Олег Посохов в бою 21 июля получил тяжелое ранение пулей 12,7 мм[9]. Несмотря на это, нашел в себе силы впоследствии вернуться на фронт. Сбежал из госпиталя. Воевал в Донецком аэропорту…
Соколенок и вправду принес нам удачу. Все, кто 18 июня прибыл в том харьковском автобусе в бригаду, вернулись домой живыми. Многие искалеченными. Но все — живыми…
20 июня 2014 г., будущий позывной «Юрист»
Пришел приказ получать вещевку. Берцы, вещмешки, котелки и плащ-палатки выдали прямо в штабе тыла, за формой пошагали в техпарк.
В техпарке стояли четыре фуры, доверху забитые формой.
С шутками-прибаутками оделись.
Вечером начали прибывать новые команды мобилизованных второй волны.
В основном уроженцы Днепропетровщины.
Многие в этот день, в пятницу, отпросились съездить домой на пару дней. Отпускали без проблем.
Я не поехал. Посчитал, что рано. Уезжая, психологически настроился, что долго не увижу родных. Опять переживать расставание так скоро не хотелось.
Потом уже, в Краю Больших Неприятностей, пришло понимание: был не прав. В армии, а особенно на войне, нужно пользоваться любой возможностью повидать семью. А вдруг не суждено больше свидеться?
21 июня 2014 г., будущий позывной «Юрист»
Мы с сержантом Костей Бабичем пошли помочь старшине выдавать новоприбывшим бойцам форму.
Костя раньше служил в Валковском военкомате, а параллельно волонтерствовал: возил помощь в 25-ю десантную бригаду, когда она стояла под Славянском.
Костя очень хотел перейти в 25-ку, где у него за войну появилось много друзей, и в августе ему удалось перевестись.
Он довоевал в разведке до дембеля, заключил контракт. Служит и сейчас.
За несколько часов, перекопав четыре фуры сверху донизу в поисках нужных размеров, мы смогли одеть несколько свежемобилизованных команд. В благодарность старшина разрешил нам взять по паре комплектов формы.
Камуфляж был разных годов выпуска, разных фабрик и разновидностей.
Я нашел себе один десантный комплект (куртка без боковых карманов) и один редкий, почти коллекционный, 1996 года. Пошив и материал, как у старой афганки — «песочки», расцветка — ярко-зеленый «дубок».
Этот тип камуфляжа носил в солдатской среде гордое название «жаба». Он и сейчас, ни разу не надеванный, висит у меня в шкафу.
А десантный комплект я впоследствии презентовал старшине роты снайперов, чтобы подобрал мне винтовку поновее. В армии это называется «братский подгон».
22 июня 2014 г., будущий позывной «Юрист»
Я пошел в штаб, узнать насчет водолазного отделения. Оказалось, что его не существует уже лет пять. Ни людей, ни снаряжения, ничего.
Взял телефон начальника разведки майора Пелюка. Позвонил, попросился в разведроту — но и тут ждал облом: мест нет, штатка забита.
Расстроившись, отправился в магазин, купить себе поесть.
На воротах КПП несли службу двое бойцов. Разговорились. Это были разведчики, недавно вернувшиеся с Востока.
Поделился с ними результатами своего похода в штаб.
— А что ты еще умеешь, кроме подводных ваших дел?
— Ну, я стрельбой увлекаюсь. Из винтовки. Пять винтовок у меня своих…
— Так у нас же есть снайперская рота в бригаде! Попробуй туда!
Вернувшись в штаб, я узнал, что рота, как и ее командир, гвардии капитан Кудря, уже второй месяц на войне.
— Выходи на командира роты, если он тебя возьмет — будешь снайпером.
Позвонил в свой военкомат, капитану-танкисту Жене Кравченко, служившему раньше в 93-й. Он хорошо знал Кудрю, связался с ним, отрекомендовал старшего солдата Мамалуя как хорошего стрелка. После этого дал мне Кудрин номер и отмашку: мол, звони!
Я набрал ротного.
— Короче, слушай: сейчас мы формируем еще один взвод, третий. Иди в палаточный городок, там найдешь моего старшину, он внесет тебя в список. Заодно и проверит, как стреляешь.
Черкасское. Палатка снайперов. Цыбенко, Медведь, Ольховский, Мазник, Попель, Морячок
В палатке снайперов на койке лежал черноволосый парень. Познакомились. Это был недавно мобилизованный старший лейтенант Андрей Ольховский, командир моего будущего взвода.
Андрей окончил Харьковское училище Национальной гвардии, прослужил два года, потом уволился. До мобилизации работал менеджером в компании «Поляна».
Старшина роты снайперов Паша Мазник, крепкий сорокалетний мужик с «АОшкой»[10] на бедре, на гражданке был подводным охотником и потому меня принял, как родного. Мы махнулись стрелковыми очками (мои Remington на его неизвестно-китайские), и он приказал перебираться к ним в палатку.
23 июня 2014 г., будущий позывной «Юрист»
В палатке снайперов постоянно жили четыре человека. Старшина Мазник, его помощник Миша Карабей, взводный Андрей Ольховский и Мирон.
Мирон утверждал, что он — убежденный пацифист, и на этом основании отказывался брать оружие в руки и выходить на фронт. Кто его только запихнул в роту снайперов?
Впрочем, человеком Мирон был тихим и добрым, приносил пользу: готовил еду и охранял палатку.
В столовой снайпера не ели по принципиально-кастовым соображениям.
Коек в палатке было шесть. Одну занял я, а еще одна была, как сказал старшина, койкой Гаха.
Виталий Гах был природным снайпером, служил миротворцем в Югославии. Но на фронт капитан Кудря его не взял.
И правильно. Мы бы сами его там пристрелили.
Гах был сепаром. Конченым сепаром.
Видел я Гаха всего два раза в жизни: в бригаде он почти не появлялся и где терся, не знаю.
Однажды, в начале июля, заявился в палатку.
Узнав, что я доброволец, с ходу начал задвигать про несправедливую войну, организованный пиндосами Майдан и матушку-Рассею.
Ну, я тогда, до фронта, нервы имел крепкие, мои товарищи еще не были убиты сепарами. Потому спокойно ему ответил, что насчет Майдана не в курсе, не был, а на войну иду потому, что Рассея у меня Крым отобрала и дальше прёт. В остальном, сказал я, когда попаду на войну — разберусь.
И я разобрался.
Второй раз я видел Гаха 19 марта 2015-го, в день демобилизации наших пацанов, призванных 2 апреля прошлого года.
Он сидел в кабинете у Кудри, видимо, решал вопрос с дембелем. Я поздоровался со всеми, кроме Гаха, и поскорее вышел. Опасался, не выдержу: порву…
24 июня 2014 г., будущий позывной «Юрист»
Старшина, Карабей, взводный и я едем на склады РАВ выбирать нам с лейтенантом оружие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});