Читать интересную книгу Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

Ожидая ее последнего вздоха, настоятельница рылась в своей памяти, стараясь отыскать в ней все, что еще знала о загадочном ордене затворниц.

Однажды ночью, когда ватиканские рыцари везли на Сервин новую затворницу, несколько подростков и нечестивых взрослых жителей Церматта тайком пошли за их повозкой, чтобы посмотреть на гроб, который те должны были забрать. Из этого ночного похода не вернулся никто, кроме молодого простоватого парня, козьего пастуха, который жил в горах. Когда его нашли утром, он был наполовину сумасшедшим и что-то неразборчиво бормотал.

Этот пастух рассказал о том, что свет факелов позволил ему увидеть издалека. Гроб вынырнул из тумана, странно дергаясь на конце каната, словно монахиня внутри еще не умерла. Потом он увидел, как поднимается в воздух новая затворница, которую невидимые сестры втягивали на вершину на канате. На высоте пятидесяти метров пеньковый канат лопнул, гроб упал вниз, и от удара о землю его крышка раскололась. Рыцари попытались поймать вторую затворницу, но было слишком поздно: несчастная женщина без крика упала вниз и разбилась о скалы. В тот момент, когда это случилось, из поврежденного гроба раздался звериный крик. Пастух увидел, как две старых руки, исцарапанные и испачканные кровью, поднялись из гроба и стали раздвигать щель. Он в ужасе уверял, что тогда один из рыцарей вынул из ножен меч, придавил пальцы этих рук сапогом и до половины вонзил лезвие в темную внутренность гроба. Крик прекратился. Потом этот рыцарь вытер лезвие о подкладку своей одежды, а остальные его товарищи в это время торопливо забивали гроб гвоздями и грузили на повозку его и труп новой затворницы. Остальная часть рассказа сумасшедшего пастуха о том, что он, по его мнению, увидел, была совершенно невнятным безостановочным бормотанием. Удалось лишь разобрать, что человек, добивший затворницу, потом снял шлем, и стало видно, что у него нечеловеческое лицо.

Этого оказалось достаточно, чтобы пошел слух, будто сервинские затворницы связаны тайным договором с силами зла и что в ту ночь сам Сатана приходил к монастырю за обещанной платой. Это была неправда, но могущественные люди из Рима позволили слухам распространяться, потому что суеверный ужас, который они порождали, охранял тайну затворниц лучше, чем любая крепость.

К несчастью для этих могущественных людей, настоятельницы некоторых монастырей, и мать Изольда в том числе, знали, что на самом деле в церкви Сервинской Богоматери находится самая большая в мире библиотека книг, запретных для христиан. В хорошо укрепленных подвалах и потайных комнатах этой церкви скрыты тысячи сочинений сатанистов. Но главное — там хранились ключи к таким великим тайнам и таким гнусным обманам, что церковь оказалась бы в опасности, если бы кто-то о них узнал. Там были еретические евангелия, найденные инквизицией в цитаделях катаров и вальденсов, сочинения отступников веры, украденные крестоносцами в крепостях Востока, пергаменты, где шла речь о демонах, и проклятые рукописи. Старые монахини, чьи души окаменели от воздержания, хранили в своих стенах эти сочинения, чтобы уберечь человечество от содержащейся в них мерзости. Вот для чего эта молчаливая община жила вдали от людей на краю мира. По этой же причине существовал указ, в соответствии с которым любой, кто открывал лицо затворницы, карался медленной смертью. И поэтому же мать Изольда метнула в Гаспара гневный взгляд, когда увидела умирающую затворницу в задней части его телеги. Теперь оставалось лишь выяснить, почему эта несчастная убежала так далеко из своей загадочной общины и как ее бедные ноги донесли ее сюда. Гаспар опустил голову, вытер пальцами нос и пробормотал, что нужно просто прикончить ее и бросить тело волкам. Мать Изольда притворилась, что не слышит его. К тому же приближалась ночь, и было поздно нести умирающую в карантин.

Изольда осмотрела пах и подмышки затворницы и убедилась, что никаких признаков чумы у той нет. Тогда она приказала своим монахиням отнести больную в одну из келий монастыря. Когда монахини поднимали почти невесомое тело старой затворницы, из потайных карманов ее одежды выпали и покатились в пыль маленький мешок из пропитанного воском холста и кожаный узел.

6

Монахини окружили эти находки, мать Изольда опустилась на колени и развязала шнур, которым был завязан узел. Внутри оказался человеческий череп, затылочная часть и височные кости которого, казалось, были пробиты ударами камня. Мать Изольда подняла его выше, чтобы на него падал свет.

