Но прозрев, оценил, что мои путешествия – опий:
Жизнь нельзя обменять на мираж с кружевною канвою,
Как немыслимо свет загонять в чёрно-белые рамки,
Отмирает театр, если в зале отсутствует зритель,
Словно битвы солдат к монументу, к сверкающей рампе
Подхожу, опуская цветы у подножия мыслей.
***
Мяч не утонет, а шарик – тем более:
Выпорхнет в небо беспечный молчальник,
Вдаль унося все сомненья и боли, и
Верность перстам, что держали вначале.
В облаке чистом сотрутся сомненья,
Планы и кланы останутся в прошлом,
Даже сегодняшнее стихотворение
Цвет поменяет из ясного в пошлый.
Всё иллюзорно. Лишь светлость печали,
Тремоло смеха, мечтательность мысли,
Трель соловья, о чём в детстве мечтали —
Это останется в прожитой жизни.
А стальное сотрётся, исчезнет иль
Перетечёт из ярчайшего в блёклый:
Близким казалось, а стало далёким,
Стально-бетонное сдунулось в пыль.
Недодержали напиток коньячный,
Перетянули золота нить…
«Левая» проба и все стали ныть,
Брызгать слюной и слёзой морды пачкать.
Что уж теперь извращаться, кто круче,
Кто – нос по ветру, а кто – средневздыбленный,
Облако часто становится тучей,
Смерч разносящей иль чистящей скверны гниль.
Незачем нам же оценивать нас же,
Что натворили, то в наших котомках:
Звёзды, потери, рассветы, помолвки,
Души и мысли открытые настежь…
Пусть уж другие друзья и подруги
Нас обслюнявят, ревниво взирая,
Конец ознакомительного фрагмента.