Читать интересную книгу Спасение неизбежно Октябрь 2012 - Владлен Щербаков

Куда идти, в народ с голоду пухнуть или в банду какую? А что с ними будет? Грабить убивать просто так не охота, как‑то не научился еще. Так хоть пожрать всегда есть, да вроде как при оружии. Вот и некуда, получается, податься. – Было видно, что Максима одолевали похожие мысли.

— А к «Гитлеру» не думал? – показал в сторону Зубовки Путилин.

— Думал, — осторожно посмотрел на старшего Максим. – Круто там больно все у него.

— Сам же говоришь, какая разница, где умирать!

Патрульные ехали в сторону Волги. Над рекой тускнели два небесных светила.

19 октября утро

Майор Кабанов внешне перестал соответствовать фамилии. Давно прекратил бухать, не курил, трахал баб, только когда в них влюблялся. Его страстью было убивать. Убивать тех, кого считал не достойным жить на родной земле. В эту категорию входили инородцы, жиды всех национальностей, наркоманы и воры.

Прозвище «Гитлер» заслужил еще до начала всемирной анархии. В 2010 году, когда первыми признаками смены полюсов стали климатические аномалии, майор трудился старшим опером в рядовом территориальном отделе поволжского города. Руководящие должности были заказаны, о чем он никогда не сожалел. Дмитрий Петрович считал, что только непосредственный исполнитель всегда управляет ситуацией.

Отдел обслуживал развлекательное местечко под названием «детский парк им. Первого героя». Единственным формальным оправданием нахождения там черножопых являлось их толерантное название «дети гор». За последние несколько лет волосатые «дети» посчитали равнину парка вторым Кавказом. Грабежи, разбои и изнасилования совершались ежедневно. Усиление патрулей, задержание пойманных казалось бы с поличным не приносили никакого результата. Уголовное законодательство, как ни странно, было переписано в угоду преступникам. Их права считались неприкосновенными.

Кабанов снова и снова видел в кафе самодовольных чехов и дагов, двое суток назад задержанных за тяжкое преступление. Перебесившись, майор вспомнил сталинское решение проблем.

Следствием этого не хитрого умозаключения явился взрыв кафе «Три пеликана», где погибло и получило увечье целое стадо пеликанов. Ответственность за это возложили на мифических скинхедов. В ходе раскрытия Кабанов задержал двоих бородатых учеников медресе. Помариновавшись в отделе несколько часов, бородачи согласились выпить чай под философические напутствия опера. На следующий день они скончались от отравления неизвестным ядом. Далее было непонятное ДТП с гибелью видного деятеля за права южного народа. Далее – стрельба при попытке к бегству…

УСБ вплотную занялось служебной деятельность майора. Дело на него завели под условным наименованием «Фашист». Название «Гитлер» начальство не одобрило.

Голубые глаза Кабанова уже четверть часа всматривались в черно–белую мозаику цыганского поселка. Прибор ночного видения помогал слабо. Проклятая планета вместе со спутником Земли создавали причудливое переплетение теней.

Еще недавно Оглы здесь мерялись пузами, возводя трех–четырехэтажные замки из красного кирпича, непременно с полукруглыми окнами. Дома окружались металлическим забором из рифленого алюминия. Алюминий был покрыт серо–желтыми коврами, чем больше, тем круче. Создавалось впечатление, что цыгане целыми днями проветривают огромные подгузники.

Теперь ковры использовались более прагматично – закрывали окна от сквозняка и для светомаскировки. Только по гулу генераторных установок можно было определить жилые дома.

Наконец, возле отмеченных домов в тени майор разглядел шевеление…

Секреты находились именно там, где рассказывал пленный. Колоть жуликов стало намного проще – ни тебе прокуратуры, ни чиканутых родственников. Да и способов, хоть обфантазируйся. От пленного цыгана за один допрос получена информация о месте производства наркоты, охране, транспорте и других важных вещах.

— Господа, кто хочет поработать? – Привычно хохмил Гитлер. – Заявку сегодня прислал завод по производству дури им. Будулая. Пленных не брать, самим не сдаваться. Напоминаю цель – захват возможно большего количества героина. Также напоминаю об обязательном выстреле в башку – обезьяны сейчас сами травятся как кони, хоть в печень попади – им по барабану. Выстрел в тело – выстрел в башку, в тело – в башку, в башку – еще раз в башку! Всем понятно?

— Петрович, плавали – знаем. – Не удержался боец, обвешанный гранатами, как кокосовая пальма.

— Повторение – мать оплодотворения, матрос! – строго глянул Дмитрий Петрович Гитлер.

