Читать интересную книгу Герои и чудеса средних веков - Жак Ле Гофф

Так же точно и миф, в большинстве случаев связанный с определенным географическим пространством, способ, коим западное Средневековье привязывало своих героев и свои чудеса к определенным местностям, даже если это вовсе не те места, где они родились, придавал им знаменательную географическую оседлость — будь то география реальная или вымышленная.

Если снова вспомнить о хронологии, то это имагинарное создавалось на протяжении всех Средних веков — с IV по XIV столетие. Но особенно расцветало и вырабатывалось, превращаясь в более или менее единый универсум, оно в великий период западного Средневековья, который не только узрел собственный подъем, но и, как я уже попытался показать, заставил ценности, а вместе с ними и образы спуститься с небес на землю. Герои и чудеса Средневековья — мудрые светочи и храбрые старатели этого процесса обустройства христиан на земле, которую они украшают всей славой и обаянием сверхъестественного мира. Также как на грешной земле был воссоздан Иерусалим небесный, так и герои и чудеса, коих вызвал к жизни Бог, сохранились и были прославлены еще на этом свете. Сей труд хотел бы стать иллюстрацией большого процесса обращения взоров христиан Средневековья к нашей грешной земле в контексте мифов и легенд. 

Эта история имагинарного еще и в большой степени и в глубоком смысле история, уходящая далеко в будущее. Моя книга рассказывает о героях и чудесах Средних веков таких, какими Средние века их создали, почитали, любили и потом оставили в наследство будущим столетьям, в которых они продолжали жить, становясь сводом отсылок к прошлому, истолкований настоящего и взглядов на будущее. В некотором смысле это история того, как изменялось отношение к Средним векам, к «вкусу Средних веков» — воспользуемся названием прекрасной книги Кристиана Амальви.

В области исследования имагинарного эта книга — продолжение моей недавней работы «Можно ли считать, что Европа родилась в Средние века?». Мы покажем, что если глубинные основы Европы существовали еще со времен Средневековья, то его наследие — мифы, герои и чудеса — пало жертвой забвения, «утраты», гибели в XVII и XVIII веках, в тот исторический период, когда, начиная с эпохи гуманизма до Просвещения, возник и усиливался «мрачный» образ Средних веков: эпоха обскурантизма, царство сумерек, темные века. Без преувеличения, герои и чудеса Средневековья снова стали «варварскими» — в этом плане очень показательно развитие готики, связанное с кафедральным собором, — или все больше затягивались паутиной забвения, совсем как средневековые фрески, которые покрывали штукатуркой и известью.

И наоборот, эпоха романтизма воскресила легенды и мифы Средних веков, дала им второе рождение в имагинарном, сотворила из них золотую легенду. Эта книга — иллюстрация превратностей памяти, затмений и воскрешений, преобразований цивилизации в том, что есть в ней самого блистательного, самого блистательно эмблематичного.

То, что метаморфозы средневекового имагинарного продолжаются и по сей день, свидетельствует — герои и чудеса освещены светом, придаваемым им их «подлинностью», не лишившись и той ауры, которой объясняется их успех и историческая роль. Средние века сегодня в моде—уже не темные, но и не светлые. Наш труд хотел бы внести свою лепту в популяризацию «обновленных» Средних веков, показать, где их истоки, что они собою представляют и каково их место в перспективах европейского и мирового грядущего.

При этом данное исследование, которое скорее указывает читателю тропинки для самостоятельного изучения, нежели представляет цельный свод, раскрывает и проясняет еще и то, как история, основываясь на документах, поверяемых разнообразными техниками воскрешения прошедшего, меняется, трансформируется по мере того, как люди изобретают все новые средства выражения и коммуникации; так именно в Средние века на смену устному рассказу пришел письменный текст. По ходу книги мы увидим и третье, после эпохи романтизма, возрождение средневекового имагинарного в двух крупнейших изобретениях XX столетия: кинематографе и комиксах. Если существует история, которую обессмертили и обновили великие революционные изменения текста и образа, — то она и есть история имагинарного.

АРТУР

Артур — показательный герой Средних веков. Если его образ, что весьма вероятно, и был вдохновлен историческим персонажем, то о таком персонаже практически ничего не известно.

Артур является хорошим примером тех героев Средних веков, которые, пребывая между реальностью и вымыслом, между историей и фантастикой, превратились в персонажей мифологических, подобно тем историческим фигурам, что, существуя в реальности, отделились от истории, чтобы присоединиться к вымышленным героям в мире имагинарного. В этом контексте мы еще увидим параллельную и пересекающуюся эволюцию двух великих героев Средневековья между историей и мифом — Артура и Карла Великого.

