Читать интересную книгу Папа и море - Туве Янссон

Но без лампы все казалось не слишком убедительным. И в голове у него начали мелькать кое-какие веселые мыслишки: мыслишки об островах в море и предстоящих великих изменениях. Он забыл про Морру и начал балансировать среди длинных утренних теней. Нужно было только ступать по солнечным лучам, а все остальное было глубоким бездонным морем. А если не умеешь плавать!

В сарае что-то засвистело. Муми-тролль заглянул туда. Раннее солнце золотистым светом освещало стружки у окна, пахло льняным маслом и смолой.

Папа занимался тем, что прилаживал маленькую дубовую дверь в стену маяка, вернее, его модели.

— Посмотри на эти железные скобы, — сказал он. — Они вбиты в скалу, по ним поднимаются наверх, на маяк. Если плохая погода, надо быть осторожным. Видишь ли, лодка скользит к горе по гребню волны, перепрыгивает через нее, крепко цепляется, отталкивается… а когда нахлынет следующая волна, ты уже в безопасности. Потом борешься с ветром, здесь, смотри, вдоль перил… открываешь дверь, она тяжелая. Вот, теперь она снова захлопывается. И ты в маяке. И как бы издалека сквозь толстые стены слышишь шум моря. За стенами вокруг грохочет море, а лодка уже далеко отсюда.

— А мы тоже там, внутри маяка? — спросил Муми-тролль.

— Естественно, — ответил папа. — Вы здесь наверху, в башне. Посмотри, в каждом окне — настоящее стекло. На самом же верху — сам маяк. Он горит и красным, и зеленым, и белым и мигает через равные промежутки времени всю ночь напролет, так что лодки и суда знают, куда им плыть.

— А ты сделаешь так, чтобы маяк светил по-настоящему? Можно принести батарейки и придумать что-нибудь, чтобы свет мигал.

— Это я, верно, сумею, — сказал папа, вырезая маленькую ступеньку перед дверью маяка. — Но сейчас мне не успеть. Понимаешь, вообще-то это только игра, своего рода упражнение.

Папа смущенно засмеялся и начал рыться в ящике с инструментами.

— Замечательно! — одобрил Муми-тролль. — Привет, пока!

— Привет, привет! — отозвался папа.

Тени стали короче. Надвигался новый день, такой же теплый, такой же красивый. Мама сидела на крыльце и ничего не делала. Это было странно.

— Как рано все сегодня встали, — сказал Муми-тролль.

Сев рядом с мамой, он зажмурился, глядя на солнце.

— А ты знаешь, что на папином острове есть маяк? — спросил он.

— Конечно, знаю, — ответила мама. — Он говорил об этом все лето. Там мы будем жить.

Можно так много болтать и ничего при этом не сказать. Крыльцо было теплым. Все казалось правильным и настоящим. Папа засвистел «Вальс морского орла», а свистел он прекрасно.

— Пойду-ка сварю кофе, — сказала мама. — А то я только и знаю, что сидеть и пробовать на вкус каждую минутку.

Вторая глава

Маяк

Длинным, чреватым важными событиями вечером ветер медленно летел к востоку. Он начал дуть сразу же после двенадцати, а отплытие намечалось перед заходом солнца. Море было теплое, глубокого голубого цвета, такого же, как в стеклянном шаре. Вся пристань была завалена багажом до самой купальни, где подпрыгивала на волнах лодка. Паруса были подняты, а на верхушке мачты горел штормовой фонарь. Муми-тролль тащил через линию прибоя садки для рыб и тралы. На берегу было уже сумеречно.

— Конечно, мы рискуем, дожидаясь ночи, — сказал папа. — Можно было отплыть сразу же после завтрака. Но понимаешь, в этом случае нам пришлось бы ждать захода солнца, ведь великое отплытие так же важно, как и первые строки в книге. Они определяют все.

Он уселся на песке рядом с мамой.

— Посмотри на лодку, посмотри на наше «Приключение», — сказал он. — Лодка ночью — это нечто удивительное. Вот так и надо начинать новую жизнь — с горящего на верхушке мачты штормового фонаря. Береговая линия исчезает у тебя за спиною, весь мир спит. Путешествовать ночью — самое лучшее на свете.

— Верно, ты прав, — сказала мама. — Днем лишь прогуливаются, но путешествуют ночью.

Она очень устала, упаковывая все эти вещи и постоянно беспокоясь: а вдруг что-то важное забыто. Когда багаж лежал на мостках купальни, казалось, его много. Но мама знала, как мало его будет, когда все распакуют. Семье нужно страшно много всего, чтобы хоть один день прожить по-настоящему.