— Тогда уж отэц! – У всех поднялось настроение и, казавшийся невыполнимым, план стал вполне реальным.

Свет Нибиру из окна делил заброшенную комнату на две черно–белые части.

Кабанов осмотрел своих товарищей, в темноте сверкали глаза мужчин от тридцати до сорока лет. Лишь державший карабин с глушителем боец выглядел лет на 20. Все шестеро славян были одеты в различную одежду темно–зеленых тонов, но специфичность образа жизни делало ее похожей на униформу. И наоборот, вооружение было совершенно разным, отражая физические возможности и характер. Мужчины не называли друг друга по именам и фамилиям. В условиях военного братства каждый имел прозвище, чаще для нейтральности производное от фамилии, что, конечно, являлось бы нарушением правил секретности в прежнее время.

Тот, кого назвали матросом – Семен, помимо калашника имел самодельный жилет а–ля Анатоль с закрепленными Ф-1 в камикадзеобразном количестве. Узловатые пальцы Механика сжимали цевье АКСУ, сзади на поясе застегнутая кобура с ПМом. «Топор» владел старым АК семьдесяткакого‑то года выпуска, на правом бедре пристроился обрез 12 калибра, слева – нож фирмы «No Tolerast». Размеры «Топора» маскировали все это хозяйство, к тому же и без оружия он представлял серьезную боевую единицу. На коленях Доктора покоился РПК, «извини, МГ-42 на складе не было», слева на поясе открытая кобура с тем же ПМом. Но во внутреннем кармане бушлата грелся трофейный «Вальтер». Несмотря на прежнюю профессию, он имел прямо‑таки маньяческую страсть к оружию. Небритая щека Свирида уткнулась в цевье помпового ружья. В его арсенале также китайский «ТТ» и две гранаты. Студенту вручен СКС с самодельным глушителем и стандартный ПМ. Эксклюзивы ему придется добывать в бою.

Куртки и бушлаты скрывали удачный бартер Дмитрия Петровича – кевларовые жилеты «Гусар».

За несколько дней до официального обращения Кабанов наведался в «Ашан». Казалось, стекло и бетон широких коридоров еще отражают эхо беспечной толпы покупателей. Кроссовки топтали разноцветные бумажки, гордо именовавшиеся рублями, разбросанные у вспоротых банкоматов. Полицейские уже выгнали гастарбайтеров, саморучно грузили остатки продуктов в административный транспорт. На порядок раздутые слухами подвиги позволили Гитлеру пройтись по внутренностям мегамагазина. Еще работали операторы сотовой связи, но Дмитрий уже сознавал будущую ценность уоки–токи. В отделе электроники он собрал все маломощные рации в тележку, присовокупил аккумуляторы, поэтому сейчас в уши его товарищей заползал тонкий провод. Народные умельцы удобно распаяли кнопки управления, микрофон и динамик.

— Студент, тут все от тебя зависит! – В воспитательных целях преувеличил Кабанов. – Господа, пять минут для релаксации и начинаем.

Студент

После зимней, пожирающей мозг стужи пришла весна, временами напоминающая июль 2010 года.

Южный ветер трепал занавеску в окне третьего этажа серой девятиэтажки.

Учебник химии на подоконнике подпирает пластиковую створку, раздуваются занавески. Гоша Смирнов один из немногих готовится к весенней сессии. Интернет еще работает, но разнообразие новостей и прогнозов делает втыкателей невротиками.

Игорь в перерывах между изучением формул зачитывался биографией Нестора Махно. Развлекаться по–другому, как это делало большинство – пить ягу, наматывать на конец триппер, студент считал для себя делом недостойным. Тот же эндорфин вырабатывался от получения новых знаний, не всегда по профилю химического факультета. Учеба, как уважительная причина, позволила остаться Игорю дома, пока родители затаривались продуктами – лапшой, консервами, сахаром. С минуты на минуту они должны подъехать и позвонить. От поднятия тяжелых сумок не отмажешься.

Из окна послышался возмущенный голос отца, гортанный злой говор, захлопнулась дверь автомобиля, глухо лопается стекло.

Игорь отдернул занавеску, выглянул во двор. На площадке у подъезда стояла смирновская десятка, водительское стекло разбито, через открытую дверь волосатый кавказец вытаскивает отца. Другой машет ножом:

— Выходи быстро, русская свинья!

Через ветровое стекло веден ужас на лице матери. Капот промялся под ногами веселящегося джигита. С пассажирской стороны двое рвут ручки, стучат по стеклам.