Читать интересную книгу Танкист Мордора - Павел Мочалов

Курсант, маявшийся на смотровой площадке наблюдателем, почти завизжал:

– Товарищ полковник, Попов инструктора задавил!

Ответа не было. Иваницкий мучительно боролся с камнем, который моментально возник в груди и теперь стремительно расширялся, преградив путь воздуху. Застыл с открытым ртом командир взвода капитан Малина, сжимая побелевшими костяшками пальцев спинку стула. Танк удалялся от вышки, взвихренный снег оседал, позволяя увидеть скорченное темное тело. Полковник наконец дотянулся трясущейся рукой до термоса с остывшим чаем и, проливая кирпичного цвета жидкость, сделал несколько мучительных глотков. Грудь слегка отпустило, он смог просипеть Малине:

– Санинструктора… живо… туда… танк… остановить!

Бледный как полотно Малина рванулся к выходу, но тело в колее, еще секунду назад казавшееся абсолютно безжизненным, вдруг вскочило на ноги и попыталось догнать уходящий танк, потрясая зажатым в руке досыльником. Попытка эта была заведомо обречена на провал, и, пробежав шагов десять, солдат остановился, продолжая размахивать руками и выкрикивать что-то уж совсем нецензурное.

– Живой! – радостно заорал снаружи наблюдатель, тоже зачем-то размахивая руками, как небольшая ветряная мельница.

– Идиоты, – просипел Иваницкий, кулем оседая на стуле, – я из-за вас до пенсии так и не доживу. Попову двойку за нарушение мер безопасности, понял, капитан? Пусть в отпуске здесь сидит. – Багровость постепенно сходила с лица полковника, открывая путь всему, что накопилось внутри за пару минут. – Куда этот безголовый клоун попер?! Остановить немедленно!

Уже порозовевший капитан Малина тщетно попытался вызвать таявший в ослепительной белизне танк.

– Брось, капитан, – окончательно пришел в себя Иваницкий, – за отключенный шлемофон я ему двойку еще и по связи выхлопочу. Бешеной собаке сто верст – не крюк, через десять минут примчится, тогда и получит свое. Построй-ка мне взвод, будем осуществлять воспитание через коллектив.

* * *

Яркая вспышка ослепила Серегу в тот момент, когда он уже в полной мере ощутил радость движения, разогнавшись по мягкой снежной трассе. Фиолетовое пламя полыхнуло в приборе наблюдения, заставив зажмуриться. Машина резко остановилась, и Серега полетел головой вперед.

По танку плыла звенящая тишина. Машина застыла почти вертикально, и Серега лежал на спине, как космонавт на старте, задрав ноги выше головы. Правая скула горела огнем; осторожно прикоснувшись к ней, Попов увидел на руке кровь.

– Что это было? – спросил он тишину. – Овраг?

Танк деликатно промолчал в ответ, лишь подмигивали сигнальные лампочки да журчала перетекающая по днищу в корму талая вода. В прибор наблюдения, теперь находившийся над головой, струился ярко-желтый свет, мало напоминающий о январской стуже. Кряхтя и ругаясь, в несколько приемов, Попов встал коленями на спинку сиденья. Края валенок упирались в подколенные сгибы, широкий ворот комбинезона зацепился за что-то, а ремень противогазной сумки вообще порвался, но Попов дотянулся до триплекса и посмотрел наружу.

Увидел он немного. Блеклое, словно выцветшее небо и кусок грязно-желтой скалы с чахлым деревом. С трудом отцепив воротник, Серега вторично и уже обстоятельно оглядел доступный сектор. Увы, перемены в пейзаже были минимальны – дерево все так же цеплялось за скалу, но на самой толстой из его веток теперь сидела черно-серая облезлая птица, похожая на ворону, сосредоточенно ковыряющая желтым клювом в остатках перьев. Попов потряс головой, скривился от боли в разбитой скуле, но картина меняться отказалась, разве что ворона закончила манипуляции с собственным телом и сорвалась куда-то вдаль.

– Что ж, – рассудительно сказал Сергей сам себе, – придется вылезать. А что делать?

Сказать оказалось легче, чем совершить, но Попов все же выкрутил и откинул тяжелую броневую крышку. Навстречу ворвался поток горячего воздуха, запорошив глаза пылью и заставив моментально вспотеть в ватном комбинезоне.

Протерев кое-как глаза, молодой человек выкарабкался из люка, уселся около торчащей в зенит пушки и огляделся. До самого горизонта расстилалась каменистая равнина, щедро присыпанная черным, желтым, синеватым, серым, красно-бурым и бог его знает каким еще щебнем и песком. Пейзаж разнообразили лишь выветренные скальные останцы из грязно-желтого песчаника. Кое-где к скалам лепились, словно специально изувеченные, лишенные листьев деревца. Ветер забавлялся раскручиванием небольших песчаных смерчей и пытался как можно быстрее засыпать танк, чужеродной громадой торчащий из широкой расселины.

