Читать интересную книгу Шесть экспедиций - Михаил Александр

11

С годами, набираясь опыта, мы учились всё лучше организовывать наши поездки. Этим сложно гордиться: думаю, более способные ученики были способны к более быстрому обучению. Всё же мы проделали большой путь. Хорошо помню, как во время первой экспедиции мы взяли с собой три одолженные у знакомых палатки, только одну из которых удалось поставить удовлетворительно, причём я не уверен, что в том была хоть малейшая вина палаток. Соевое мясо напоминало губку и приобретало вкус всякой приправы, добавленной в бульон. Химические обеды быстрого приготовления в хрупких пластиковых коробочках рассыпались по рюкзакам, прижатые объёмными мешками с каменными сухарями. Самодельное сублимированное мясо даже после суток замачивания оставалось глухо к нашим мольбам восстановить прежние свойства. На Полярном Урале мы узнали, как дорого может обойтись неточное описание маршрута. Тогда же, выходя из поезда, едва не забыли одну палатку из двух – в условиях даже летнего Заполярья с его полчищами гнуса и частыми дождями это событие могло бы иметь незабываемые последствия. На Алтае мы выяснили, что связь по рации между первым и замыкающим не защищает от потери участника группы, и затем нужен целый день на его поиски. Две последние экспедиции представляются мне наиболее успешными в плане организации, но и в Прибайкалье пройденный нами маршрут сильно отличался от намеченного. А ведь это тоже ошибка организации: недооценка препятствий, переоценка собственных сил, недостаточно точное представление о тропах и перевалах. Опыт подобного планирования оказался ценен в обычной жизни, несмотря на все очевидные особенности жизни экспедиционной.

12

Мою повесть легко обвинить в бесчеловечности в том буквальном смысле, что на её страницах почти не будет людей, во всяком случае, нас – отдельных участников тех событий. Вообще, местоимение «мы», наверное, окажется самым частым словом в тексте. Естественно, что конкретный состав этого «мы» менялся от похода к походу: в шести описанных экспедициях, в общей сложности, приняли участие около тридцати человек. Каждый из них достоин отдельного рассказа, но эти рассказы трудно совместить с повествованием о природных красотах, ведь люди так уникальны, переменчивы и недолговечны. Всё же мне хочется закончить вступление словами благодарности в адрес всех тех, без кого случившееся не было возможно – без преувеличения, поскольку я никогда не решился бы на одиночный поход. Я должен извиниться за то, что, используя «мы», говорю в какой-то степени и от их имени, хотя уверен, что в чём-то они воспринимали происходящее иначе. Я очень надеюсь, что они не жалеют о содеянном, и оно составляет ценную частичку их опыта. Мой опыт подсказывает, что трудности – и физическая усталость, и недостаток комфорта, и даже ссоры – забываются, но воспоминания о покорённых вершинах (пусть высотой всего пару сотен метров) остаются в памяти надолго.

Глава 2. Начало пути

1

Началу нашего первого похода по Южному Уралу предшествовало двухдневное железнодорожное путешествие через доселе неведомые районы огромной страны. С детства мне была хорошо знакома дорога на юг через Орёл, Курск и Белгород с её быстрой сменой растительности: сначала пшеничные поля и яблоневые сады, потом бескрайние посевы подсолнухов и кукурузы, под конец – степные районы южной Украины и северного Крыма. При движении на восток пейзаж практически не менялся, а в Златоусте никак не чувствовалась удалённость от дома: те же породы деревьев, то же освещение, то же небо, на котором без труда различаешь признаки перемены погоды. Годом позже мы следили за привычным чередованием климатических зон на пути в Крым. Вылазки на северо-восток, напротив, позволяли увидеть картину постепенного оскудения природы: всё ниже становились деревья, всё обширнее болота, берёзы и осины отступали под натиском лиственниц, закалённых в боях с сильными ветрами и глубоким снегом. Те же лиственницы, впрочем, торжествовали и в куда более благоприятных условиях Алтая и Прибайкалья. Лес, составленный из лиственницы и кедра, выглядит парадно даже по сравнению с карельскими сосновыми борами. Яркая, сочная зелень этих прекрасных деревьев чудно гармонирует с глубоким голубым цветом южно-сибирского неба, почти лишённого примеси водяного пара. Алтайское или прибайкальское ясное утро – это постоянное ощущение праздника от свежести красок, неведомой ни дому, ни Северу, ни выжженным солнцем крымским степям.

