— Наверное, я испугалась, что так и умру одинокой.
— Сейчас об этом говорить не стоит. Главное дело сделано, и вот он, сын твой. Евгений Алексеевич Мирославский, потомок графского рода. Ты доволен, ваше сиятельство? — улыбнулся он.
— Да! — громко ответил малыш.
— Вот, Оля, и внук у нас, — стоя у окна, вздохнул высокий мужчина.
— А знаешь, Саша, — проговорила жена, — я не осуждаю дочь и рада, что так получилось. Сначала, конечно…
— Да помню я все, Оля! — засмеялся он. — Когда Катя сообщила, я не поверил. А когда совсем убедились, растерялся. Потом понял, что уже ничего не изменишь, и очень захотел, чтобы родился внук. Внучку, понятное дело, тоже любил бы, но хотел внука — Женьку. Странно жизнь устроена — все перевернула с ног на голову и обратно благодаря моему деду, графу Евгению Мирославскому. Катя где только не побывала, даже в Бразилии. И сын наш… — Он замолчал. Подрагивавшими пальцами вытащил из нагрудного кармана сигарету. Ольга Павловна всхлипнула и отвернулась. — Не думал никогда, что наш сын сестру под пулю подставить может. Он, оказывается, еще в Москве…
— Хватит, Саша, — со слезами попросила жена и вышла.
— Ничего дамочка, — усмехнулся, сделав очередной снимок, молодой мужчина.
— А кто этот мужик? — спросил водитель.
— Вопрос не по адресу, — ответил фотограф. — Это пусть выяснит Жорж. Наше дело фотографировать, что мы и выполнили. Поехали, Шумахер! — засмеялся он.
— И на кой хрен это надо? — насмешливо спросил плотный лысый мужчина. — Я что-то не пойму тебя, Том, — взглянул он на длинноволосого толстяка с сигарой.
— Послушай, Жорж, я не понимаю, почему тебя это так волнует. Ты выполняешь заказ. И, заметь, не на мокруху, как говорят у вас, а на наблюдение и фотографирование объекта.
— Ты меня за кого держишь, Том? Думаешь, я не в курсе насчет ее бабок?
— А вот это ты зря говоришь. Если бы здесь был еще кто-то, я был бы вынужден убить и тебя, и того, кто это слышал. Поэтому я тебя прошу, Жорж, никогда не начинай этого разговора.
— Слушай, ты, хрен с Вашингтона, ты кого пугать вздумал, чучело без гражданства? — Жорж шагнул к Тому. — Или думаешь, можешь нам лапшу на уши вешать? Слышали мы и о глобусе, и о цацках пирата.
— Зря ты так, Жора, — сказал Том.
— Почему же зря? Я… — Замолчав, Жорж замер. — Слышь, Том, — вытягивая вперед руки, хрипло пробормотал он. — Я… это… — Вздрогнув, он упал. Во лбу зияло пулевое отверстие.
Том протер платком ПМ с глушителем. Потом аккуратно положил пистолет на стол, взял недопитую бутылку коньяка и сунул в спортивную сумку. Туда же запихнул стакан, из которого пил.
— Больше я ни за что не брался, — пробормотал он и, взяв сумку, вышел из комнаты.
— Понятно, — сказал по телефону фотограф. — Могу я поинтересоваться, для чего нужно…
— Приедешь — узнаешь! — перебила его женщина.
— Сердитая ты дама, Олеся! Ладно, будем через полчаса. Хотя, возможно, и через часик. Похоже, в пробку попали.
— И что же ты теперь будешь делать? — спросила Тома полная молодая женщина.
— Да то, — вздохнул он, — чего не хотелось бы. Но выбора нет. Не могу я оставить вас живыми, просто не могу.
— Подожди, — недоуменно пробормотала женщина, — но ведь ты…
— Извини, Олеся! — Том поднял ТТ с глушителем.
— Да ты, — успела выкрикнуть она, — что?!
Продолжить ей не дала попавшая в рот пуля.
— Извини, — вздохнул Том. — Но Жорж не оставил мне выбора. Хорошо, он сказал, что знает про глобус, иначе бы я мог оказаться в дерьме.
— Ты с ума сошел! — округлив глаза, воскликнул по телефону лысый мужчина. — Ты понимаешь, что это тяжкое преступление?
— Если бы я этого не сделал, — ответил Том, — то довольно скоро об этом пронюхали бы русские уголовники, и они, поверь, я знаю, о чем говорю, вмешались бы. Мне, кстати, хотелось бы выяснить, откуда Жора мог узнать про суть дела.
— Это вопрос к тебе, Томич, — недовольно произнес лысый и нервно погладил плешь. — А сейчас ты что собираешься делать?
— Дождусь двоих. Не могу допустить, чтобы шум поднялся раньше, чем я покину Россию. Надеюсь, ты помнишь, что за мной здесь имеется пара дел.
— Больше мне не звони, — предупредил плешивый. — Как уходить, знаешь. Ты все понял?
— Конечно! А ты поговори с Алексом. Так дела не делаются, подсунул мне моих подельников и хотел, чтобы я что-то выяснил. Зачем-то начал…
— Все, — не дал продолжить ему лысый. — Больше не звони, это в интересах твоей же безопасности.
— Ладно, фотограф приехал. — Телефон отключился.
— Вот это да! — прошептал лысый. — Господи, помоги. Ведь такое может начаться! То-то я с самого начала не хотел в это ввязываться.
Вашингтон
— Да, — вздохнул плотный человек в очках. Кажется, Тома придется убирать. А жаль, он бы еще мог пригодиться…
— Но почему, Алекс? — спросила крепкая блондинка.
— Его бывшие партнеры что-то пронюхали, Том убрал их. И на него вполне могут выйти русские копы. А этого очень не хотелось бы допускать. Том и так в розыске уже три года.
— Но почему его нужно убирать? Я уверена, что он сумеет вырваться из России, и даже если его возьмут, он ни слова не скажет…
— Я не могу рисковать. Черт, а ведь казалось, что все просто — найти эту русскую графиню, поговорить с ней, объяснить ситуацию, и не будет никаких проблем. Но, оказывается, все не так.
— Да потому что ты идиот, Алекс. Кто ж просто так будет отдавать тебе деньги? И ей плевать на то, что ты…
— А это, кстати, твоя идея, так что не надо, Синтия, перекладывать все на меня. И отправить в Россию Тома для наблюдения за этой женщиной тоже ты решила. А я ведь лишь тот, на кого можно кивать. Я с самого начала был уверен, что это плохая идея и ничего из этой затеи не получится. Неужели она не знает…
— Это сработает, — недовольно перебила его женщина. — И вот что еще. Тома ты не тронешь. Он нам пригодится. В конце концов, в России у нас никого нет, и Том нам будет еще нужен. С его связями, а главное — с его прошлым… Да и сейчас он там все-таки трупы оставил.
— Его надо убирать.
— Хватит! — резко бросила Синтия. — Том вернется и будет жить, пока не придет время его убирать.
— Подожди, почему ты так со мной говоришь?
— Хотя бы потому, что хочу получить с этой русской графини много денег. А ты хочешь чего-то другого? — Она насмешливо улыбнулась.
— Не надо так, а то я могу…
— Хватит, Алекс, давай говорить откровенно. В этом шоу ты рядовой артист, исполнитель, и ты это прекрасно понимаешь. Это придумал не ты, а Рене, он решает, как и что делать. Ты проявил инициативу, хотя, как мне кажется, зря. Не думаю, что Рене это понравится. Так что давай не будем решать судьбу Тома.