Эмерелль приезжала в Вахан Калид раз в двадцать восемь лет. Каждый раз, когда день Первого Творения выпадал на новолуние, отмечали Праздник Огней. Все князья Альвенмарка праздновали его здесь, вместе, и уже давно стало традицией выбирать в эту ночь короля Альвенмарка. Однако Эмерелль правила уже на протяжении столетий и никому и в голову не приходило оспаривать ее право на трон. Выступать на выборах против Эмерелль было бессмысленно. Разумеется, любили ее далеко не все, но князья детей альвов были настолько разрознены, что никто не мог надеяться на то, чтобы получить большинство голосов против Эмерелль. Однако если с королевой что-то случится… Жители Альвенмарка будут вынуждены выбрать нового правителя. Праздник Огней был лучшей возможностью осуществить покушение на жизнь Эмерелль, если заказчик убийства стремился к власти. Только в этих условиях избрание нового короля могло последовать сразу за смертью правительницы, поскольку все князья находились в Вахан Калиде или, по крайней мере, прислали своих представителей. Если убийца не достигнет успеха в эту ночь, то удар будет нанесен впустую. При других обстоятельствах пройдет больше года, прежде чем удастся собрать всех князей. Много времени на то, чтобы сплести интриги и, быть может, провести открытое сражение за власть. А если убийство произойдет во время праздника, все будут застигнуты врасплох. Все, кроме одного… того, кто спланировал смерть королевы. И если этот кто-то выступит вперед решительно и уверенно, то сможет завоевать корону всего лишь за одну ночь.
Для Олловейна было загадкой, кто по собственной воле потянется к власти. При дворе ходили слухи о тайной вражде между королевой и князем Аркадии. Шептались о том, что смерть отца нынешнего вельможи, Шахондина, была не случайна. Королевские лазутчики докладывали о том, что в семье князя верят, будто отверженный Фародин совершил убийство по поручению Эмерелль. Это было абсурдно! Тот, кто знал Фародина, мог только посмеяться над таким утверждением. И тем не менее Олловейн отдал приказ особенно тщательно наблюдать за «Дыханием моря», флагманским кораблем Шахондина, князя Аркадии.
Вполне вероятно, что покушение на жизнь Эмерелль не имело вообще никакого отношения к трону, а было основано исключительно на мести. Было очень умно совершить кровную месть во время праздника. Подозревать всегда станут тех, кто в конечном итоге посягнет на корону.
Олловейн торопливыми шагами мерил пол туннеля. Меж камнями в потолке сочился голубой свет. Тонкие волоски на шее Олловейна встали дыбом. Воздух вибрировал от магической энергии.
В это мгновение произносили тысячи заклинаний. Каждый род детей альвов, унаследовавших силу, плел магию в этот час. Происходило многолетнее соревнование среди волшебников, которые в эту ночь пытались перещеголять друг друга. Олловейн с ужасом думал о бесчисленных возможностях, которыми обладает маг, решивший покуситься на жизнь королевы. Триста лет назад его дядя скончался в мучениях, потому что разочаровавшаяся любовница, щелкнув пальцами, наколдовала ему в живот полчища крыс. Одного слова силы могло оказаться достаточно для того, чтобы Эмерелль задушили собственные одежды или же вино в ее бокале превратилось в кислоту. Олловейн время от времени уговаривал Эмерелль приблизить к себе волшебницу. Королеве нужен был преданный слуга, чьей задачей была бы защита владычицы от вероятной магической атаки. Но в этом вопросе правительница проявила пугающую несговорчивость. Конечно, она была самой значительной волшебницей Альвенмарка. Вероятно даже, что никто не мог тягаться с ней в магии. И поэтому она настаивала на том, что будет защищаться сама. Но во время праздника Эмерелль занята тысячами других вещей, а заклинание может убить со скоростью мысли.
В полдень Олловейн спорил с Эмерелль о том, что ей нужна дополнительная защита. Но королева лишь холодно указала ему на то, что во время неудавшихся покушений в ход шла не магия. Три дня назад они нашли отравленный шип в обивке трона Эмерелль. Яд убил кобольда, который выбивал обивку. Всего несколько мгновений спустя на трон села бы сама повелительница. А потом был мраморный блок, упавший в Магнолиевом дворе прямо рядом с Эмерелль. Выяснилось, что известь, державшая камень, вовсе не была разрушена временем. Часть стены террасы оказалась расшатана при помощи лома. Кто-то стоял там, наверху, и ждал, когда королева пройдет по двору.
Олловейн готов был отдать свою левую руку за то, чтобы узнать, что планирует убийца. До сих пор злоумышленник держался в отдалении. Поэтому Олловейн предположил, что при следующем покушении будут фигурировать лук и стрела. Но что, если убийцу охватит паника? Эмерелль покинет Вахан Калид уже через несколько дней. Для негодяя время, словно вода, утекает между пальцами. Насколько он фанатичен? Если он готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы лишить жизни королеву, то вряд ли его можно остановить. Во время праздника рядом с Эмерелль будут сотни гостей. Убийца сможет нанести удар кинжалом в горло владычице. Или же он попытается использовать магию? А не были ли два неудавшихся покушения частью какого-нибудь коварного плана? Может быть, злоумышленник на самом деле маг? В ночь тысячи заклинаний плетение искаженной магии может, пожалуй, остаться незамеченным — до тех пор пока не раскроется ее страшная сила.
Олловейну невольно вспомнилась мать. Во время пиршества в Небесном зале Филангана она внезапно раздавила рукой бокал, цветочный кубок из красного горного хрусталя. Он сидел напротив нее. Ему было семь лет. Он еще помнил кровь на ее белом платье и ее взгляд. Ее прекрасные зеленые глаза, полные страха. А потом она вонзила длинную ножку хрустального бокала себе глубоко в голову, через глаз. Никто так и не сумел выяснить, произошло ли это под влиянием заклинания или же чья-то злая воля вынудила ее совершить такое. Некоторые утверждали, что столь страшным образом она сама лишила себя жизни, чтобы наказать Ландорана, его бессердечного отца. Но Олловейн никогда в это не верил. Она не оставила бы сына одного. Никогда! Ее убили.
Мастер меча посмотрел вперед. В конце длинного туннеля послышался топот копыт. Свет факелов отбрасывал на стены пляшущие тени. Кентавры. Значит, почетный эскорт уже прибыл. Олловейн надеялся, что никто из полуконей не пьян. Для мастера меча было загадкой, почему Эмерелль избрала исключительно кентавров для сопровождения от дворца до роскошной либурны. Иногда ему казалось, что королева втайне отдает предпочтение созданиям, которым в буквальном смысле слова насрать на придворный этикет. Нравился ей и этот неотесанный сын человеческий, пришедший в Альвенмарк через Шалин Фалах много лет назад. Мандред, Непреклонный, так насмешливо называли его придворные, намекая на то, что он оскорбил королеву в момент их первой встречи, не поклонившись, не оказав ей подобающего уважения. Более тридцати лет прошло с того дня, но воспоминания о фьордландце были живы. Интересно, куда он направился, когда вместе с обоими своими друзьями-эльфами преступил волю королевы? След троицы терялся в лабиринте троп альвов.