Читать интересную книгу Всемирная история. Том 3. Новая история - Оскар Йегер

Вскоре выяснилось, что Церкви уже не представляется более возможности с прежним спокойствием пользоваться своим достоянием: повсеместно стало высказываться недовольство теми вымогательствами денег, которые производились повсюду от имени Церкви. Князья жаловались на конкуренцию духовных судов с их, светскими, города – на поборы монастырей, расположенных в городском округе или в области, крестьяне – на непрерывное приращение духовных имений. В общем, все имели повод жаловаться на многие существовавшие церковные положения: на пренебрежительное отношение к проповеднической деятельности, к пастве, на безнравственный образ жизни многих духовных лиц. Многие даже не скрывали своего недовольства и высказывали его в весьма резкой форме латинской сатиры, в которой не затруднялись придавать корыстолюбию духовенства и монашества самые нелестные эпитеты. И действительно, в то время, когда император и все другие сословия торговались и спорили из-за каждого гроша, громадные суммы ежегодно, без малейшей затраты труда, поступали в Рим. Обвинения такого характера обратились наконец в постоянный параграф при политических сношениях, непрерывно по разным направлениям скакали государственные гонцы с подобными жалобами, которые император Максимилиан в 1510 году приказал еще раз собрать воедино. Стало очевидно, что этим жалобам не будет конца. Широко распространившаяся к тому времени оппозиция находила себе поддержку и выражение в объемистых произведениях печати, в литературе, которая в подобные периоды призвана играть особенно важную роль.

«Epistolae obscurorum virorum»

Обычно, в этом именно смысле указывают на заслуги троих выдающихся деятелей: Иоганна Гейлера фон Кейзерсберга, Эразма Роттердамского и Ульриха фон Гуттена. Первый из них (он был проповедником в Страсбургском соборе, умер в 1510 году) держался в своих проповедях сатирического направления и был юмористом оппозиции – заметим, кстати, одним из многих, ибо едва ли какая-нибудь эпоха литературы была настолько же богата сатирой, как конец XV и первая половина XVI века. По отношению к тем злоупотреблениям, которые общество не могло вывести, оно старалось утешить себя шуткой, сатирой, карикатурами. И даже те, которые были этой сатирой задеты за живое, вероятно, громче всех смеялись над такой забавной шуткой. К этой популярной литературе можно в некотором смысле причислить и наиболее резкую из всех политических сатир того времени, так называемые «Письма темных людей» («Epistolae obscurorum virorum»), хотя они и были писаны по-латыни (1516 г.). Латынь, на которой эти «темные люди» друга с другом переписывались, не требовала никакого возвышенного разумения, и те положения, в которых они выставляли себя перед читателями, были достаточно ясны. Главным автором этих писем был некто Crotus Rubianus (Иоганн Иегер из Тюрингии); но в них принимал участие и Ульрих фон Гуттен, не столько сильный в сатире, сколько в патетической речи, влагаемой ему в уста правдивым негодованием. Ульрих в ту пору оказывал влияние главным образом на рыцарские кружки; но все противники старого, схоластического обскурантизма, стремились к одной цели и работали рука об руку.

Гейлер фон Кейзерсберг

Эразм Роттердамский

Портрет-медальон Эразма Роттердамского

Языком нового времени и новой науки изящнее всех владел Дезидерий Эразм (род. в Роттердаме в 1415 или 1467 г.), который, несмотря на самые неблагоприятные внешние обстоятельства, благодаря своему литературному таланту, вскоре сделался европейской знаменитостью. Это был небольшой человечек, белокурый, колченогий, рожденный быть ученым; для него ничто не могло быть выше науки, т. е. спокойного исследования истины. Ему обязаны мы первым критическим изданием греческого текста Священного Писания Нового Завета. И он также обладал сильным сатирическим талантом, а условия духовной жизни и веяния того времени были таковы, что мудрено было бы не писать сатиры человеку его склада. Особенно удачно было его произведение, изданное в 1508 году, под заглавием «Похвала глупости» («Encomium moriae»), которое выдержало 27 изданий и разошлось по белу свету во множестве переводов.

