Читать интересную книгу Волны на стене. Часть вторая. Тринадцатилетние - Соня Ергенова

отвлёкся и с улыбкой глянул на Полину.

– Да, я русский, – сказал он по-русски совершенно без акцента и вернулся к беседе.

– А ты не верила! – Чугунов был жутко доволен. – Серёга переехал в Нанси с родителями. У него Михеев живёт.

Полина вздрогнула. Любое упоминание Михеева заставляло ее вздрагивать и немедленно начинать соображать, как полученная информация сможет ей пригодиться. На этот раз в голову не лезло ничего путного. Полина вновь уставилась на спину Михеева и на красочные репродукции афиш Мулен-Руж Тулуз-Лотрека, развешанные на стене.

«Саша, нравится ли тебе творчество Тулуз-Лотрека?» – придумывала Полина повод заговорить и немедленно ругала сама себя: «Какая ересь!»

Вдруг рядом с Полиной остановился официант и принялся внимательнейшим образом ее разглядывать, удивленно поднимая брови. Чугунов первым заметил официанта и разбудил Полину от мыслей:

– Смотри. На тебя официант вылупился.

Полина обернулась, и официант начал восклицать и размахивать руками. Полина с Чугуновым не понимали ни слова. На возгласы официанта, наконец, отвлеклись французы и начали также быстро говорить ему в ответ. Они оживленно переговаривались, то и дело указывали на растерянную Полину, наконец, дружно рассмеялись, официант раскланялся и ушёл, а Серж перевел:

– Гарсон спутал тебя с какой-то девочкой, которая вчера поужинала в их ресторане. Вместе с приятелем она не расплатилась и удрала. Гарсон ужасно удивился, что она набралась наглости прийти вновь! А когда мы ему объяснили, что он ошибся, извинился за недоразумение. Видимо, сильно заработался.

– Колбасников когда-то говорил, что у тебя есть двойник, – не вовремя вспомнил Чугунов.

«Чтобы Глаша оказалась в Париже, да, быть не может!» – подумала Полина. И кольнула совесть от того, что за целый день Полина не вспомнила о друзьях.

Глава 3. Сакре-Кер

Начиналась ночь, теплая, как летняя. Сакре-Кер заменял луну, бледно-серый, огромный, будто ледяная глыба. У подножия базилики на широких ступенях лестницы сидели люди, глядя с холма на распростёртый под ногами звездный Париж. Мерцание ночного города сводило Полину с ума и наполняло невыносимой тоской.

Переступая через мусор под ногами, подошла Варя, а сразу за ней подскочила Ксюша.

– Варька, сфоткай меня! – суетилась Ксюша и, не дожидаясь ответа, всучила Варе телефон. – Подожди – я позирую …

Полина заметила, как поморщилась Варя, наблюдая за Ксюшей. Та отбежала назад, взъерошила жиденькие волосы, впопыхах поправила чёлку, опустила руки вдоль тела, неуклюже изогнулась и расплылась в неестественной улыбке:

– Всё! Готова! Фоткай!

Варя сделала пару снимков и вернула телефон в трясущиеся от восторга руки.

– Ну что, девочки, киснете? Хотите, я вас сфоткаю?

– Нет, не хотим, – ответила Варя. Полина улыбнулась, видя, как Варю передергивает при слове «фоткаться». Но Ксюша ничего не замечала и продолжала недоумевать:

– Почему? Как можно не фоткаться в Париже!

– Не люблю малоинформативные фотографии, – ответила Варя, поняв, что Ксюша не отвяжется. – Мне не нужна фотография на фоне Сакре-Кер. Я в состоянии запомнить автобиографические моменты своей жизни. Другое дело получить томограмму собственного головного мозга – это, я понимаю, фотография на память! Если делать томограмму мозга каждый год, то можно отслеживать, как мозг меняется, как образуются новые нейронные связи в процессе обучения. Ты же знаешь, что обучение анатомически меняет мозг. Ты не задумывалась сделать себе магнитно-резонансную томографию?

