Читать интересную книгу Танкист Мордора - Павел Мочалов

Внезапно один из аборигенов сделал быстрый выпад, целясь жертве в пах. Серега взвизгнул и неловко отскочил. Собравшиеся довольно заржали, обнажая желтые, похожие на волчьи, клыки, а затем кто-то со спины кольнул курсанта в ягодицу. Серега вновь отскочил, разворачиваясь к обидчику, но лишь для того, чтобы получить еще один укол в другую ягодицу. Только развернулся, и снова чувствительный укол. По ноге в остатки валенка потекла кровь, и Попов с отчаянием понял – конец. Не будет ни ордена, ни отпуска. Ничего не будет. Предстоит медленная и мучительная смерть. Слезы потекли сами, смешиваясь с потом. Размазывая грязь по щекам, он обессиленно опустился на песок, пряча голову в колени.

Аборигены возмущенно загомонили, напоминая стаю ворон, у которых наглый воробей стащил хлебную корку. Кто-то огрел Серегу по спине древком копья. «Да не встану я, – всхлипнул Попов, – убивайте так, сволочи». Гомон неожиданно стих, и он решился поднять голову. Перед ним стоял, ссутулившись, опустив руки почти до земли, коренастый, широкий как бочка человек. В отличие от остальных, космы не болтались на ветру, а стягивались в тугой узел где-то на затылке. Не было и лохмотьев, так как тело аборигена защищали штаны и куртка из черной потертой кожи. Вытащив из-за пояса шестопер, он приподнял оружием голову пленника. Остро отточенное перо вонзилось Сереге в подбородок, и теперь он не мог ни опустить, ни повернуть голову. Еще одна струйка крови побежала по шее и груди курсанта.

Заглянув Сереге в глаза и усмехнувшись метавшемуся в них страху, черный абориген что-то спросил на языке, наполненном прерывистыми, кашляющими звуками «гх» и «шх». Не дождавшись ответа, ткнул пальцем в сторону танка, потом в лицо Попову, повторив вопрос.

– Мой, мой, – пролепетал Серега, стараясь не двигать нижней челюстью. Черный человек удовлетворенно кивнул и убрал шестопер. Голова курсанта упала на грудь, и прежде чем он успел ее поднять, абориген быстро и уверенно ударил рукояткой оружия по затылку жертвы. Песок стремительно метнулся в лицо, и пленник потерял сознание.

* * *

И снова сон: ласковое, лазурное море, на котором Серега был лишь однажды, в далеком пионерском детстве. Теплая вода омывала тело, убирая усталость, пот и кровь. Легкий бриз охлаждал разгоряченное лицо, и с криком метались над волнами чайки. Покой и умиротворение наступали в душе, а боль и страх уносила вода. Попов перевернулся в полосе прибоя, потягиваясь всем телом, и только сейчас заметил человека, сидящего на камне у самой воды. Тронутое золотым загаром лицо имело настолько правильные и соразмерные черты, что Серега впервые в жизни восхитился мужской красотой.

Мускулистое, опять же удивительно соразмерное тело облекали свободная рубашка и брюки, сшитые из мягкой черной ткани. Загорелые кисти рук сплелись в замок, а ноги в коротких черных сапогах уверенно попирали прибрежный песок. На лице мужчины играла легкая приветливая улыбка, от которой Попов в армии почти отвык. Взгляд серых глаз прикоснулся к лицу Сереги, давая прилив сил и бодрости.

– Я думаю, достаточно, – голос незнакомца был столь же глубок и приятен, как и весь его облик, – просыпайтесь, Сергей Владимирович.

Попов открыл глаза. Небольшая уютная комната с золотистым деревянным потолком и зелеными портьерами, мягко рассеивающими свет. Шкаф с книгами вдоль глухой стены. Тисненные золотом переплеты тускло горят за витражными дверцами. Под спиной – не жесткий и не мягкий, но удобный матрас, белоснежная простыня, шелковое легкое одеяло, подушки удерживают тело полулежа. Стена у кровати закрыта золотисто-красным ковром, на полу тоже ковер, но травянисто-зеленый, с высоким ворсом. На ковре – низкое удобное кресло-качалка с резной спинкой. В кресле – человек. Тот самый, из сна.

– Как спалось? – И голос точно такой же, как во сне. – Мы обработали ваши царапины, не жжет?

Серега потрогал разбитую скулу. Боли нет, отек исчез, пальцы почувствовали лишь бугристый шрам на месте раны.

– Рассосется, – успокаивающе поднял точеную ладонь незнакомец, – останется лишь тонкая белая полоска. Шрамы на загорелых лицах так возбуждают женщин. – Он усмехнулся уголком рта.

