— А кому метель со вьюгой на пользу шли? — соврала она.
Они сели через стол от студентов. Отсюда они слышали мэтра Кел’Риана, но не смешивались с третьекурсниками. Вдруг мэтр решит устроить опрос, перепутает и спросит её? Тари уже решительно ничего не помнила с курса погодных предсказаний, и не хотелось позорить орден перед молодежью.
Кел’Риан вещал о погодных символах в качестве побочного итога гадания.
— …если руна Зитра лежит прямо по направлению к северу в сезон от первых заморозков до первых цветов, то она говорит о приближении снежной бури, а вовсе не о больших и непредсказуемых переменах. Прелюбопытно, как часто многие, даже весьма обременённые опытом прорицатели, опираются исключительно на метафорическое значение тех или иных проявлений, забывая в своём хитроумии о прямом смысле.
Тари подумала, что ещё немного и она заснёт прямо лицом в кофе.
— Мэтр, — раздался вопрос из аудитории, — а какие ещё есть прямые признаки, которые путают с иносказательными?
— Хмм, — задумался на секунду немолодой эльф, — самый явный пример, пожалуй, сновидения. Если в пророческом сне вам видится лёд и снег, то при отсутствии связанных с этим тематических ключей, которые позволили бы придать вашему состоянию другое значение, можно предположить, что события сна будут происходить зимой. Ключами могут служить…
«Интересно, — попыталась вспомнить Тари, — почти во всех снах видится холод. Значит, предсказанное должно произойти зимой. Скоро ли?». Она отвернула порозовевшее лицо, скрываясь от Эдгара. Но он думал о своём.
— Тари, — начал вдруг он, накрыв ладонью её руку, лежавшую на столе. Она удивлённо вскинула голову, — как насчёт…
— Лоботрясничаете? — прогремело над ними, и на лавку рядом с Эдгаром опустился магистр Тарнас, их непосредственный начальник. Он тоже заглянул на кофе перед рабочим днём.
— Никак нет, магистр. — Эдгар на долю секунды серьёзно посмотрел Тари в глаза и легонько сжал её пальчики, прежде чем отпустить и вернуться к образу жизнерадостного балагура. Тари стало немного неловко, а от прохладного пожатия почему-то бросило в жар. Она спешно глотнула кофе.
— Мы оцениваем потенциал студентов и заодно поправляем знания по погодным предсказаниям, — отчитался Эдгар. Тарнас прислушался к речи мэтра.
— Ха, этой лекции лет пятнадцать. Вам должно уже самим такие читать. Лоботрясы, говорю. Вам только дай со студентами кофе пить да сплетничать. Наверняка и работу бы на них свалили, наврав про исследования да про проекты.
На лице Эдгара появилось сосредоточенное выражение человека, осознавшего нечто крайне важное и выгодное. Магистр немедленно среагировал, грохнув кулаком по столу. У Тари слетел кренделёк с бокала, а мэтр Кел’Риан укоризненно покачал головой, сбившись с мысли.
— А ну не сметь! У вас половина документов — государственная тайна. Казню. Отдам ордену Строгости. Отправлю на посевные погодным магом.
— Нет, только не посевные. Казните, сдавайте строгим, но не отправляйте на посевные. Нет ничего хуже помещиков и крестьян, жаждущих точных предсказаний погоды. Верно я говорю, Тари?
— А я бы поехала, — пожала плечами та. — В посевные ставка выше и надбавки за путешествия положены. И кормят хорошо, если деньги на погодника нашлись.
— Нет, Тари, — с сожалением ответил магистр, — тебя я в глубинку не пущу. Сожрут.
— Кто меня сожрёт?
— Ну, на юге известно кто. Думаю, очередь желающих выстроится, да ещё и драться за места в очереди будут.
Тари фыркнула. Среди столичных девиц ходили всякие слухи о темпераментности южан и их страсти к светловолосым барышням, но она всегда считала их изрядным преувеличением и не верила. Встреченные в Марлее южане не отличались от других горожан.
— А на севере предсказателям только с тэрнийской кровью верят. Заклюют тебя, не послушают.
— Но я же на четверть тэрна, — возмутилась Тари. Именно дар крови тэрнов, северных эльфов, дал ей прорицательский талант, — у меня и с отцовской, и с материнской стороны они есть.