В этой книге он отдает предпочтение наивной глупости и здравому взгляду на жизнь перед ограниченным самообольщением и умничанием, а затем заставляет дурачество обозревать различные сословия и области жизни, причем, конечно, порядком достается и богословам, и монахам, и епископам, и кардиналам, и папам. Эразм был самым блестящим представителем оппозиционной литературы, что не мешало ему пользоваться благорасположением высших слоев общества, так как они тогда (как всегда и везде) проявляли себя горячими сторонниками оппозиции, конечно, лишь до тех пор, пока это не было опасно. Его глубокие сведения, высокие связи, в которые он успел вступить во время своих путешествий, его изящная латынь и обширная ученость – все привлекало к нему общее уважение, а так как его сатира и порицания не особенно были резки и даже подавали надежду на то, что всякого рода злоупотребления не трудно будет устранить, Эразм своими сочинениями привлек на сторону прогресса не только множество благомыслящих, но и несколько боязливых умов, которых легко могло бы запугать более сильное и более радикальное порицание старых начал.

Процесс Рейхлина

В это время внимание всего общества привлек прогресс, при котором обскуранты и либералы как бы мерялись силами. Средневековая система воззрений имела своих наиболее мрачных представителей в доминиканском конвенте в Кёльне. Эти монахи нашли себе, совершенно во вкусе времени, подходящие предметы для своих инквизиционных вожделений в преследовании евреев: они ходатайствовали у императора, чтобы он приказал евреям выдать им талмуд и позволил бы им поступать с евреями, как с еретиками. Императорские советники обратились тогда к лучшему знатоку этого дела в то время – к составителю первой еврейской грамматики (1506 г.), к Иоганну Рейхлину. Рейхлин (род. в 1455 г.) пользовался уже в это время громкой известностью, как юрист и ученый гуманист. Он уже успел, кроме вышеупомянутой еврейской грамматики, составить латинский словарь и греческую грамматику, потому и слыл за первейшего знатока и почитателя гомеровской поэзии, знакомство с которой было тогда далеко не так просто, как ныне. Его приговор оказался в пользу еврейских книг, изучению которых он был столь многим обязан. Тогда вся злоба кёльнской коллегии, в которой видную роль играл крещеный еврей Иоганн Пфеферкорн, обратилась на дерзновенного представителя новейшей науки. Доминиканцы составили целый инквизиционный суд (1513 г.) и отправили воззвания к своим сторонникам в Эрфуртский, Майнцский и Лёвенский университеты. Однако всюду общественное мнение, даже мнение высокопоставленных духовных лиц, оказалось не на стороне доминиканцев; под председательством епископа Шпейерского собрался суд, который и наложил на обвинителей Рейхлина «вечное молчание», да еще присудил им уплату судебных издержек (1514 г.), а когда те обратились с жалобами в Рим, то и там не добились успеха: из Рима последовало приказание – замять дело.

Подобного рода препирательства, конечно, затрагивали и волновали руководящие круги, но нимало не проникали в глубь народной жизни. Затронуть и расшевелить массу предначертано было такому деятелю, который сам вышел из народа, вырос среди противоположных течений своего времени и был одарен такими способностями, которые давали ему возможность подняться на голову выше своего времени и среднего уровня своих современников. Глубоко проникнутый предрассудками своего времени, он сумел их сам в себе преодолеть и был как бы самой судьбою избран служить орудием для борьбы во имя решения весьма мудреной задачи. Первым поприщем начавшегося нового движения, вызванного этим деятелем, был один из германских университетов.

Мартин Лютер

Этот университет был младшим среди тех учебных заведений, которые вызывались к жизни постоянно возраставшим влечением к образованию. В 1502 году курфюрст Фридрих Саксонский основал его в Виттенберге на Эльбе. При учреждении университета особенное влияние было оказано двумя деятелями либеральной партии, доктором Мартином Поллихом (одновременно медиком, юристом и богословом) и викарием августинского ордена Иоанном Штаупицом; последний в 1508 году ввел в университет молодого монаха из Эрфуртской августинской конгрегации, некоего Мартина Лютера, о котором он имел весьма высокое мнение. Лютер был сын тюринского бергмана (род. 10 ноября 1483 г. в Эйслебене), и ему было в ту пору 25 лет. Все детство свое Лютер провел в семье, постоянно занятой работой и заботами о хлебе насущном. Он рос окруженный сестрами-подростками, при строгой домашней выдержке, а воспитывался под гнетом варварской дисциплины, господствовавшей в средней школе маленького городка. Жизнь улыбнулась ему несколько приветливее в Эйзенахе, где у него были родственники. Там он и был помещен в школу, после краткого пребывания в Магдебурге.