до него дойти. Она удивлённо приподнимает брови, а потом морщится, увидев выходящего мужчину средней смазливости. Царёв! И кого только не встретишь в стенах, где находится любимая работа! Даже подчинённого, всеми силами избегающего лишней по его мнению нагрузки… Инга заставляет себя ослепительно — аж мышцы лица сводит! — улыбнуться, включая в себе заправскую стерву.
— Вечер добрый, — ласковым тоном едва ли не пропевает она, с удовлетворением видя, как его лицо перекашивает от отвращения. Ну, ничего. Она тоже не в восторге от этой рожи. Но ведь терпит же! И не жалуется… почти. — Неужели вы, Алексей Николаевич, вспомнили о родной фирме?
— Инга Сергеевна?! А… — он мямлит, явно пытаясь придумать отмазку. Не выйдет. Они оба прекрасно знают, что и к чему.
— Не стоит. На этот раз я спасаю вашу шкуру, — Инга демонстративно вынимает флэшку и проводит ею перед носом Царёва. Тот ожидаемо отшатывается. Как приято-то! Замечательное окончание дня! Пусть даже рожа Царёва далеко не то, что Инга мечтала бы увидеть. — Но ещё один раз вы себе такое позволите, и вылетите отсюда. И я постараюсь сделать так, чтобы вас не приняли на работу ни в одном приличном месте в городе. Будете за копейки вагоны разгружать.
Царёв под нос себе бурчит про суку, бесящуюся из-за… ха! Идиот! Инга делает вид, что не услышала ничего. Просто, чтобы не нервировать и без того психованного парня. Разумеется, ничего он ей сделать не сможет, но во всём надо знать меру. Инга мысленно кивает самой себе, одобряя пришедшую мысль, и проходит к лифту. Тратить ещё больше времени на подчинённого она не собирается.
Царёв, что не вызывает радости совершенно, следует за ней. И явно хочет что-то сказать, когда лифт, мигнув освещением, замирает.
Просто замечательно!
Инга несколько раз нажимает на кнопки, но лифт никак не реагирует на это. Она прислоняется к стене и обречённо стонет. Да. Она всю жизнь мечтала оказаться запертой на ночь глядя в офисном лифте вместе с самым бездарным подчинённым, каких она только видела в своей жизни!
***
Семь пропущенных настроения не улучшают на капли. Желания перезвонить — тоже не вызывают.
Алексей косится на лежащий на сидении маршрутки телефон и мечтает, чтобы тот исчез. Отключился, взорвался… да чтобы его хотя бы спёр какой-нибудь воришка! Так бы хоть оправдание можно было придумать тому, почему он упорно не берёт трубку. Ну, помимо того, что телефон мирно провёл весь день в беззвучном режиме… Глупость, конечно. Характерная для него глупость, но Ирке это не объяснить. Она же опять начнёт подозревать его в изменах!
Алексей горбится, предвкушая то, какой скандал его ожидает дома. Ох, уж эти женщины!
Может, стоит смириться с тем, что скандал в любом случае теперь будет, и поехать к Пашке? Тот предлагал завалиться в клуб и отметить… что-то. Алексей толком не помнит — что именно. Потому что Пашка отмечает всё. Новый Год, день химика, день строителя, день влюблённых и сотни других дней. У него даже календарь соответствующий висит, чтобы точно знать день чего сегодня нужно отмечать. Но… это лучше, чем выслушивать ор любимой… в последнее время кажется, что уже не такой уж и любимой женщины и чувствовать себя виноватым, не понимая толком — за что.
Он откидывается на спинку сидения и прикрывает глаза. Автобус практически пуст, не считая кондукторши и обнимающейся парочки на задней площадке. И это, наверное, единственное, что может быть хорошего в том, чтобы возвращаться с работы попозже. По крайней мере сейчас никто не сопит над ухом и не сверлит требовательным взглядом, намекая, что надо бы уступить место старушке, беременной… беременной старушке… Алексей усмехается глупой шутке и вытягивает ноги вперёд, насколько позволяет пространство между сидениями. Хорошо-то как…
А вот если сейчас завернуть в цветочный магазин — есть же парочка, которые работают круглосуточно? — то есть шанс, что Ирка простит? Тем более, что он ничего же… А, нет. Вот как раз это её взбесит ещё больше — когда Ирка знает, что придраться не к чему, она начинает истерить вдвое больше. Просто, чтобы сбить с толку и выставить виноватым во всех смертных грехах. Как же это бесит…
Телефон жужжит, заставляя приоткрыть глаза. На экране высвечивается имя. Ирка. Опять. Ну, вот и что говорить? Алексей морщится. Получать разнос сейчас, а потом ещё и дома? Ну, уж нет! Хотя бы полчаса ещё… Да. Цветы определённо необходимы. Значит… Алексей запускает руку во внутренний карман куртки и понимает, что карточки остались на работе вместе с новым — вчера только подаренным Иркой, к слову — кошельком…
Алексей раздражённо выдыхает. Полминуты смотрит перед собой и со вздохом поднимается. Придётся вернуться в офис, если тот ещё не закрылся — всё же время позднее, но наверняка крыса ещё там. На этой мысли Алексей морщится, чувствуя, как и без того отвратительное настроение падает ещё ниже. Видеть эту дрянь нет абсолютно никакого желания.
Выйдя из автобуса, Алексей быстрым шагом направляется по тёмной обочине — почему-то именно в этой части нет даже тротуаров — дороги. И фонарей! Как будто бы кто-то специально устроил такое вот место… знать бы ещё — для чего. Счастье ещё, что до офиса всего лишь одна остановка. То есть, около двадцати минут. Будь дело иначе, Алексей бы точно наплевал на кошелёк — заблокировать карточки дело пары минут. Но… по крайней мере будет отмазка перед Иркой. Хоть какая-то. Может быть, она его даже пожалеет… Алексей ёжится от порыва ветра и накидывает на голову капюшон, прячась от начавшего моросить дождика.
…К офису он подходит вымокший и злой. И только и может, что вяло порадоваться тому, что двери всё ещё открыты. Кивнув полусонному охраннику, на лице которого ясно читается желание, чтобы все, наконец, свалили, Алексей бегом добирается до лифта и от души жмёт кнопку нужного этажа. Наверное, теперь стоит пододвинуть жадность и вызвать такси, чтобы не тащиться сначала до остановки, а потом не ждать там неизвестно когда надумающий появиться автобус. Если он вообще в такое время появится — Алексей совершенно не помнит, да и не желает помнить расписание автобусов.
Первое, что он видит, когда дверцы лифта расходятся — крысу с непривычно замотанным выражением на лице. Впрочем, увидев его, крыса тут же улыбается так, что хочется свернуть ей шею. Особенно после того, как она напоминает ему про… как будто бы он не мог бы доделать работу