Плотный снег, облепивший танковый корпус, на глазах превращался в грязные струйки воды, бесследно исчезающей в песке. Почти такие же струйки потекли по Серегиному лицу из-под мехового шлемофона: «Средняя Азия? Каракумы, что ли? Минуту назад я в Поволжье, а сейчас уже в Каракумах? Бред, не может так быть. Или? Секретный эксперимент? Р-раз! – и переместился на полторы тысячи километров, так? А почему вокруг никого?»

Попов повертел головой и снял шлемофон, пытаясь уловить шум лопастей поисковых вертолетов. Тщетно, и лишь свистел в скальных расщелинах ветер. «А вдруг не Каракумы? А если это какая-нибудь китайская Гоби? Или того хуже – афганская Дашти-Марго? Капитан Малина про нее примерно так и рассказывал». Сереге стало совсем тоскливо. Пытаясь подавить нарастающую панику, он излишне деловито избавился от теплой одежды, а затем, подумав, и от обмундирования, оставшись в одних кальсонах. Военный билет, покрутив в руках, засунул вместе с комсомольским билетом в противогазную сумку и прикопал у подножия ближней скалы. Чтобы не скакать по острому щебню босиком, соорудил себе из ненужных теперь валенок галоши, отрезав лишнее перочинным ножом. Голову пекло, и следующим делом стало сооружение пилотки из газеты «Красная звезда», которую Сереге, как агитатору взвода, всучил замполит батальона. Правда, все остальное содержимое командирской сумки можно было смело выбрасывать, разве что конспект по вождению танков сохранить. На растопку.

Деятельный труд помог обрести некоторое душевное равновесие. В конце концов, если это секретный эксперимент, о котором даже никого не предупредили, ученым в любом случае нужен результат, а значит, танк обязательно будут искать. Найдут танк – обнаружат и подопытное животное, курсанта Попова. Может быть, даже наградят – за мужество и выдержку. В зимний отпуск он не просто поедет, а поедет орденоносцем. Завалится в распахнутой шинели на вечер встречи выпускников и в ответ на восхищенные ахи и вопросы будет загадочно улыбаться, туманно намекая на военную тайну и подписку о неразглашении, данную компетентным органам. Попов даже улыбнулся собственным мыслям. Вот! Вот когда Иринка поймет, кто ей по-настоящему нужен: герой-орденоносец Сергей Попов или губошлепый противный Олежа, протирающий штаны в местном политехе.

Размечтавшись, Серега вдруг почувствовал чьи-то маленькие злобные глазки. Встряхнув головой и вновь вздрогнув от боли в разбитой скуле, он потерял чужой взгляд. Померещилось. Точно померещилось. Нарочито широко зевнул и потянулся, пытаясь вытолкнуть из живота поселившееся там мерзкое ощущение страха. Прием не сработал – на скале сидело что-то невообразимо лохматое, со злобным взглядом, который он почувствовал раньше. В руках существа было длинное темное древко, на конце которого торчал черно-синий зазубренный наконечник шириной в ладонь.

Попову неудержимо захотелось оказаться в танке, а еще лучше в родной казарме. Не спуская глаз с лохматого аборигена, он попятился к машине и наткнулся спиной на что-то острое, упершееся ему между лопаток. От неожиданности он вскрикнул и отскочил вперед, одновременно оборачиваясь. Сзади стоял и щерился внушительными желтыми клыками еще один лохматик, обернутый в какое-то невообразимое тряпье с запахом застарелой мочи и давно не мытого тела. Помимо копья, он имел еще и привешенный к поясу широкий черный тесак без ножен. У Сереги из оружия был только танк, да и тот учебный, ну и перочинный нож, валявшийся все в том же танке, путь к которому преграждал дурно пахнущий абориген.

Пока курсант пытался прийти в себя, из-за ближайшего бугра появилось еще шестеро столь же грязно одетых, но вооруженных людей. Скользя в осыпающемся песке, они разбежались в стороны, взяв жертву в кольцо и выставив впереди себя копья. Попов оцепенел, не в силах сдвинуться в места, и лишь переводил взгляд с одной ухмыляющейся морды на другую.

Внезапно один из аборигенов сделал быстрый выпад, целясь жертве в пах. Серега взвизгнул и неловко отскочил. Собравшиеся довольно заржали, обнажая желтые, похожие на волчьи, клыки, а затем кто-то со спины кольнул курсанта в ягодицу. Серега вновь отскочил, разворачиваясь к обидчику, но лишь для того, чтобы получить еще один укол в другую ягодицу. Только развернулся, и снова чувствительный укол. По ноге в остатки валенка потекла кровь, и Попов с отчаянием понял – конец. Не будет ни ордена, ни отпуска. Ничего не будет. Предстоит медленная и мучительная смерть. Слезы потекли сами, смешиваясь с потом. Размазывая грязь по щекам, он обессиленно опустился на песок, пряча голову в колени.