Ксюша выпучила глаза и отрицательно завертела головой.

– И моя Маман игнорирует просьбу сделать мне магнитно-резонансную томографию. А я в ответ бойкотирую фотографирование.

– Ясненько, – протянула Ксюша, скривив тонкие губы, и пошла прочь.

– А вот и Маман, – у Вари зазвонил телефон. – Будет упрашивать прислать фотографии ее ребенка в Париже. Желает хвастаться перед подругами. Расскажу ей, что привезу в подарок бычьего цепня.

И Варя, довольная своей выдумкой, отошла разговаривать с мамой.

Позади раздались счастливые возгласы и хохот. Полина обернулась: Михеев, окруженный девчонками-старшеклассницами и француженками, позировал на фоне базилики. Полина невольно залюбовалась им и глубоко вздохнула. Еще накануне в предвкушении путешествия ей казалось, что вот-вот в Париже между ней и Михеевым случится чудо!

Но чудо не случалось. «…Достать чернил и плакать…» – Полина отвернулась, задев сапогом пустую бутылку. Та со звоном покатилась по ступеням, заглушая радостный громкий смех.

Полина спустилась на несколько ступеней следом, потом ещё чуть-чуть, послышались манящие звуки гитары, и так сильно убежать захотелось! Так захотелось скрыться на улочках Монмартра, что еще немного и она сорвется с места и затеряется в ночном Париже.

И вдруг раздался ее собственный голос:

«Дома до звёзд, а небо ниже,

Земля в чаду ему близка

В большом и радостном Париже

Все та же тайная тоска…»

На фоне сияющего города девочка в кепке набекрень и в длинном развевающемся плаще распростерла к небу руки и громогласно декламировала стихи. Смолкла гитара, притихли разговоры. Люди с любопытством разглядывали чтеца и улыбались пафосу исполнения. Девочка размахивала руками и встряхивала головой, шептала и стонала, завывала и с придыханием восклицала:

«Шумны вечерние бульвары,

Последний луч зари угас,

Везде, везде всё пары, пары,

Дрожанье губ и дерзость глаз…»

Наконец она размашисто отвесила поклон, едва не задев головой ступени. И тут все зааплодировали, закричали: "Bravo!" А девочка с кепкой в руке обошла публику.

Закончив сбор и взвесив добычу, она перепрыгнула через несколько ступеней по направлению к Полине. Ее длинный плащ развевался, как у супер-героя.

– Какая неожиданная встреча, согласись?! – засмеялась Глаша и набросилась на Полину, крепко сжав ее в объятьях. Полина остолбенела от неожиданной встречи, а Глаша затараторила:

– Как я тебе благодарна за стишок! Не зря ты его бубнила себе под нос. Я и выучила!

– Это стихотворение Марины Цветаевой. Его не надо было орать.

– Не важно! Важно, что с Колбасой на нем уйму денег за день заработали. Передавай Марине большущее спасибо! Наконец сможем расплачиваться за еду.

Полина пришла в себя:

– Глаша! Глаша, постой. Но как вы здесь очутились? Где Кира?

– Вашу тётю, мы в Париже! – крикнули Полине прямо в ухо. Девочка оступилась от испуга, но Кира не дал ей грохнуться. Он был в той же толстовке, что и в саду, с тем же рюкзаком с надписью: «Не прислоняться». Как будто прямо из сада дворца творчества вышел прогуляться по Монмартру.

– Откуда вы взялись? – допытывалась Полина, но Глаша схватила ее за руку и потащила вниз по ступеням.

– Куда вы меня тащите? – перепугалась Полина. – Мне нельзя уходить далеко от группы. Сбор через пятнадцать минут.

– Успеем! – заверила Глаша, и они втроем понеслись вниз по нескончаемым лестницам, зигзагами, маневрируя между развалившимися на ступенях людьми. Затем по скверу, по мокрой траве и, конечно, перемахнули через забор на мостовую. Полина влезла на