2

Я отлично помню тот июльский день 2001 года, когда рейсовый автобус вёз нас от вокзала Златоуста ко входу в Таганайский национальный парк. Другой, уже арендованный прямо на месте микроавтобус, густо набитый людьми и рюкзаками, годом позже приближал нас к Крымским горам. На Полярном Урале не обошлось без помощи тяжёлого грузовика и вездехода: местная дорога непроходима для обычных машин, и даже могучая техника местами с трудом преодолевала гигантские промоины в дорожном полотне и пересекала вброд мелкие ручьи. На Алтае заранее заказанный автобус довёз нас до самого начала маршрута. Чтобы подобраться к Долине вулканов в Саянах нам пришлось использовать сразу несколько видов транспорта: сперва самолёт, затем поезд, потом автобус и, наконец, тяжёлый грузовик, который с огромной скоростью мчался по разбитой дороге.

В общем, организация заброски в популярных туристических местах никогда не составляла труда. В любой местности, где живут люди, всегда находится достаточно желающих заработать на перевозке и достаточно техники, приспособленной для местных дорог. Конечно, состояние этих дорог нередко придавало поездке характер рискованного аттракциона, но в том, определённо, была своя прелесть. В каждом путешествии этот момент запоминается надолго: последний транспорт исчезает в тумане, в пыли, за поворотом дороги – мы остаёмся одни.

Алтай. Река Шавла в верхнем течении

3

Первые шаги по дороге или тропе, первое знакомство с новым пейзажем – всё это тоже на годы остаётся в памяти. На Таганае хорошо набитая дорога вела нас по густому лесу, разветвляясь местами на несколько параллельных рукавов. Такой лес мог расти где угодно, даже где-нибудь под Лугой. Горы предполагались впереди, но долгое время никак не давали о себе знать. Только русла ручьёв были непривычно каменистыми, а перепады высот слегка утомляли. Через год первый подъём от крымского села Терновка стоил нам большого напряжения сил. То же повторилось и на Алтае: тяжёлый рюкзак, жара, большой уклон. Второй раз было проще: опыт подсказывал, что эти минуты – самые трудные на маршруте. Конечно, подъёмы были и дальше, а груз за плечами таял гораздо медленнее, чем хотелось бы. Но адаптация делала своё дело – тело приучалось выбирать темп и рассчитывать свои силы. В первые же минуты казалось, что это конец маршрута: каждый следующий шаг представлялся победой над пространством. Я часто думал, что со стороны наша борьба с гравитацией, должно быть, смотрелась забавно. В отличие от наших южных путешествий, полярноуральские вылазки не предполагали препятствий вроде жары или рельефа. Первые часы и дни мы шли почти по равнине в окружении невысоких холмов, лишь изредка преодолевая вброд небольшие ручьи и более полноводные реки. Только позже, когда тропы стали совсем неразличимы в зарослях карликовой берёзы, среди поросших мхом и морошкой мокрых кочек, скорость движения значительно снизилась. Но к тому времени мы успели достаточно адаптироваться к реалиям походной жизни и потому могли избежать острых приступов паники, которые накатывали на первых жарких подъёмах: «Чтоб я ещё хоть когда-нибудь!..» и т. п.

4

Согласно плану, в первый день Алтайского похода мы должны были подняться на 1100 метров по вертикали. Следует трезво оценивать свои силы, прежде чем строить подобные планы. К наступлению темноты, абсолютно измученные, мы поднялись приблизительно на 50 метров от уровня реки, с которой стартовали. Поскольку добраться до воды нам при этом не удалось, пришлось спускаться за водой к этой самой реке. Только на второй день пути ценой огромных усилий мы поднялись на 800 метров и только на третий смогли преодолеть седло перевала, которого предполагали достичь ещё к концу первого дня. Такое начало всегда обескураживает. Когда на то, на что предполагалось потратить день, уходит три, невольно пересчитываешь в уме весь дальнейший маршрут, причём с тем же «поправочным коэффициентом». На практике всё обычно обстоит лучше. Но и надеяться на то, что отставание удастся наверстать, всё же не стоит. Вообще, хорошо, если маршрут предполагает несколько возможностей его сократить – не только развернувшись назад на полпути, но и отказавшись от отдельных препятствий или достопримечательностей. Конечно, на трудных участках огромную роль играет физическая подготовка. На равнине различие более и менее подготовленных групп не так велико – здесь побеждают, скорее, более организованные группы, способные рано проснуться и быстро собраться. На крутых подъёмах даже идеальная организация не может компенсировать недостаток выносливости: скорость движения сильно снижается, а интервалы ходьбы (или, лучше сказать, ползьбы) становятся слишком короткими. В Прибайкалье и на Полярном Урале заброска была окончена ближе к вечеру, но всё же мы сочли важным сдвинуться с места выгрузки и пройти несколько километров по тропе, чтобы начинать первый «официальный» ходовой день с более выгодной позиции. В обоих случаях небольшой по расстоянию выигрыш оказался очень важен психологически и сэкономил нам на следующее утро несколько часов драгоценного времени.