«лучшего литератора-мужчины, раскрывающего женскую психологию». Произведения Би Фойюя тоже экранизированы (рассказ «Кормящая» и роман «Массаж»), удостоены нескольких премий, переведены на многие языки. В России в 2014 г. вышел сборник новелл «Лунная опера». По главной из новелл в Китае снят телесериал, создан современный балет в исполнении знаменитой труппы хореографа и балерины Ван Ябинь, который мне посчастливилось посмотреть во дворце Всекитайского собрания народных представителей в Пекине и который пользуется большим успехом на главных сценах мира. Вошедший в сборник рассказ «Тень любви» написан в 2007 г.
Ю.М. Иляхин
Пекин, июнь 2016 г.
Чи Цзыцзянь 迟子建
Любимый картофель 亲亲土豆
(перевод Чэн Сюсю и Алексея Попова)
Если бы вы могли взглянуть на июльский Личжэнь с Млечного Пути, вы бы увидели его утопающим в пышном цветении. Эти цветы клонились подобно колосьям, свешивались как фуксии, смутно серебрились в свете звёзд и луны. Затаив дыхание, вы бы услышали, как ветер нежно обдувает их, но прежде всего ваша душа почувствовала бы восходящий из подлунного мира непрерывный поток цветочного благоухания. Вы невольно заплакали бы, и слёзы, барабаня по колокольчикам цветов, отозвались бы мелодичным эхом беспорядочного перезвона, и вы преисполнились бы светлого спокойствия оттого, что некогда, в своём прежнем воплощении, вы с великой заботой взращивали подобные цветочные гроздья.
Так навечно покинувшие Личжэнь снова и снова передают родным свою тоску по родине через мир их сновидений.
Оттого-то так привычно и повседневно звучала беседа двух работяг, только что оторвавшихся от мира грёз и пришедших на колышущееся в утренней росе картофельное поле:
— Прошлой ночью сынов-то дедуля с того света сказал, что непременно хочет поесть молоденькой картошки, ты подумай-ка! А ведь цветы-то только распустились, и к чему такая спешка?
— А наш старик Син, думаешь, другой? Досадует, что в этом году картошки мало посадили и он не может чуять запах цветов нашего семейного поля. Нет, ну ты глянь, какой у него нос чуткий!
Цветы картофеля раскрылись круглыми ушками, слушающими этот диалог на земле и па небесах.
Каждая семья в Личжэне сажает картофель. Цинь Шань с женой имели самые большие картофельные угодья в Личжэне, они засеивали картофелем добрых 3 му[1] на южном склоне. Во время весеннего сева уходило изрядное количество мешков картошки, а летом, во время цветения картофеля, только их надел полностью расцвечивался таким узором всевозможных оттенков фиолетового, розового, белого. В результате осенью их урожай, естественно, был самым большим. В конце осени они отправлялись в город и продавали картофель, оставшееся же, за исключением посадочного материала для последующего сева, шло на пропитание людям и домашним животным. Цинь Шань был смуглым худощавым человеком, любившим всё лето ходить босиком. Его супруга Ли Айцзе, на полголовы выше его, хотя и была не очень красива, но кожа у неё была светлой и чистой, а сама она — нежной и умной. Работать на картофельное поле они ходили всегда вместе, непременно ведя за собой свою девятилетнюю дочку Фэнь Пин, которая то принималась срывать цветы, то ловила кузнечиков, то дразнила ивовым прутиком покладистых коров. Цинь Шань был страстным курильщиком, его всегда видели с зажатой в зубах сигаретой, покуривающего с блаженным прищуром. Во дворе его дома в большом количестве рос табак, и когда осенью он созревал, его связывали пучками наподобие вееров и развешивали под карнизом дома, где пучки свободно покачивались, как древние колокола буддийского храма под дуновениями осеннего ветра. Когда наступала зима, Цинь Шань целыми днями курил на тёплом краю кана[2], время от времени зазывая на табачок друзей. Его зубы и пальцы прокоптились до тёмно-жёлтого цвета, губы приобрели коричневую окраску, и это частенько давало его жене повод для попрёков.
Из-за неумеренного курения Цинь Шань часто кашлял, с годами всё больше, а весной и осенью — особенно сильно. Ли Айцзе часто жаловалась другим женщинам, что она должна мыть волосы через день, а не то впитанный волосами удушливый запах табака будет бить в нос до тошноты. Они тут же подтрунивали над ней: «Уж не потому ли, что Цинь Шань постоянно прижимает тебя к груди, когда курит?» Ли Айцзе всё больше краснела и резко отвечала: «Да ну вас! Цинь Шань ведь не такой приставучий».
Кто может с уверенностью утверждать, как было на самом деле?
Цинь Шань и его жена очень любили есть картошку, то же относилось и к их дочери Фэнь Пин. В семье Циней было множество способов приготовления картошки: её готовили на пару, пекли, жарили, досуха жарили в масле и добавляли в супы — как только её не готовили, казалось, что способов приготовления было больше, чем бахромчатых кистей на мантии наряда невесты. Зимой Фэнь Пин часто запекала на втором уровне решётки картошку целиком, и всё домочадцы почитали её за лучший десерт.
Жители Личжэня начинали выкапывать молодую картошку для еды в конце июля. Дети тайком пробирались на картофельное поле на южном склоне. Они прознали, что, если пошарить пальцами в трещинах, образовавшихся на грядах, обязательно выкопаешь пухлый округлый клубень; они складывали клубни в маленькие корзинки, а дома тушили их со стручковой фасолью — действительно великолепное кушанье. Разумеется, когда всё трещины на своих полях были тщательно обследованы одна за другой и уже не было шанса найти там картофелину, они, пригнувшись, прокрадывались, как лисята, на картофельное поле Цинь Шаня, быстро и ловко нащупывали картофелины, более всего опасаясь быть замеченными Цинь Шанем, идущим работать в поле. На самом деле Цинь Шаня вовсе не заботили несколько пропавших картофелин, поэтому, приходя на поле, он прежде громко кашлял, давая детям сигнал к бегству, чтобы не напугать их. Похитившие картошку дети считали себя в вышей степени изощрёнными бандитами и, вернувшись домой, говорили родителям: «Кашель от курения у Цинь Шаня и впрямь очень сильный — кашляет всю дорогу до картофельного поля».
Однажды в начале осени Цинь Шань, как обычно, ел картошку, когда у пего вдруг случился приступ невыносимого кашля. Его плечи содрогались, как одёжная вешалка, которую били и трепали порывы ураганного ветра, он чувствовал только, что всё его внутренности сдвинулись со своих мест и пришли в полный беспорядок, в теле не было ни одного живого места. Ли Айцзе, массируя ему спину кулаками, бранила его: «Вот покури мне ещё, завтра же сожгу всё эти твои табачные листья».
Цинь Шань сначала хотел возразить