Читать интересную книгу Эстетика Канта - Марат Нурбиевич Афасижев

сводится.

Особенно характерно это для биологической, а тем более для общественной формы движения. Уже биологические законы «выражают не простые суммы элементарных актов взаимодействия между молекулами, атомами, а чрезвычайно усложненные процессы, включающие тоже органически целостные группы таких актов <…> Биологические законы не являются простыми следствиями из физических законов»[4]. Закономерности же развития общества тем более не сводятся к биологическим законам. Это выяснение специфики проявления причинно-следственных отношении и законов живой и неживой природы стало возможным благодаря современным успехам естественных и философских наук.

Философские обобщения Канта опирались в первую очередь на достижения механики и физики, т. е. тех наук, которые исследовали наиболее простые формы движения материи и успехи которых в то время были наиболее очевидны. Поэтому именно их принципы исследования и были отождествлены Кантом с единственно возможным научным подходом к исследованию природы. Там же, где они оказывались бессильны, например при исследовании живых организмов, Кант предлагал использовать телеологический принцип их объяснения как «хороший эвристический принцип», который «хотя и не делает способ их возникновения более понятным», ибо им нельзя «пользоваться для объяснения самой природы» (5, 441), тем не менее все же может служить общим, априорным принципом для объяснения ее сложных явлений, а именно — живых организмов как причинно-обусловленных целями некоего «верховного существа».

Таким образом, отрицая по существу телеологическиай способ объяснения природы, как не обоснованный и научно не доказанный, Кант превращал его в условный способ рассмотрения ее высших форм и явлений. Там, где исчерпываются возможности научного (механистического) способа исследования, там, по Канту, начинается телеологический способ объяснения.

Справедливо признав механистический метод объяснения жизни недостаточным, Кант в силу ограниченности современных ему знаний о происхождении, структуре и функциях живых организмов не смог обосновать объективную необходимость предлагаемого им способа рассмотрения биологических организмов как целесообразно устроенных и функционирующих и вопрос об адекватности предполагаемого им метода предмету исследования оставил открытым.

В свете современных достижений философии и естественных наук очевидно, что рассмотрение живых организмов как целесообразно устроенных и функционирующих является одним из принципов исследования. Ибо «характер причинных взаимодействий живых систем имеет свои специфические особенности, в частности активное преломление внешних воздействий внутренними факторами, цикличность обратных причинных связей, их приспособительную направленность, включающую известную продетерминированность результатов действия, их условную и относительную целесообразность (…> Современное биологическое познание <…> отвергло «телеологический принцип», но оно подчеркнуло особую органическую детерминированность процессов живых систем, которая соответственно фиксируется в «биологическом мышлении», как функционально-целевой или просто целевой подход, как признание статистичности, вероятности знания, диалектически соединяющего необходимость и случайность процессов живых систем, их инвариантность и способность создавать новое»[5].

Отсюда то, что Кант установил как гипотетический способ рассмотрения живых организмов, современной наукой на основе иной, материалистической интерпретации используется как один из научно обоснованных подходов. Поэтому если отбросить гипотезу о верховном существе и агностицизм Канта в отношении возможностей науки постигнуть причинность в происхождении и действии живых организмов, то «сама найденная им форма, структура анализа, его подход оказываются порой неожиданно… совпадающими с тем, к чему пришла в теоретико-познавательном отношении не только физика, но и современная биология»[6].

Многие суждения Канта о характере живых организмов и методах его познания звучат вполне современно даже и терминологически. Немецкий философ писал, что органическое тело есть такое целое, которое не сводится к его отдельным органам, и в отличие от продуктов неорганической природы оно есть «нечто организованное и себя само организующее <…> органическое тело не есть только механизм, обладающий лишь движущей силой, оно обладает и формирующей силой, и притом такой, какую оно сообщает материи, не имеющий ее (организует ее), следовательно, обладает распространяющейся (fortpflanzende) формирующей силой, которую нельзя объяснить одной лишь способностью движения (механизмом)» (5, 399–400).

И современные ученые, разрабатывающие методы исследования сложных систем, констатируют, что живой организм является наиболее очевидным примером «организованной сложности».

Антиномия[7] механистического и телеологического подходов при исследовании живых организмов, сформулированная Кантом, в современной теории систем разрешается путем сочетания механистического и «организмического» подходов. Поэтому общую теорию систем можно рассматривать «как попытку объединить механистический и организмический подходы с тем, чтобы воспользоваться преимуществами каждого из них»[8]. Это диалектическое сочетание методов исследования в биологии было установлено не без учета того, что проделано Кантом в обоснование возможности использования этих методов в изучении процесса познания.

Но ограничив механистический и телеологический методы анализа явлений природы, Кант рассматривает, каким образом на основе телеологического метода можно установить субординацию или иерархию целей, которые мы приписываем природе. И здесь он различает относительную и внутреннюю целесообразность природы.

Относительной, случайной или внешней целесообразностью Кант называл такое пересечение явлений природы, каждое из которых имеет объективную или внутреннюю целесообразность, но соединение которых не является проявлением объективной необходимости, например когда обнаруживается пригодность одних явлений природы для других (рост травы для пищи животных, размножение травоядных животных для обеспечения существования хищных зверей и т. д.). По категорическому суждению Канта, «требовать таких приспособлений и ожидать от природы такой цели <…> показалось бы нам самим дерзостью и необдуманностью» (5, 394). Внутренней целесообразностью, по Канту, обладают лишь органические продукты природы, в которых «все есть цель и в то же время средство» (5,401).

Среди живых организмов, по мысли Канта, высшим является человек, который хотя и является «звеном в цепи целей природы», тем не менее есть высшее (по сравнению с другими организмами) проявление ее цели. «Здесь, на земле, человек — последняя цель творения, ибо здесь он единственное существо, которое может составить понятие о целях и из агрегата целесообразно сформированных вещей составить с помощью своего разума систему целей» (5, 459). И так как человек представляет собой последнюю, высшую цель природы, все другие цели как бы подчиняются ей. Целями же природы в отношении человека Кант считает его счастье и культуру.

Понятие счастья, по определению Канта, есть идея такого состояния человека, которое он стремится достигнуть в жизни. Но оно невозможно, так как, во-первых, человек меняет свое понятие счастья, а, во-вторых, «его природа не такова, чтобы где-либо остановиться и удовлетвориться достигнутым в обладании я в наслаждении» (5, 463). Да и практически счастья достигнуть трудно, так как человек, подобно другим животным, не избавлен от действия стихийных разрушительных сил природы — болезней, пожаров, наводнений и т. д. К этому еще прибавляются и действия людей противно их природным задаткам, которые приводят к страданиям от гнета власти, варварских войн и т. д. В результате получается, что вместо достижения счастья человек «работает над разрушением своего собственного рода» (там же).

В этом у Канта проявляется критическое отношение к современному