Из всех этих полезных вещей впоследствии пригодились только берцы…
Так прошло 16 дней.
18 марта 2014 г., будущий позывной «Юрист»
Я окончил судебное заседание, стороны потянулись к выходу.
Хотел пойти «на кофе» к коллеге-судье Юре Светличному, старшине запаса, но раздался звонок.
— Александр Алексеевич? Объявлена мобилизация. Вам необходимо прибыть в военкомат.
Ну, вот и началось…
Приехав на улицу Чубаря, я все еще пребывал в плену иллюзий относительно порядков, царящих в современной Украинской армии. И посему думал, что буду направлен либо в один из инженерных полков, либо в механизированную, а может — в танковую бригаду. Я знал, что по штатам этих бригад в их инженерной службе есть водолазные отделения.
Думал, буду заниматься проверкой бродов и переправ, подводным минированием…
Ага. Как же. Тот случай.
Первое, что сделало военное командование для мобилизации народа, это спустило на места, в части, указание довести штатную численность личного состава до количества, предусмотренного штатами военного времени.
И это вполне естественно, ведь многие бригады были, фактически, кадрированными.
Забегая вперед, скажу, что 93-я гвОМБр встретила войну со штатом в 516 человек. Комбриг смеялся, говорил, что в его учебном батальоне в Десне людей было больше — 520. А уже к ноябрю 2014 года численность личного состава бригады достигала, по новому штату, 9500 активных штыков.
Так вот, облвоенкоматы — это тоже воинские части. И у них тоже штаты военного времени. Поэтому первое, что они сделали, это довели свои собственные штаты до требуемых значений. И набрали людей служить к себе.
А где люди? Да «под руками»! На военных сборах числятся.
Всех, кто был на сборах, в первый же день мобилизации забрили служить в военкоматы.
Невзирая на их военные специальности.
Авиаинженеров и водителей, мотострелков и связистов, стрелков и вообще никогда не служивших.
Так что если вы встретите бойца, мобилизованного в самый первый день самой первой мобилизации, — 99 % вероятности, что начинал он свою службу именно в военкомате.
Штат Киевского РВК достиг 50 с лишним человек. Одних только авиаинженеров было четверо — 3 майора и капитан. Несколько «пиджаков»[2] — лейтенантов: два ПВОшника, танкист, тыловик. Пара пограничников. Прапорщик-артиллерист.
Меня зачислили на должность военного водителя.
Понятное дело, что служба в военкомате меня совершенно не прельщала и не радовала, хотя коллектив был хороший.
В стране такое творится, а я в военкомате сидеть буду?! Как я себе это потом объясню?
И, помимо всего прочего, думал я, вот кончится война, спросят люди, к примеру, у того же Валерки Ковальчука, моего друга:
— А где ты, друг Валерка, служил?
— В военкомате.
— А, ну, понятно: куда послали, там и служил.
А зададут мне такой вопрос и услышат про военкомат, что скажут?
— Ну, конечно! Судья ведь! Зашарился от войны!
Когда я об этом думал, всего аж передергивало.
С военкомом я договорился так: служу на совесть, помогаю провести мобилизацию и, в ее конце, последним поездом — в войска!
Военный комиссар подполковник Вусик мне это с легким сердцем пообещал. Подумал, наверное: блажит судья! Ну, ничего: перебесится.
Я поверил и пока успокоился.
Не разбирался я тогда еще в военкоматовской кухне!
Не знал, что в войска отправить можно не абы кого, а только тех, на чьи военно-учетные специальности из этих самых войск пришла заявка на доукомплектование.
Нужны были стрелки, пулеметчики, снайперы, гранатометчики, танкисты… Невероятным спросом пользовались военные повара: эту специальность не готовили много лет, армия заключила договоры с фирмами, питание сразу улучшилось и все были, в общем, довольны, пока не пришла война.
Когда «запахло жареным», все эти тетушки, работницы фирм и вольнонаемные, что готовили по армейским столовым хавчик, вместе с солдатами в поля не вышли. И получилось, что и полевые кухни есть, и крупы, и тушенка, а правил закладки никто не знает. Военных поваров днем с огнем не сыщешь, а гражданского хорошего повара — иди еще попробуй призови! Он же в ресторане работает, его владелец заведения бережет как зеницу ока.
Не менее дефицитными оказались в армии связисты. В мирное время на должности «в связи» шли, в основном, офицерские жены. Тихая, спокойная работа, платят несколько денег, кормят, и муж на глазах.
Надо ли объяснять, что как только полыхнуло, все эти дамы моментально поувольнялись, задекретились или просто категорически отказались выходить «в поля»? В результате со связистами дело в армии обстояло крайне печально.
Очень нужны были фельдшеры, механики-водители, командиры мотострелковых взводов и ветеринар в погранотряд.
Водолазы никому не были нужны…
18 марта 2014 года люди, которых я всю жизнь считал братским народом, отобрали у меня Крым.
Мой личный Крым.
У меня не было там ни одного квадратного метра собственности, но это был МОЙ Крым.
Я много где был, много где спускался под воду. Атлантика, Индийский, Эгейское, Средиземное, Красное…
Нигде в мире мне не было так хорошо, как в Крыму. Потому что важны не комфорт и сервис. Важно — как и кем ты себя чувствуешь на той земле, где стоишь.
В Крыму я был именно своим человеком на своей земле.
Я мог жить на рейдовом водолазном боте — и мне было хорошо. Захотели есть — сбросились, набрали рапанов, отбили, поджарили в муке. Захотели креветок — зачерпнули сачком за бортом. На Большую землю ходили только за хлебом и водкой.
Сидишь под тентом, пьешь чай с пряниками, а рядом такие же, как ты: водолазы, дайверы, «подвохи». Все травят водолазные байки, море искрится… Захотел — надел снаряжение, спустился, походил часок под водой. Вернулся, сидишь, отдыхаешь. Пошел, искупался. Вздремнул. Опять спустился…
Я любил иногда, нарушив правила спусков, подплыть в конце погружения к берегу и, на глубине метра два, зависнуть и выдышать резерв. Висишь, вывесившись «в ноль», раскинув руки и ноги, высасываешь резервные 50 атмосфер, а близкий прибой колышет тебя, укачивает, убаюкивает…
Все это у меня отняла Россия.
И не важно, что можно хоть завтра поехать и понырять: не в нырялке дело.
Свой человек на своей земле — вот что по-настоящему важно…
И поэтому, пока Крым не освобожден, дороги туда мне нет.
Только под водой, с миной в руках, в Балаклавскую бухту.
Или по краденому русскому паспорту, с бесшумным пистолетом — в Севастополь.
Или с винтовкой — к Гурзуфскому военному санаторию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});