Ну и Дуня баба видная, только в браке несчастная. Такая любовь была…Только поговаривали, что ее муж обо всем узнал, избил любовника, да и сбросил в открытый люк… Тот попытался выбраться, и снова сорвался… и умер… слухи ходили, конечно. А как там на самом деле было, кто расскажет…
— А эта Дуня из какой квартиры?
— Из третьей…
Вдруг вся компания снова вздрогнула. Орехокол в последний раз из последних сил слегка подпрыгнул на столе.
— Ну что, в третью квартиру! Бегом! — не в меру энергично заверещал Хвостикова.
Покинув тесное жилище Марьи Михайловны, группа забежала в нужный подъезд и позвонила в дверь. Никто не открывал.
— И что будем делать? — практически хором спросили общественницы. — Может, подписи собрать, чтобы ее выселили? Ну, на всякий случай.
— Нет, я предлагаю взломать дверь! — сказал Петрович, яростно потирая плечо, и как бы готовя себя к атаке.
— Тише, тише! — остановила их Зиночка. — Я, кажется, что-то слышу.
Из-за двери раздавались еле слышные стоны.
— Ломай! — приказала Хвостикова. Петрович пнул дверь, но она не поддалась. Разбежался и со всей силы ударил плечом, но лишь ушиб руку.
— Момент! — произнесла защитница лилий. Вынула из пучка начесанных волос заколку и осторожно вставила ее в замок, медленно поворачивая. — Всему вас надо учить, молодежь!
— Ну и таланты! — восхитилась Зиночка.
— Я свое отсидела еще в 60-х… — между делом сообщила бабка, открывая дверь.
Там, на полу, лежала Авдотья Пантелеевна и что-то мычала. Семеновна бросилась звонить в скорую…
— Вовремя позвонили, откачаем! — сказал суровый врач. — Тут каждая минута на счету.
Авдотью Пантелеевну спасли. Из деревни к ней приехала племянница, чтобы помочь с реабилитацией. Да и сама она была не против перебраться в город. Старушка сидела иногда на лавке, разглядывая двор, или ходила немного туда-сюда, прихрамывая на одну ногу. Иногда она подолгу беседовала с кем-то невидимым, смеялась и ласково ему улыбалась. Племянница подумывала о том, чтобы оформить недееспособность подопечной, но во всем остальном женщина казалась абсолютно адекватной.
Дух больше никак не проявлял себя. Только иногда замечали жильцы, как кто-то перенес по воздуху на газон чуть не угодившую под автомобиль собаку. Спрятал от хулиганов в подвале испуганную кошку. Закрыл люк и уберег тем самым пьяного Петровича от падения в бездну. А Зиночка, когда летом оставляла окно открытым, иногда видела на подоконнике свежие цветы… И только защитница лилий негодовала и требовала собрать внеочередной сход жильцов по этому поводу. Но ее, как всегда, никто не слушал.