Читать интересную книгу Армейские будни - Виктор Дьяков

В этом году у Саши истекал срок на звание, и он отлично понимал, что надо стараться изо всех сил, дабы не дать ни одной зацепки начальству, чтобы бумаги на «старшего» ушли в срок без задержки, а потом… Потом надо подсуетиться, получить, наконец, вышестоящую должность, и попытаться поступить в Академию, избежав замены в какой-нибудь тьму-тараканский округ… И ещё одна боль истязает молодую лейтенантскую душу: карьера, понятно, для офицера главное, но ведь и личную жизнь устраивать пора. А тут неожиданно появился соблазн одним выстрелом двух «зайцев» ухлопать, и с Академией вопрос решить и… Всё-таки молодец отец, не бросает сына на произвол. Казалось, что он может-то из своего далёкого, жаркого Ташкента? Ан нет, смог! Случилось вот что. Старого приятеля отца, преподавателя того же училища, с которым они давно дружили семьями, вдруг какой-то благодетель, набравшись сил, вытащил из Ташкента в Москву, преподавателем в бронетанковую Академию. А у друга того закадычного дочка, Валя, годом младше Саши, только институт окончила. Взял отпуск отец, примчался к сыну. Так и так, говорит, Сашка, птица-удача сама к тебе в руки летит. В общем, дело за малым, женись, и сразу все проблемы отпадут, считай ты уже в Академии, ибо тот генерал, что отца Вали тащил, человек влиятельный и тебе помочь ему ничего не стоит. А потом уж все дороги открыты и не судьба тобой, а ты ею распоряжаться будешь… Дух захватывает от перспективы: никаких тебе взводов, рот, провинциальных гарнизонов, а Москва, Лефортово, Академия имени Малиновского. Эх… так-то оно так, спасибо отец, но… Легко ему рассуждать, женись, хорошая девчонка и к тебе не равнодушна. Хорошая-то хорошая, но если совсем к ней не влечёт… даже когда оставались наедине, да и к чему там…

У Саша и Вали было похожее детство. И он, и она мотались с родителями по заполярным и дальневосточным гарнизонам, росли в продуваемых ветрами, холодных ДОСах. Они страдали, как и все офицерские дети, не имеющие дедов-генералов, обеспечивавших сыновьям и зятьям комфортные места службы и быстрое продвижение, и таким образом, избавлявших своих внуков от возможности появления на свет в вертолёте или санях, под вой пурги или волков…

…«Нет, нет, ни за что», – Саша искренне жалел Валю, он понимал, она не виновата, что выросла болезненной, худенькой и тонконогой. Он желал ей всех благ, но жениться… Вот уже три недели, как уехал отец, мучает Сашу эта дилемма: разум подсказывает, что здесь не до выбора, сердце, что свяжешь себя на всю жизнь с человеком, к которому очень скоро почувствуешь отвращение. Нет, не такую видел он в своих мечтах будущую супругу. И здесь, в старинном русском городе, он встречал таких девушек. Хоть и мелковат Саша, но недурён собой и потом офицер, а «эполеты» в русской провинции искони в цене. Здесь Саша имел возможность выбирать, и он выбирал, желая видеть в суженой то, чего лишён сам: румянец, телесное богатство, здоровье. Конечно, к этому хорошо бы образование и воспитание… но Саше ведь только двадцать четыре…

4

Отделение в составе Кручинина, Митрофанова, Каретника, Елсукова и Пушкарёва выполняло упражнение по преодолению рва. Ров представлял собою яму глубиной метра три и шириной пять-шесть. Лёгкий плавающий танк, «плавун», весил около пятнадцати тонн и внешне смотрелся не столь внушительно как сорокатонные «утюги», средние танки, или пятидесятитонные тяжёлые. Зато он более юркий, маневренный.

Первым за рычаги сел Кручинин, как и положено лидеру. Но и ему стало не по себе, когда он подвёл танк к зловеще чернеющей в окулярах триплекса глубине. Сержант-инструктор, сидевший в башне, на месте командира направлял и подгонял. У самого рва Володя переключился на первую передачу и осторожно, не давая машине свободно ухнуть вниз, сполз почти без газа по крутому спуску. Подъём был чуть более пологим.

– Газу, газу! – орал в наушниках, вмонтированных в шлем, инструктор. Володя жал педаль до «полика», и машина с рёвом выползала по другую сторону рва.

– Сбрось газ! – скомандовал инструктор в верхней точке подъёма. Но Володя, заворожённый «музыкой» борьбы танкового двигателя с препятствием, чуть промедлил, и машина так на максимальном газу и вылезла, показав днище, как самолёт на взлёте. Следствием этой ошибки стало то, что танк «клюнул» всеми своими пятнадцатью тоннами. Володя только благодаря рубчатому шлему и тому, что крепко вцепился в рычаги, избежал серьёзных ушибов.

