охладились. Нет, они никогда и не были дружескими, Хаштубал Огнерукий вообще трудно сходится с людьми, но с Майно у него потом был разговор, который сводился к «ты совсем окирел, Дегатти?!»
Вератор-то тогда отбрехался. Он всегда находит, как отбрехаться. А вступая в дружбосеть, ты знаешь, что возлагаешь на себя определенные обязательства. Но все равно Хаштубалу не понравилось, что его прямо с обеда сорвали драться с демолордом.
Он, конечно, мог отказаться. У Хаштубала огромный плюс в дружбосети, он еще лет сто может пользоваться услугами Вератора бесплатно. Но он никогда не отказывается.
Знает, что если Вератор зовет его — никто другой не справится.
Впрочем, Дегатти подобную миссию не выдадут, можно не беспокоиться. И он тоже может отказаться — сейчас он в плюсе, хотя и небольшом. Но он сам просил Вератора давать то, на чем можно дополнительно заработать, так что…
— Принимаю, — сказал он. — Лахджа, если что, я тебя призо…
Муж исчез. Лахджа прислушалась к внутренним ощущениям — фамиллиарная связь не ослабла, она по-прежнему ощущает Майно. Значит, призыв внутренний, он где-то на Парифате. А судя по тому, что среди его эмоций нет паники, там ничего экстраординарного.
Обычно такие вызовы Вератора длятся считаные минуты. Прыгнул куда-то, колданул что-то для кого-то — и домой. Ничего интересного, рутинный труд волшебника. Но иногда работа затягивается на часы, а бывает, что приходится и заночевать. Однажды Майно целых три дня сопровождал богатого купца, которому требовался чародей на все руки, а в другой сама Лахджа двое суток провела в чужой шкуре.
Так что она спокойно повела дочерей в кафе, а потом по магазинам. Они прошли через улицу Алхимиков и оказались в любимой у Лахджи части Валестры — Липовом бульваре.
Он начинался еще у Клеверного Ансамбля и тянулся через весь город параллельно набережной. Повсюду росли клены, каштаны и липы, с моря тянуло соленым бризом, неспешно катили обычные и големические экипажи, парили над землей ковры-самолеты, гулко вышагивал девятиметровый великан, а Лахджа объясняла Астрид, что магазин игрушек потом, а сначала они кое с кем поболтают.
На Липовом бульваре почти нет жилых домов. Тут сплошные рестораны, конторы и магазины, причем самые кудесные, самые процветающие. Заведение Артуббы, экскурсионное бюро «Паломник», лучший в Мистерии зоомагазин «Клык и коготь», множество лавок артефактов, эликсиров, големов, миним, немтырных талисманов… Здесь же офисы Вератора, Тауване и других высококлассных специалистов.
У Астрид разбегались глаза. Она хотела и туда, и сюда, и еще вон туда!.. Но у мамы были свои четкие планы, и она не обращала внимания на нытье дочери.
— …Артубба, а вот если от меня отвалился кусок и превратился в гомункула — сколько это может стоить? — спрашивала она, попивая кофеек.
— Надо смотреть, — уклончиво ответил черный гном. — Где у тебя этот гомункул?
— Вот… Суть Древнейшего. Он у Майно остался.
Лахджа поджала губы. Кошель-то у мужа. Ну да, они взяли Волосню с собой, но не в руках же ее было таскать.
— Ну допустим, это низший демон, — закинула удочку она.
— Низший демон?.. — усомнился Артубба. — Рожденный из плоти?
— Ну да, я его прикармливала своими волосами, ногтями… кровью… пальцами…
— Что ты делала?!
— Да он не плохой! Уже учится разговаривать! Его только закодировать надо, чтобы он меня не искал и не нападал. Но ты же справишься?
