устал, пока организовывал твое путешествие сюда.
— Может, хотя бы скажешь, где мы? — начинает торговаться Пикси.
— Сюрприз, ангел, — уклончиво бормочу в ответ. — Узнаешь, когда я решу, что настало время.
Недовольно фыркнув, Анджелина ненадолго замолкает, продолжая при этом вертеться, как уж на сковородке.
— Ты можешь выключить экраны? — снова раздается ее тихий голос. Вздохнув, нажимаю кнопку на смарт-часах, и комната погружается в полную темноту.
— А если я захочу в туалет?
— Тебе стоило подумать об этом до того, как ты попросила убрать свет, — хмуро отзываюсь я. — Прямо и направо до упора. Толкнешь дверь и окажешься в ванной комнате.
— А мои руки?
— Придумаешь что-нибудь, — раздраженно рявкаю я и резко оборачиваюсь. В кромешной мгле лицо Энжи неразличимо, но мне не нужно ее видеть, чтобы представить, как она кусает губы и изо всех сил сдерживает слезы. Черт бы побрал эти женские рыдания. Положив руку на талию Пикси, рывком притягиваю ее к себе, позволяя уткнуться хлюпающим носом в мое плечо. — Спи, ангел.
— Я не могу.
— Тогда дай мне поспать пару часов.
— А что будет потом?
— Утро, ангел, — скользнув пальцами по ее позвоночнику, размещаю ладонь на упругой заднице. Может быть, это и не так плохо — делить постель и свои секреты с женщиной, от запаха которой сносит крышу и закипает кровь.
— Нет, я имею в виду, когда ты… сделаешь со мной все, что нафантазировал в своей голове, — поясняет она, пошевелившись в моих объятиях.
— А ты как думаешь? — улыбнувшись в ее макушку, спрашиваю я.
— В фильмах маньяки обычно убивают своих жертв после… после всего, — запнувшись, толкает она мне полную дичь. Разразившись гомерическим