– Ах ты сволочь… падла, я те сейчас по едалу… газ, газ, почему вовремя не сбросил ссука!? – бесновался в наушниках инструктор. В отличие от курсанта он ушибся крепко. Володя, словно перебивая своими действиями инструктора, перешёл на третью передачу, зажал один рычаг, лихо крутанул машину, чем вновь вызвал болезненный вой в наушниках, объехал ров и остановил танк на исходной.

Соскочив с башни, инструктор, было, кинулся, к так жестоко прокатившему его курсанту с кулаками. Однако, не добежав, он будто споткнулся – как высеченная из гранита глыба средних размеров стоял Володя Кручинин: сажень в плечах, грудь колоколом, пуды угадывались даже в несжатых кистях рук.

– Стройся! – взвизгнул инструктор, отказываясь от своего первоначального намерения, ввиду его полной бесперспективности. – Вы что, салажня, хотите и меня, и машину угробить?! Если и остальные так же как он ездить будут, всем по двойке повешу… поняли!?

В танк, в люк механика полез Каретник, и в самом деле кряхтя как дед, а Кручинин подошёл к инструктору и упавшим голосом спросил:

– Товарищ сержант, а какая мне оценка за упражнение?

Инструктор неприязненно окинул взглядом курсанта. То ли отошёл уже от ушибов сержант, то ли понравился ему убитый вид Володи, но он его пожалел:

– На первый раз прощаю… четвёрка.

Вторым упражнением для отделения Кручинина стал эскарп, почти метровой высоты уступ, который на затяжном подъёме должен был преодолевать танк. Это упражнение оказалось попроще: едешь себе в гору, потом толчок, усилие машины и всё, вползла, поелозив гусеницами, родимая. Здесь всё отделение получило наивысшие оценки.

Разрушенный мост – самое опасное и сложное упражнение. Одно название что мост, а на самом деле эстакада из двух колейных путей, поднятая метра на полтора над землёй, с пологими въездом и выездом. Тут нужно так выровнять машину, чтобы гусеницы пошли точно по этим колеям, ошибся, замандражил, задёргал рычагами – слетел. Здесь случилась заминка. Когда Кручинин со своими ребятами, успешно «отстрелявшись» на эскарпе, прибыли для выполнения очередного упражнения, с моста как раз стаскивали буксирным тягачом танк. Это Арсеньев из предыдущего отделения, проехав чуть больше половины моста, сорвался и посадил машину брюхом на одну колею эстакады. Вид завалившегося на бок, беспомощного танка действовал удручающе. И здесь за рычаги уже новой машины (ту, сорвавшуюся, отбуксировали в парк на техосмотр) вновь сел Кручинин. Жутко ехать по тому месту, где только что случилась авария, по двум узким полоскам, немногим превышающим ширину гусеничных траков. Володя осторожно, вглядываясь в приближающееся препятствие, чуть потягивал то левый, то правый рычаг. Инструктор на башне молчит… Всё, проехал, спуск, наконец широкая и ровная поверхность. Левый рычаг на себя – броневая коробка с пушкой разворачивается и мчит на исходный рубеж. Весь потный, но улыбающийся Володя вылезает из люка механика-водителя. Остальные к нему:

– Ну как?!…

– Норма, не дрейфь ребята, главное рычаги не рвите, чуть-чуть и газ самый малый.

Елсуков провёл плохо, нервничал, рыскал по мосту, едва не свалился, чем изрядно потрепал нервы на этот раз довольно добродушному инструктору. Каретник в пору вечернего студенчества днями перепробовал немало профессий, и некоторый опыт в вождении гусеничных машин у него имелся. Потому и с этим упражнением, как и со всеми другими, он справился достаточно уверенно. Последним пошёл Митрофанов. Тягостное ощущение испытывал бывший футболист в танке – замкнутое пространство, духота, солярный перегар. Это тебе не раздолье футбольного поля. Зато то же поле Вовчик всегда, что называется, видел хорошо, имея развитое боковое зрение. И здесь он точно определил положение машины и строго по центру провёл её по мосту…

Когда выполнили последнее упражнение, оказалось, что у кручининского отделения самые высокие баллы – всего три четвёрки, все остальные оценки отличные. У других оказалось куда хуже, имелось немало троек, а за падение с моста и вывод из строя машины Арсеньев удостоился «неуда». Лейтенант Грамахин быстро договорился с капитаном, руководителем занятий, о пересдаче: троек, а тем более двойки допустить было никак нельзя. Неудачники, а таковых оказалось с полвзвода, разошлись по препятствиям. Тем временем отделение Кручинина по приказу взводного построилось в шеренгу неподалёку от наблюдательной вышки руководителя занятий.