Артур появляется в Historia Britonum («Истории бретонцев») хрониста Ненния в начале IX столетия. По Неннию, некий Артур якобы бился с саксами на стороне короля бретонцев во время вторжения саксов в Великобританию. Будучи предводителем войска, он убил до девятисот шестидесяти врагов. Таким образом, Артур входит в историю прежде всего как могучий воин, защитник бретонцев, и в самый древний период Средневековья его образ был тесно связан с устной литературой кельтов, в особенности с «Мабиногионом» — валлийским сборником, где рассказывается о детских годах героя. Отмечают близость Артура к героям из других культур, в особенности к три функциональной культуре индоевропейцев, к европейскому и даже конкретно — к германскому фольклору. Но какова бы ни была суть героя Артура, тот, кого придумало и оставило нам западное Средневековье, — персонаж безусловно кельтский, и связан он с национальной идеологией британцев.

О настоящем рождении Артура рассказывается в произведении хрониста предположительно валлийского, оксфордского каноника Гальфрида Монмутского, в его Historia Regum Britanniae («Истории королей Бретании»), составленной между 1135 и 1138 годом. Историю королей Бретани Гальфрид начинает с Брутуса, пришедшего с римлянами и принесшего бретонцам первые ростки цивилизации. Бретонцы, помесь римлян с варварами, управлялись династией королей, последний из которых, Утер Пендрагон, при помощи чар волшебника Мерлина зачал с любимой женой Ингерной сына, Артура. Став королем в пятнадцать лет, Артур приумножает победы над римлянами и народами Западной Европы. Он завоевывает всю Великобританию, острова Севера и весь континент до Пиренеев, убив великана, наводившего ужас на окрестности горы Святого Михаила. Но его племянник Мордред забрал у него и жену, и королевство. Вернувшись с войны, Артур убивает его, но сам смертельно ранен и перевезен на остров Авалон в окрестности Уэльса, где ему предстоит либо умереть, либо, исцеленному, дождаться, когда он сможет отвоевать королевство и всю свою империю. Артур быстро становится центральным героем всего свода литературных текстов, который представляет собой одно из богатейших и выразительнейших творений средневекового имагинарного, — это легенды артуровского цикла.

Основные моменты этого литературного свода содержатся в романах Кретьена де Труа, написанных между 1160 и 1185 годом, и в прозаической легенде об Артуре первой половины XIII века. Тут видно, до какой степени творческое воображение средневековой литературы было движущей силой в создании имагинарного мира героев и чудес. История имагинарного позволяет сделать вывод о совершенно особом месте средневековой литературы в культуре, ментальности и идеологии эпохи, и тем более в том, что ей суждено было продолжить жить в веках. Артур — центральный персонаж большого литературного цикла, который называется «темой Бретани». С ним связано появление, а точнее — он сплотил вокруг себя целый ряд других героев, самые яркие из которых — Говейн, Ланселот и Парцифаль. Он создал этакую утопическую структуру — крайне редкий примерно всем христианском Средневековье — Круглый стол, участники которого — рыцари — образцовые герои, как мы еще увидим в главе «Рыцарь, рыцарство». Артур — это еще и связующее звено между героем-воителем, каким был он сам, и тем, кто покровительствует ему и предсказывает его будущее, от рождения до самой смерти, — Мерлином. И он же стоит у истоков возникновения таинственного чуда, которому не нашлось места в этой книге, поскольку оно практически исчезло из круга наших представлений, — Грааля. Грааль — магический предмет, нечто вроде дароносицы, поиски и завоевание которой выпадают на долю христианских рыцарей, особенно рыцарей Круглого стола. Это тот миф, в котором рыцарская христианизация в Средние века выражает себя наиболее явно. Утопия Круглого стола выявляет и те противоречия в средневековом обществе и культуре, каковые таит в себе мир героев и чудес. Круглый стол — это мировая мечта о равенстве, не нашедшая воплощения в средневековом обществе, иерархичном и проникнутом неравенством. И все-таки в феодальной идеологии есть стремление создать среди высшей касты, в среде знатных аристократов, институции и кодекс поведения, в основе которых лежит равенство. На языке жестов символом этого выступает поцелуй, которым сеньор обменивается с вассалом. Круглый стол, помимо того что он ассоциативно отсылает к глобальности универсума, к всеобъемлющести земного шара, есть также и мечта о равенстве, гарантом которой суждено быть Артуру и которая найдет свое социальное воплощение в мире аристократии.