Череп был очень старый: верхний слой кости начал превращаться в порошок. Изольда увидела, что на него был надет венок из колючих веток и что надбровная дуга была проколота чем-то острым. Настоятельница осторожно коснулась рукой сухих веток. Это был понцирус. В Священном Писании сказано, что из веток этого колючего кустарника римляне сплели терновый венец, который надели Христу на голову после бичевания. И что одна из колючек этого святого венца пронзила Христу надбровную дугу. Страх, словно невидимое лезвие, пронзил живот матери Изольды: на черепе, который она держала в руках, были следы всех мук, которые Христос перенес перед тем, как умер на кресте. Те же пытки, что упомянуты в Евангелиях. Только этот череп пробит во многих местах, а Писание утверждает, что ни один камень не коснулся лица Христа.

Мать Изольда приготовилась положить череп обратно, но почувствовала странное покалывание в пальцах. И словно сквозь туман увидела вдали седьмой из холмов, которые возвышаются над Иерусалимом. Тот холм, где за тринадцать столетий до этого дня был распят на кресте Христос. Тот, который в Евангелиях называется Голгофа, что значит «череп».

Ее зрение постепенно прояснялось, и вот что она увидела. Огромная толпа окружала вершину холма, на которой римские легионеры установили три креста — самый большой в центре и еще два немного в стороне. Два разбойника и Христос. Разбойники не шевелились, а третий распятый выл, как зверь. И толпа смотрела на него с ужасом.

Мать Изольда прищурила глаза, чтобы лучше рассмотреть эту сцену, и поняла, что разбойники уже давно мертвы, а Христос, который корчится на третьем кресте, так похож на евангельского, что может быть принят за него. Разница только в том, что этот Христос был полон ненависти и гнева.

Пока послушницы подбегали к матери Изольде, чтобы помочь ей встать с колен, она смотрела на красный как кровь закат над Голгофой. Это тоже не совпадало с Писанием. Там сказано, что Христос умер в пятнадцатом часу дня. Но тот, кто извивался на кресте в ее видении, был еще жив. Изольда, стоявшая в пыли на коленях, дрожала всем телом. У того, что она видела, было объяснение. Все было так очевидно, что разум настоятельницы едва не помутился. Этот распятый, который своими рывками вытягивал из дерева гвозди и ругал толпу и небо, этот полный ненависти и страдания зверь, которого римляне начали бить палками, чтобы разбить его руки и ноги, это омерзительное существо было сыном не Бога, а Сатаны.

Трясущимися руками она снова завязала череп в кожаный лоскут, потом вытерла слезы рукавом рясы и подняла маленький холщовый мешок, валявшийся в пыли.

Задыхаясь в своем сыром укрытии, Изольда вспомнила ужасное чувство — смесь вожделения и ненависти, которое испытала в тот момент, когда поднимала холщовую упаковку. Это, конечно, изжога из-за уксуса. Он входит в лекарства, которые она пьет, чтобы унять боль в костях. Потом был страх, который заставил ее сморщиться, когда она открывала холст. Дунул ледяной ветер, загоняя выбившиеся наружу пряди ее волос обратно под покрывало. Внутри холста была очень старая книга, толстая и тяжелая, как молитвенник, и запертая тяжелой застежкой. Никакой надписи ни на обрезе, ни на обложке. Никаких вытисненных знаков на коже переплета. Книга, похожая на тысячи других. Но от переплета исходило какое-то странное тепло, и от этого настоятельница сразу почувствовала, что на ее монастырь только что обрушилось большое несчастье.

7

Мать Изольда только что закрыла ворота за уехавшим Гаспаром, когда в северном крыле монастыря кто-то закричал от ужаса. А именно туда монахини отнесли умирающую. Изольда поспешно взобралась по ступеням большой лестницы, а потом побежала по коридорам. Дверь одной кельи была распахнута, и настоятельница помчалась туда. Чем ближе она подбегала, тем громче звучали крики. Ледяной воздух обжигал ее горло, и она остановилась в дверях, чтобы передохнуть.

Старая затворница лежала голая на своей постели, и волосы между бедер резко выделялись на бледной коже ее живота. Но не бледность больной испугала монахинь, не грязь на ее ногах и не ужасная худоба похожего на скелет тела. Другое заставило кричать монахинь и потрясло до основания душу Изольды в первую же секунду, когда та вошла в келью. На теле умирающей были следы пыток. Нельзя было сомневаться, что кто-то держал ее в плену и пытал, но ей удалось бежать от своих мучителей. Ее глаза почти вылезли из глазниц и смотрели из-под вуали на потолок, как глаза статуи смотрят в окружающую ее пустоту. Эти глаза тоже вызывали страх у монахинь и их настоятельницы.