кораблями, с которыми расстались в Танжере более двух месяцев тому назад. Здесь все, что осталось у России. Неужели и это бесславно и позорно погибнет? Эскадра еще довольно велика, но будет ли толк? Было больше кораблей, и те или разбиты, или лежат на дне морском. Неужели наши корабли завершат великую трагедию гибели огромного флота?»
Царское правительство направило эскадру навстречу противнику, и вице-адмирал З. П. Рожественский допустил грубую тактическую ошибку, решив идти во Владивосток кратчайшим путем, через Корейский пролив, в непосредственной близости от баз японского флота. Утром 14 (27) мая 1905 г. эскадра Рожественского вошла в узкий Цусимский пролив, где ее уже ожидал развернувшийся для боя японский флот.
Японский флот у Цусимы значительно превосходил русский по численности боевых единиц, по мощности броневой защиты, по вооружению, по быстроходности кораблей. Пока эскадра З. П. Рожественского совершала свой восьмимесячный переход, японцы успели хорошо подготовиться к ее встрече. Они капитально отремонтировали свои корабли, частично модернизировали их вооружение, с учетом опыта войны, подвезли боезапас, предоставили отдых морякам. Конструкция артиллерийских орудий, установленных на кораблях русского флота, успела устареть. Руководители Морского министерства рассчитывали, что в морских сражениях стрельба будет вестись на расстоянии до 30—35 кабельтовых (до 6,5 км). Но расстояние в морских битвах всегда выбирает та сторона, чьи корабли более быстроходны. Японские корабли были значительно быстроходнее русских, они не шли на сближение и, располагая мощными фугасными снарядами, обладавшими сильным разрывным действием (в отличие от наших бронебойных), расстреливали русский флот с расстояния от 30 до 95 кабельтовых (от 5,5 до 17,5 км). Но даже и те снаряды, которые были на кораблях эскадры Рожественского, в основном оказались негодными: по свидетельству Небогатова, командира одного из отрядов эскадры, из всех наших снарядов взрывалось во время Цусимского боя не более 25%.
Кроме того, японские корабельные орудия были значительно скорострельнее. Если Вторая Тихоокеанская эскадра могла произвести 134 выстрела в минуту, то за это же время японская эскадра обрушивала на русские корабли до 300 снарядов. Поскольку взрывчатого вещества в японских снарядах было гораздо больше, разница в «качестве» стрельбы была еще более значительной: русские выстреливали около 200 кг взрывчатого вещества в минуту, а японцы... до 3000 кг!
Подготовка личного состава русской эскадры была слабой: учебных стрельб проводилось мало — за весь переход всего четыре стрельбы у острова Мадагаскар, причем число отпускаемых на стрельбы снарядов жестко лимитировалось — не более трех—пяти выстрелов на орудие крупного калибра. Командирам кораблей все время напоминали, что стоимость одного выстрела из 12-дюймового орудия составляет 1000 руб.
В бою же выявилось и слабое умение маневрировать: оказывается, во время учений Рожественский, боясь за машины и механизмы новых судов, разрешал производить маневры на скорости не выше 9 узлов.
И наконец, вице-адмирал З. П. Рожественский не сумел организовать разведку. Появление на горизонте японской эскадры было для адмирала полной неожиданностью, тогда как японские разведчики уже за много часов до встречи обнаружили русскую эскадру и собрали полные данные о ней.
Вскоре после начала боя японские корабли сосредоточили огонь на флагманских броненосцах, и броненосец Суворов вышел из строя, а Ослябя затонул. Боевое управление в эскадре оказалось не налажено, и когда флагманы вышли из строя, каждый корабль начал драться в одиночку с превосходящими силами противника.
Воспользовавшись этим, японские корабли один за другим до наступления темноты уничтожили еще три броненосца. Таким образом, в течение одного дня эскадра потеряла все свои лучшие корабли.
На рассвете следующего дня обнаружилось, что оставшиеся на плаву четыре броненосца и легкий крейсер со всех сторон окружены японскими кораблями. Когда японцы открыли огонь, контр-адмирал Небогатов как старший флагман приказал поднять сигнал о сдаче «во избежание бесполезного кровопролития». Сдача отряда Небогатова означала полное поражение царского флота.
В Цусимском бою Аврора, Олег и еще несколько крейсеров имели конкретную задачу: защищать транспорты от японских кораблей. Первый японский крейсер Идзуми показался вблизи транспортов около острова Котсу-Сима через 10 мин после начала боя и открыл по транспортам огонь, но наши крейсеры сумели отогнать неприятельский корабль, и он скрылся.
Однако через некоторое время со стороны Котсу-Сима показались два отряда японских крейсеров из девяти кораблей, которые начали жестоко обстреливать Аврору, Олега и транспорты с расстояния 50—60 кабельтовых.
Русские крейсеры отстреливались, но наши снаряды почти не наносили противнику повреждений, поскольку, как мы уже знаем, вся артиллерийская техника была рассчитана на стрельбу с расстояния, не превышающего 35 кабельтовых.
Вскоре японские крейсеры пристрелялись, и их снаряды начали точно ложиться в правый борт Авроры. В 3 ч 12 мин осколком 75-мм снаряда был убит командир Е. Р. Егорьев.[1] Другой снаряд перебил бронированный кабель электрического управления рулем. Корабль сразу превратился в беспомощную мишень и попал под ураганный огонь японских кораблей. И тогда на Авроре был совершен первый подвиг: электрик Андрей Подлесный, не дожидаясь команды, под неприятельским огнем бросился в боевую рубку, нашел повреждение и вернул крейсеру способность управляться.
Когда вражеский неразорвавшийся снаряд упал рядом с пороховыми зарядами, комендор Аким Кривонос бросился к снаряду и швырнул его за борт. Затем, когда на батарейной палубе загорелись пачки патронов, Акима Кривоноса контузило, но он вместе с товарищами сумел быстро ликвидировать опасный очаг пожара. Мужественный моряк не дожил до окончания боя: он погиб в тот же день от осколка снаряда.
Весь экипаж Авроры выполнял свой долг доблестно. Раненых артиллеристов невозможно было оттащить от орудий: пока хватало сил, они продолжали вести огонь. Старший врач Авроры В. С. Кравченко вспоминает: «Нельзя было не любоваться нашими авроровцами. Несмотря на ужасную картину разрушения вокруг, близость смерти каждого, все работали лихо, дружно, весело, с хладнокровием просто поразительным... С такими людьми чудеса можно делать, дайте им только средства, обучите их».
Большое мужество проявили машинисты и кочегары. Хотя в машину и кочегарку попаданий не было (за исключением попадания во вторую угольную яму), работать в корабельной «преисподней» было невыносимо: первая и вторая дымовые трубы получили большие пробоины, вентиляционные трубы во многих местах были перебиты, тяга упала настолько, что удерживать пар на марке было практически невозможно. Стояла чудовищная жара, вентиляторы вместо чистого воздуха нагнетали дым и пороховые газы. Люди теряли сознание, но никто не покидал своего поста. Так благодаря мужеству и стойкости машинной команды крейсер сохранил свою подвижность, маневренность, и это в конечном итоге спасло Аврору.
Бой длился до вечера. И только после того, как японское командование бросило в бой новые силы — миноносцы, командир отряда крейсеров дал приказ отходить. Сравнительно быстроходные