Торговец погладил бороду. Нет, для него это не проблема, конечно. Артубба — лауреат премии Бриара второй степени, профессор Апеллиума и магистр Субрегуля, лучший в мире рассаживатель нечисти по банкам. В его ассортименте даже высшие демоны — разумеется, он справится с какой-то волосорожденной тварью.
— Надо смотреть, — повторил Артубба. — Лахджа, а ты сегодня только продаешь? Я думал, хочешь выкупить кого-то из сородичей.
Лахджа окинула взглядом ряды бутылей, кувшинов, жбанов, горшков. В каждом сидит какая-то потусторонняя тварь. В том числе паргоронские.
Магазинчик Артуббы — уникальное место даже по меркам Мистерии. Хотя внешне и неказистое — тесновато и темновато, окна плотно занавешены, а снаружи никакой рекламы, даже вывеска скромная. Сюда редко заходят покупатели, а всех постоянных клиентов Артубба знает лично.
Он продает и покупает сверхъестественных существ — как местных, так и из-за Кромки.
— А что, тут есть мои сородичи? — стала читать ярлыки Лахджа.
— Конечно, — ухмыльнулся Артубба. — Большинство высших демонов, захваченных чародеями, оказываются у меня. Я даю лучшую цену.
— Пф. Меня не интересуют мои… соотечественники. Артубба, это все равно как если б ты торговал рабами-людьми и предлагал эльфу выкупить их из жалости, потому что они тоже гуманоиды.
— Знаю, знаю, вы друг на друга плюете, — покивал Артубба, открывая свой особый шкафчик. — Но в этот раз мне продали кое-что интересненькое. Вот, смотри.
Он потряс зеленой пузатой бутылкой, запечатанной сургучом. Лахджа пригляделась… и увидела по ту сторону стекла крылатого демона.
А, вот что он имеет в виду. Действительно сородич.
— Редкий вид, — заметил Артубба. — У меня таких раньше не было. Очень интересный экземпляр.
— Мам, это кто? — поднялась на цыпочках Астрид.
— Да неважно, — сказала Лахджа, всматриваясь сквозь стекло. — Идите, поиграйте с теми цветными бутылочками.
— Там шуки! — предупредил Артубба. — О-осторожно!..
Подумаешь, шуки. Они как паргоронские крысы.
Говорящие, правда. При виде Астрид они заверещали, стали проситься на свободу, скрестись в стенки сосудов.
— Мне их выпустить, мам? — медленно повернула голову Астрид. За ее спиной сосредоточенно вертела в руках бутылочку Вероника.
— Нет, Астрид, мы не будем за них платить, — отказала Лахджа. — Шуков много, а фархерримов… Артубба, ты как его заполучил? Мои родственники не так уж часто выходят на променады за Кромку.
— Но все-таки выходят, — развел руками гном. — Юные, неопытные… вот один попался.
— Кому?
— Какая разница? Будешь брать? Двести орбов — только для тебя.
— Меня ты пытался купить за шестьсот, — напомнила Лахджа. — А я, вообще-то, апостол.
— Продавал бы я тебя за две тысячи, — пожал плечами Артубба. — Это стандартные расценки за паргоронцев. Двести орбов за третий класс, две тысячи — за четвертый. Пятый… пятого у меня пока не было… но я бы его не продавал, это бесценно.
— А четвертый был? — подняла бровь Лахджа.
— Конечно.
Лахджа удивилась еще сильнее. Этот гном продавал кого-то из банкиров, баронов, вексиллариев?.. Кого, интересно?..
— Ну не знаю, двести орбов… но раз уж мы редкий вид, пойди навстречу, — напустила ленивое безразличие Лахджа.
— Тогда двести пятьдесят, — сразу сориентировался Артубба.
— Артубба, он мне не нужен, — попыталась объяснить Лахджа. — Ни в каком качестве. Я вряд ли даже получу что-то с этого. И у меня нет двести орбов на выкуп пленного.
— Ц-ц-ц, — покачал головой Артубба. — Лахджа, ты так говоришь, как