— Мы-то знаем, но кто же тебе поверит, — ответил вместо мэтра Эдгар. — Глаза тёплые, серо-карие, а ростом ты вообще с гномку, даже для человека маловата. Миленькая такая вся, с круглыми щёчками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тари насупилась, допивая кофе. Тэрны считались лучшими предсказателями, соперничать с которыми могли только сирены. Чистокровных тэрнов осталось уже очень мало, и ещё меньше из них желало работать на Содружественную Империю и Корону. Тэрны предпочитали одинокую уединённую жизнь, желательно где-нибудь в северных горах. Тари могла их понять — меньше народу вокруг значит меньше случайных видений. Тем более за пару сотен лет весь мир надоест.
Но большинство адептов ордена Провидения в Марлее имели примесь тэрнской крови и выглядели соответствующе. Взять Эдгара. Как и Тари, он на четверть тэрн, а потому худощав и высок, на голову с лишним выше обычного горожанина. От северных предков достались ему и яркие голубые глаза, и тонкие черты лица, а в Тари человеческая кровь оказалась сильнее любых иных.
Магистр тем временем поторопился закончить свой бокал, встал и со значительной высоты пробурчал:
— Давайте уже работайте. У нас новые материалы собраны, пора разобрать их по косточкам. Дело важное, вдругорядь и сам государь увидит.
Подумав, добавил:
— Тари, как закончите, зайди ко мне с отчётом. Будут тебе надбавки.
Магистр ушёл. Эдгар подал руку Тари:
— Сошлёт тебя в дальние дали, и тогда проклянёшь свои тэрнские корни.
Колеблясь, она всё же оперлась на его ладонь. И снова внимательный взгляд, и снова прохладное прикосновение, и снова Тари краснеет.
— Как смотришь на то, чтобы сходить в театр? — тихо, почти шёпотом, спросил Эдгар, склоняясь к ней. — Ложу не обещаю, но мой знакомый постановщик пригласил меня в партер. С компанией.
— Я подумаю, — неуверенно и тоже почти шёпотом ответила Тари.
— Думай скорее, — усмехнулся Эдгар, поглаживая её ладонь.
***
У Тари болела голова. Отвратительное начало выходного дня. И сегодня не выйдет нырнуть под одеяло и насладиться долгожданным отдыхом в тишине и спокойствии. О, нет!
Сегодня она идёт в театр с Эдгаром на то самое представление, подаренное его товарищем.
Всю прошлую дюжину дней они работали над новыми предсказаниями. Всем отделом перебирали описания вещих снов за год, раскладывали карты и бросали руны. Даже погодными приметами не побрезговали, хотя на них сильно полагаться не стоило. Читали и переписывали заметки, разбирали каждое знамение на мелкие детали, искали и перепроверяли толкования. В общем наизнанку вывернулись.
По всему выходило, что Содружественная Империя под угрозой большого кризиса, причём опасность идёт изнутри. Всё кричало о заговоре, о предательстве, но пока не удавалось выловить никакой конкретики. Иногда косвенные приметы указывали то на один, то на другой Большой Дом Империи, но никак не складывались в единую картину. И почти всегда угроза приходила на фоне холода. Зима же перевалила за середину, а значит, время утекало сквозь пальцы. На орден давили, требуя точного ответа.
«И вот когда в стране великие потрясения, я смотрю развратные сны», — кисло думала Тари, собираясь на встречу. В театр, да ещё и на свидание стоило бы принарядиться. Но в шкафу у неё нашлось ровно три одинаковых зимних юбки из грубой, едва окрашенной шерсти, огромная коричневая кофта до колена да десяток нижних сорочек. Летом можно было достать корсет потуже, платок цветастый повязать, а тут… Тари попыталась заплести ленты в волосы и затейливо их уложить, как учила мама в детстве. Вышло лохмато, да и голова заболела ещё сильнее. До театра идти около часа, так что есть надежда, что свежий воздух и пара горстей снега в лицо взбодрят.
Можно было и не ходить, а спокойно зайти за хлебом, да обязательно перед самым закрытие лавки, чтобы подешевле забрать, приготовить ужин, навести порядок в записях снов. Эдгар, конечно же, обидится, зато не придётся беспокоиться о его ухаживаниях и поглаживаниях.