Читать интересную книгу Поселок кентавров - Анатолий Ким

Кентавроны в мокрых доспехах, с лоснящимися разномастными телами, вразнобой выкрикивая «ипари няло кокомла» и «мяфу-мяфу», слова торжества и победы, выходили на берег.

Они галдели, смеялись, перхая при этом с высунутым языком, шутливо перепукивались, встряхивались по-собачьи, поднимая над головою луки и колчаны со стрелами, чтобы не забрызгать их водою.

Тут на глазах у всех кентаврон Гнэс пустил стрелу в спину зверолову Мате, и тот, в это время обсасывавший свежую рану на руке, задетой стрелой амазонок, взмахнул этой рукой, прогнулся назад в своем человеческом теле и, проскакав вперед шагов двадцать, рухнул на землю.

Стрела попала в человеческое сердце – у кентавров было по два сердца.

Туловище человеческое успокоилось быстро, сникнув к земле, лошадиный же низ могучего зверолова упорно пытался подняться на ноги, иногда достигал этого и стоял, широко расставив копыта. Человеческий торс при этом свисал вниз головою, вытянув обмякшие руки.

Но. вздрагивая от предсмертного напряже*ния, конские ноги долго не могли удерживать тело – вдруг резко подламывались в суставах, и все двуединое мертво-живое обрушивалось наземь, мелькая в воздухе копытами, поднимая тучу пыли.

Кентавры чуть было притихли, глядя на свежую легкую смерть (серемет лагай), но вскоре она вполне влилась во всеобщую картину, где по широкой приречной долине лежали и дрыгали ногами десятка три конченых солдат. И кентавроны следовали мимо, обходя их стороною, лишь изредка кто-нибудь приостанавливался, чтобы снять с убитого долбленый панцирь, забрать его меч и лук со стрелами.

Возле вероломного Гнэса оказался военачальник Пуду, брат застреленного зверолова Маты, и мгновенно впал в ярость. Увидев перед собою топавшего с самодовольным видом убийцу брата, Пуду решил достать вероломца ударом дубины, но одновременно с этим он начал мочиться, широко расставив задние ноги, и никак не мог прервать ккапи, а за это время Мага успел уйти далеко вперед, и Пуду постепенно забыл о своем намерении.

Довершив свое дело, командир тяжело заковылял вслед за своим воинством, с победой возвращав*шимся в поселок.

А тут навстречу неслись во весь опор табунки кентаврят, которые шустро рассеивались по бранному полю, чтобы собирать разбросанные стрелы. Очень ценились амазонские зюттии, потому что у них были железные наконечники, которых не умели изготовлять кентаврские бронзовых дел мастера.

Разномаст*ные кентавронцы и совсем еще розовые кентаврята первым делом подскакивали к убитым и тормозили со всего ходу, откидываясь назад и скользя на выпрям*ленных ногах

Схватить вперед других торчащую в теле погибшего стрелу значило почти что завладеть ею, но не всякому кентавренку было под силу выдернуть всаженную в кость амазонскую боевую стрелу. И если малыш не мог справиться с делом, то начинал верещать" «Меролимо! Сунгмо!»

Что означало меняю на жвачку-сунгмо И тогда кто-нибудь из более старших менялся с ним, отдавая за трофейную стрелу жвачку из дикого пчелиного воска, выплевывая ее изо рта в подставленную ладонь кентавречка.

Темно-гнедой кентаврон с торчащей под горлом стрелою лежат в траве, и его лошадиное тело со вздутым брюхом, валявшееся на боку, изредка поводило ногами в последних конвульсиях Подскакавший к нему кентавронец, которого звали Мулу, с молодой черной шерсткой на боках, с ходу ухватил и дернул стрелу • но она не поддалась. И тут пробужденное болью конское тело кентавра начале судорожно биться, взбрыкивать задними ногами, крутить хвостом, отчего кон*цевая оперенная часть стрелы вырвалась из руки Мулу и стала неуловим* крутиться в воздухе.

Поблизости оказался кентавронец Хелеле, сын погибающего, такой же темно-гнедой, как и отец. Он увидел старание Мулу добыть стрелу и вми] возмутился.

Лук и меч убитого отца он уже забрал, а на стрелу как-то не обратил внимания, и теперь этот Мулу, хардон лем?е, хотел забрать чужую добычу! На мысках копыт тихонько иноходью подкравшись сзади, Хелеле пропорол отцов*ским мечом бок вороному, разворотил брюхо от ляжки до самого ребра, так что большая гроздь лиловых кишок вмиг вывалилась из кровавого разреза и закача*лась над землею.

Испуская пронзительные вопли, Мулу кинулся в сторону поселка, но не смог далеко отбежать и вскоре лег на траву шагах в тридцати от гнедого отца Хелеле.

