Глава 1.2
Демон разглядывал Динку, словно раздавленное на полу насекомое. Динка, набравшись смелости, тоже смотрела прямо в пылающие глаза. Казалось, чудовище чем-то озадачено. Оно то смотрело на нее в упор, то, прикрыв глаза, поводило носом. Сколько это длилось, Динка сказать не могла. Время будто остановилось. Но вот демон наклонился и, ухватив ее за плечо своей огромной ручищей, поволок на улицу.
После темноты избы яркий отсвет пожаров ударил в глаза, и девушка зажмурилась. В плечо больно впивалась грубая мужская пятерня и куда-то ее тащила. Динка не упиралась и не кричала. Знала, что противостоять грубой силе можно только мягкостью и покорностью. Не убил и не покалечил прямо на месте, значит шанс, хоть и крошечный, у нее еще есть.
Она старалась не смотреть по сторонам, держа глаза закрытыми. Ее пугали непрекращающиеся крики и удушливый запах дыма, который ветер швырял ей в лицо. А демон продолжал куда-то целенаправленно ее тащить так быстро, что она едва успевала перебирать ногами, чтобы не проехаться по усыпанной острыми камнями дороге волоком. Наконец, демон остановился и швырнул ее на землю. Динка тут же привычно скрючилась, в ожидании удара.
— Вожак, — проговорил демон на человеческом языке, но голос его был низкий, утробный, и больше походил на рычание. — Я нашел сосуд.
— Сосуд? — послышался еще один рык прямо над ее головой. Если бы Динка не была так напугана, она бы удивилась тому, что понимает речь демонов. Но низкие грубые голоса, от которых дрожал воздух, пробирали ее существо ужасом до самых внутренностей.
— Вожак, я не знаю, что это такое, — голос беловолосого демона изменился. В нем звучала… растерянность? — Или мой нюх меня обманывает, или эта человеческая женщина пахнет, как сосуд.
— Подними ее, — распорядился Вожак.
Динка ощутила, как сильные руки подхватили ее подмышки, бесцеремонно встряхнули, чтобы она выпрямилась, и поставили на ноги. Динка робко оторвала глаза от земли и увидела перед собой запыленные мужские сапоги, прикрывающие мощную голень до колена. Выше смотреть она не рискнула.
И тут она ощутила чье-то горячее дыхание прямо на своей щеке. Она вздрогнула и отпрянула, испуганно поднимая глаза. Прямо к ее лицу склонился еще один демон. Он был с длинными черными волосами, заплетенными в многочисленные косы. Такими же загнутыми рогами, как у первого. Но глаза его не горели как багровые уголья, а были желтыми, кошачьими, с вертикальными зрачками. И клыки у него были белоснежные, в два раза длиннее, чем у первого. Демон скользнул по ней взглядом, но было видно, что внешний вид его нисколько не интересует. Он сосредоточенно принюхивался. Даже странно было видеть обычный аккуратный человеческий нос на этой звериной роже.
— Этот мир не перестает удивлять меня, — рыкнул Вожак, отстраняясь от девушки. — Возьмем ее с собой. Позже разберемся. Командуй отступление.
— Да, Вожак, — рявкнул первый демон, и издал заунывный, продирающий до глубины души вой.
Динка не успела опомниться, как ее подхватили поперек туловища и бросили животом на спину лошади, уже груженой тюками. Мужские руки ловко опутали веревкой ее руки и ноги, привязав к спине животного, словно очередной мешок с добычей.
Динка сморгнула выступившие на глазах слезы от больно впившихся в запястья грубых веревок. Она до сих пор жива и не получила ни одного тумака только благодаря своей покорности и молчаливости. Возможно позже, когда они расслабятся и уснут, ей удастся сбежать. Должны же и демоны хоть иногда отдыхать?
Когда лошадь тронулась, она с тоской смотрела на деревню, где родилась, выросла и прожила всю свою недолгую жизнь. Дома догорали, оставляя после себя обугленные силуэты. На улице валялись тела людей и животных. Центральная улица была вся в алых пятнах, будто сегодня с неба пролился кровавый дождь. Что же стало с Агнесс? Золовка не была добра к ней, но брат любил ее, а она хорошо о нем заботилась. Что-то теперь с ним будет, когда остался он один одинешенек? Будет ли он горевать о ней, Динке? Демоны нашли в ней запах какого-то сосуда. Что они сделают, когда поймут, что ошиблись? Динка с испугом отогнала от себя эту мысль. Пусть будет сосуд. Пока не представится удобный случай сбежать, она готова была называться хоть котелком, хоть самоваром.