Но теперь, разумеется, все было иначе. Теперь настоящим было как раз то, что они начинали все совершенно с самого начала. И то, что папа добывал все, что им нужно, заботился о них и опекал. Им, вероятно, было слишком хорошо. «Как странно, — огорченно думала мама, — как странно, что становишься грустным и злым оттого, что тебе хорошо. Но как есть, так и есть. И в таком случае, пожалуй, лучше начать с другого конца».

— Тебе не кажется, что уже достаточно темно? — спросила она. — Твой фонарь выглядит по-настоящему красиво на глади неба. Может, нам пора отчаливать?

— Подожди немного. Я сосредоточусь, — сказал папа.

Он развернул на песке карту и осмотрел одинокий остров, обозначенный в самой середине моря. Папа был очень серьезен. Он долго нюхал ветер, пытаясь сосредоточиться и пораскинуть своим личным чутьем, которым так долго пренебрегал. Предкам его никогда не приходилось заботиться о том, чтобы сразу же все угадать. Все шло само собой. Но инстинкт, к сожалению, со временем притупляется.

Через некоторое время папа почувствовал, что точно определился. Направление известно, можно плыть. Поправив шляпу, он сказал:

— Теперь мы поплывем. Но ты ничего не поднимай. Все самое трудное сделаем мы. Ты только поднимешься на борт, понятно?!

Мама кивнула и поднялась. Теперь море стало фиолетовым, а опушка леса — одной сплошной мягкой тьмой. Маме очень хотелось спать, и она вдруг подумала: все, что сейчас происходит, нереально. Как замедленная, фантастически окрашенная греза — как будто идешь по тяжелому песку и никуда не приходишь.

И вот они уложили в лодку груз, лежавший на мостках.

Раскачивался штормовой фонарь, силуэты мостков и купальни походили на длинного иглистого дракона в вечернем небе. Она слышала хохот малышки Мю, а за спиной — голоса ночных птиц, проснувшихся в лесной чаще.

— Красиво! — самой себе сказала мама. — Красиво и удивительно. Теперь, когда у меня есть время чувствовать и ощущать, я вижу, что все — просто потрясающе. Интересно, оскорбится папа или нет, если я немного посплю в лодке.

Морра прокралась в сад после захода солнца, но в этот вечер лампа на веранде не горела. Гардины были опущены, а бочка с водой перевернута вверх дном. Ключ висел на своем месте, на гвозде рядом с дверью.

Морра привыкла к заброшенным домам, она тотчас поняла, что здесь очень долго никто не зажжет свет.

Медленно и тяжело побрела она обратно по склону вверх, в гору. Стеклянный шар на минуту отразил ее, как в зеркале, а потом снова наполнился своей голубой призрачностью. Вздох ужаса всколыхнул лес, когда проходила Морра, кто-то спасался бегством во мхах, трепетали от ужаса ветки, повсюду угасали маленькие светящиеся глаза. Морра привыкла и к этому. Не останавливаясь, поднималась она на южный гребень горы и смотрела оттуда на море, темневшее к ночи.

Штормовой фонарь на мачте парусной лодки «Приключение» виднелся очень явственно, одинокая звезда скользила мимо крайних островов и все двигалась и двигалась вперед. Морра долго разглядывала ее — она никогда не торопилась. Ее время было бесконечно, оно было медленно, смутно и определялось лишь светом лампы, которую зажигали к осени, — светом редким и случайным.

И вот она уже скользит через ущелье к берегу. Ее следы на песке широки и не имеют очертаний — словно огромный тюлень ползет вперед, к воде. Волны опускаются обратно в море и в нерешительности останавливаются, вода блестит и успокаивается вокруг темных с каймой юбок Морры и постепенно замерзает.

Морра долго ждет, пока ее окутает снежный туман. Иногда она медленно поднимает ноги, лед трескается, разбивается на мелкие осколки, становится все толще и толще. Морра строит себе собственный маленький островок изо льда, чтобы пробиться вперед, к горящему свету. Он исчез там, за островами, но она знает, что он есть. И если даже угаснет, прежде чем она успеет пробраться туда, это ничего не значит. Она может подождать. Они зажгут новый огонь, в другой вечер. Они всегда делали это прежде, раньше или позже.

Папа Муми-тролля вел лодку. Он постоянно держал руль в лапе, сжимал его с чувством тайного взаимопонимания и был абсолютно в мире с самим собой.

Его семейство казалось таким же маленьким и беспомощным, как в стеклянном шаре, и он уверенно вел его по безбрежному морю сквозь голубую тихую ночь. Штормовой фонарь обозначал их путь, словно папа решительно провел светящуюся линию через карту и сказал: «Отсюда — и сюда. Вот здесь мы будем жить. Здесь земля вращается вокруг моего маяка, гордого и прямого, окруженного всеми опасностями, какие только таит в себе море».