– Спасибо, – выдавил из себя Серега, – а вы…

– Майрон или Аннатар, как вам удобнее, – мужчина улыбнулся уже широко, показав жемчужно-белые зубы, – я же Гортхаур Жестокий, Саурон, Багровое или Всевидящее Око, Ужас Валар, Бич Запада, Черный или Темный Властелин, Повелитель Мордора. Каждый народ дает свое имя.

– А…а, – протянул Серега, озадаченный явным несоответствием между безупречным обликом незнакомца – хотя теперь уже, пожалуй, знакомца – и его словами. Только сейчас он осознал, что Майрон говорит совсем не по-русски, но почему-то абсолютно неспособный к иностранным языкам Попов его отлично понимает.

– Ничего удивительного, Сергей Владимирович, – тут же отозвался Майрон, – обычная магия, как это называют в вашем мире. Привыкайте! Маленький и безвредный транслятор между мозгом и окружающими звуками. Доносит смысл сказанного до вашего сознания и заодно переводит меры длины и все остальные, в понятные вам. Очень удобно.

– Мы… мы… мысли читаете? – вдруг начал заикаться Серега.

Майрон заразительно и необидно засмеялся:

– Ваши-то мысли прочитать можно просто по лицу, не прибегая к магии. Хотя, не скрою, закрыть от меня сознание трудно. В ментальном поединке я мог бы посостязаться даже с Валарами.

– С кем?

– С Валарами, с Валарами. Это Стихии нашего Мира, решившие, что сродни богам. Крайне нудные существа, должен вам сказать, и неспособные решать текущие проблемы. Уж если вы стихии мира, то и будьте добры в нем оставаться, а не отгораживаться морем и дурацкими запретами, так ведь? Хотя, – Майрон почесал кончик носа, – убравшись из Средиземья, они здорово облегчили мою задачу. Так что не жалуюсь.

К концу тирады лицо Попова удлинилось настолько, что Майрон опять расхохотался:

– Извините меня. Вы, конечно, думаете, я сумасшедший. Но не торопитесь с выводами, просто примите и меня, и этот мир такими, какие есть. Я понимаю, человек с промытыми атеистической пропагандой мозгами просто не может поверить, что в каком-то мире существуют и магия, и боги, и гномы. Примите как данность и не заморачивайтесь причинно-следственными связями, по крайней мере, пока вы у нас не освоитесь.

– Ладно, – Серега сглотнул комок, собравшийся в горле, и в панике подумал – а может, это цэрэушные штучки? Выкрали, сволочи, вместе с секретным танком, а теперь ведут к сумасшествию, чтобы он плясал под их дудку. Капитан Малина рассказывал – в Афганистане некоторых пленных доводили до того, что они начинали воевать против своих. Единицы, конечно, но все же. Страшно. Накачают какой-нибудь наркотической дрянью – и пропал.

Майрон продолжал улыбаться мягкой, совсем не цэрэушной улыбкой:

– Зря вы так, Сергей Владимирович. Никто вас наркотиками накачивать не собирается, если только вы сами не попросите, и карты мои совершенно открыты. Если вы не против, сейчас пообедаем, а затем я вам представлю мои предложения. Откровенно и без всякой утайки.

При упоминании об обеде желудок сжал острый спазм, а слюна заполнила рот, так что пришлось опять глотать. Есть первокурсник хочет всегда, даже во сне. Старшина Макухин, когда не в духе, так и зовет их всех – «желудки». Макухину хорошо, ему почти двадцать два, период бурного роста позади, да и в каптерочке расторопные братья Филькины всегда старшине чаек вскипятят. Куда от голода деться обычному курсанту Попову, когда нагрузка, и умственная, и физическая, с непривычки кажется запредельной, а в курсантскую чайную и не отпустит никто, и не пробиться там к прилавку, даже если попадешь случайно. Сдвинутся суровые спины третьекурсников, и можешь стоять вторым в очереди до закрытия, так ничего и не купив. Потому-то, хоть и понимал Серега, что обед может быть частью хитрого плана по подготовке отдельно взятого курсанта к измене Родине, но отказаться не мог.

– Вот и умничка, – Майрон легко поднялся с кресла, – одежда здесь, на стуле. Я жду за дверью.

На стуле лежала такая же темная, мягкая и легкая рубашка, как на хозяине, и аналогичные брюки. После военной формы одежда показалась Сереге верхом портновского искусства. Мягко обволакивая тело, не мешая движениям и не свисая мешком, она одновременно и согревала, и не давала вспотеть. Черные сапоги из мягкой кожи моментально подстроились под форму ноги. Попов лишь завистливо вздохнул – жалко будет возвращать, когда отпустят. В том, что отпустят, Серега не сомневался, решив после обеда твердо отказаться от всех заманчивых посулов. Так поступали все положительные герои в фильмах, подобным образом общался с врагами и сам капитан Малина, попав в душманский плен. Правда, рассказ капитана о героическом освобождении с каждым разом обрастал все новыми подробностями, но в целом Попову очень нравился.