А этот юнец сам взялся за дело и, упершись передними копытами в грудь родителю, чтобы тот не дрыгался, выдернул стрелу, бросил в колчан и тоже направился к поселку.

Он протопал рысью мимо поверженного Мулу, который с земли, чуть приподняв голову, с укором посмотрел на своего приятеля – еще утром они вместе бегали на водопой к реке.

Но Хелеле преспокойно обошел вороного, на боку которого громоздились вспученные кишки, и поскакал дальше, сильно встревоженный тем, что внезапно все взрослые кентавроны сорвались с места и понеслись галопом в направлении поселка. Вслед за ними устремились и кентаврята, собиравшие стрелы.

Это могло означать, что какая-то неведомая опасность надвигается на речную долину, где среди валявшихся трупов уже никого, кроме него, не осталось. И Хелеле завопил от страха, покрепче прижал к груди отцовский колчан с луком и стрелами, пустют струю ккапи и во весь опор помчатся вслед за другими.

А всеобщий внезапный рывок кентавров к поселку начался из-за охотника Гнэса, который, избавившись от своего лохматого соперника, решил первым добраться до пленной человеческой самки.

Но об этом же после боя с амазон*ками начали подумывать и многие другие распаленные кентавроны; и как только Гнэс рванулся вперед, так с дюжину солдат сразу же устремились вслед за ним.

Все остальные, ничего не знавшие о пленнице или позабывшие о ней, кинулись вскачь вследствие внезапной паники. И сзади всей лавы несущегося галопом кентавриона грохотал тяжелыми сбитыми копытами военачальник Пуду, выгля*девший вдвое больше обычного кентаврского воина.

ОТСТУПЛЕНИЕ 3.

Стадная паника была свойственна племени кентавров, и это приводило к трагическим последствиям. Так, лет за сто до последних событии народ беспечных конелюдей насчитывал несколько тысяч голов и в один дгнь вдруг сократился до одной тысячи.

Причиною послужило то, что в древнем кентаврском поселении наверху, в горной долине, где раньше проходила вольготная жизнь томсло-танопо (как они себя называли), по*явился некий сумасшедший по имени Граком.

Никто из кентавров до этого не знал, что значит сойти с ума, никому и в голову не приходило опасаться сивого Гракома, когда он вдруг принялся грызть и съедать свой собственный хвост.

Но однажды сивый начал биться головою о стену, прошиб насквозь глинобитный тын своего двора, выскочил на площадь и с диким визгом стал носиться по кругу.

К Гракому вмиг пристроился какой-то вороной бронзо-ковач с прожженной попоной, усатый и толстый. Затем еще кто-то примк*нул – и вот посреди широкой площади закрутилась жуткая карусель из обезумевших от невнятного страха, дико орущих кентавров.

Граком наконец поV(чался вон из поселка, за ним последовали остальные – и вот по дорогам, соединяющим кентаврские деревни, понеслась бесконечно длинная, грохочащая тысячами копыт лава взбесившихся конелюдей.

Невдолгих все насе*ление страны кентавров мчалось вслед за сивым предводителем, обуянное единым безумием.

Затем долго падала со скалы в пропасть живая струя из кувыркаюшихся к воздухе кентавров. И уже давно первый из них, сивый Граком, упокоенно лежат внизу на камнях, разбившись в лепешку, а сверху все еще падали темные, дрыгавшие ногами тела. С той поры уие звали Мулу, с молодой черной шерсткой на боках, с ходу ухватил и дернул стрелу но она не поддалась.

И тут пробужденное болью конское тело кентавра начале судорожно биться, взбрыкивать задними ногами, крутить хвостом, отчего кон*цевая оперенная часть стрелы вырвалась из руки Мулу и стала неуловим* крутиться в воздухе.

Поблизости оказался кентавронец Хелеле, сын погибающего, такой же темно-гнедой, как и отец. Он увидел старание Мулу добыть стрелу и вми] возмутился. Лук и меч убитого отца он уже забрал, а на стрелу как-то не обратил внимания, и теперь этот Мулу, хардон лем?е, хотел забрать чужую добычу!

На мысках копыт тихонько иноходью подкравшись сзади, Хелеле пропорол отцов*ским мечом бок вороному, разворотил брюхо от ляжки до самого ребра, так что большая гроздь лиловых кишок вмиг вывалилась из кровавого разреза и закача*лась над землею.

Испуская пронзительные вопли, Мулу кинулся в сторону поселка, но не смог далеко отбежать и вскоре лег на траву шагах в тридцати от гнедого отца Хелеле.

А этот юнец сам взялся за дело и, упершись передними копытами в грудь родителю, чтобы тот не дрыгался, выдернул стрелу, бросил в колчан и тоже направился к поселку. Он протопал рысью мимо поверженного Мулу, который с земли, чуть приподняв голову, с укором посмотрел на своего приятеля – еще утром они вместе бегали на водопой к реке.