колонны. Едва почувствовав, что «свеча» свободна, Алты отводит ее в сторону, на «подсвечник», за загородку. Следом за этим он отцепляет массивный элеватор-замок, и тот уходит вниз, за следующей «свечой».
Дело шло быстро. Тут все зависело от сработанности между рабочими смены. А бригада Михалыча тем и славится. Одна за другой поднимаются «свечи». Алты подхватывает трубы, отправляет на «подсвечник», отцепляет замок. Трубы рыжие, скользкие от покрывающего их глинистого раствора. Алты работает в рукавицах. Но и сквозь брезент он чувствует, что раствор добротен. А определить это может человек опытный. Алты очень хочется стать хорошим буровиком. Он приглядывается ко всему внимательно. Уметь же разбираться хоть немного в глинистом растворе на ощупь — большое дело.
«Раствор — это кровь скважины», — любил повторять Михалыч.
Очень здорово сказано мастером.
Глинистый раствор закачивают в скважину, чтобы создать противодавление на забой. Ведь скважина, углубляясь, проходит различные пласты: водяные, газовые, нефтяные. Жидкость и газ в глубине находятся под громадным давлением — в несколько десятков атмосфер. Будь раствор, вес которого строго рассчитывают, недостаточно тяжелым, нефть или газ просто выплюнут километровую пробку раствора. Тогда — авария, если с разбушевавшейся скважиной в конце концов сумеют справиться. Или катастрофа, если ее придется с великим трудом заглушить и залить цементом, чтобы не портить месторождение, не бросать на ветер добро: нефть или газ.
Но раствор не только предупреждает выброс. Он приводит в движение турбобур, вращающий долото. Беспрерывно циркулируя в скважине, раствор выносит из забоя шламм — размельченную долотом породу. По шламму можно узнать, какие пласты проходят бурением. И еще раствор укрепляет стенки скважины. Осаждаясь на них, он образует достаточно плотную корочку.
— Что такое раствор? Это наука, — говорил мастер. — А готовить его — искусство. Пожалуй, не менее сложное, чем варить сталь.
Алты очень серьезно и вдумчиво изучал и эту науку, и это искусство. Недаром за полгода работы на буровой он из второго, подсобного, рабочего стал верховым. Если так пойдет, через год-полтора он будет бурильщиком, как дядька Остап.
Снова и снова перед Алты возникает поднятая «свеча». Прошло уже несколько часов с тех пор, как начался подъем. Отправив вниз замок, Алты снял рукавицы, вытер пот со лба. Очень споро они сегодня работают.
Близился короткий вечер. Солнце коснулось фиолетовой дымки, плывшей над горизонтом, и из золотого, погружаясь, становилось медно-красным.
В дальней котловине такыра давно пропал мираж. Теперь впадина наполнялась волокнами тумана.
От земли стала подниматься острая прохлада. От нее стыли руки. Ветерок едва тянул, но стал теперь пронизывающим.
«Не хватало, чтобы пошел урючный снег, — подумал Алты. — Коварна весна в пустыне».
На каждой секции вышки зажглись лампочки. Загорелся свет и над головой Алты.
Окружающее сразу погрузилось во тьму. Даже заходящее солнце стало тусклым, померкло. В стороне поселка в темени наступающей ночи замерцали далекие огоньки домов.
Поставив очередную «свечу», Алты посмотрел вниз и уже хотел махнуть рукой: «Майнай потихоньку!», но удивился какой-то странной суматохе.
Дядька Остап, бросив ручку тормоза, стоял с воздетыми руками, словно это были не руки, а крылья, и он вот-вот поднимется в воздух.
— Превентеры! — трубный голос мастера перекрыл шум дизелей. — Превентеры!
Алты не сообразил сразу, что происходит. Он, опершись локтями о перильца мостика, с удивлением и любопытством поглядел вниз.
Саша и второй буррабочий кубарем скатились по мосткам на землю и кинулись к штурвалам превенторов. Эти задвижки в случае надобности наглухо перекрывают устье скважины, закупоривают ее. Штурвалы превентеров торчат метрах в пятнадцати по обе стороны вышки. Но Алты в темноте не видел их.
Он понял, что на буровой случилось нечто необыкновенное, страшное, раз мастер кричал не своим голосом: «Превентеры!» Однако Алты на какое-то мгновенье почувствовал, что не в состоянии двинуться с места, будто под взглядом змеи. Он смотрел на ярко освещенный четырехугольник помоста с кругом ротора посредине.
— Превентеры! — снова взревел мастер.
И тогда и он сам, и дядька Остап, и Мухамед тоже метнулись с помоста. Исчезли в темноте.
На какую-то долю секунды наступила тишина, или Алты так показалось. Может быть, он был просто не в состоянии что-либо слышать. Его взгляд был прикован к тому, что он увидел в центре ротора, в отверстии, из которого торчала зажатая в замке открытая труба.
Рыжий глинистый раствор в ней будто кипел, булькал, словно густая каша…
И вдруг как бы взорвалось что-то в глубине скважины. Раствор сумасшедшим фонтаном извергся из устья скважины и полетел прямо в Алты. Удар пришелся по мостику. Алты отбросило в сторону.
Уже после грязевого извержения Алты прикрыл лицо согнутой в локте рукой. Кожа болела и саднила от удара, особенно пострадали глаза. В них бушевала дикая боль, скакали и прыгали огненные круги. Наверное, Алты пытался кричать, но рот залепило вязкой массой раствора.
Алты не вышвырнуло с полатей лишь потому, что он был прицеплен к стальным перилам мостика карабином страховочного пояса; Сам он теперь висел вниз головой, а по его ногам била газовая струя из скважины…
Не отнимая согнутого локтя от лица, защищаясь им, Алты подтянул ноги к животу, сжался в комок. Напор газовой струи бил где-то рядом. Свободной рукой Алты ощупал стальные ребра конструкции вышки, постарался разобраться, где он находится. Наконец ему удалось сориентироваться. Он висел боком, отброшенный почти к фермам самой вышки на всю длину цепи страховочного пояса.
Потом он нащупал две доски, чудом оставшиеся от помоста. Видно, кто-то из монтажников приладил их на совесть. Это были крайние доски. За ними — пустота и слабый, слабее, чем в центре вышки, напор бьющего из скважины газа. Тут же рядом Алты нащупал косой швеллер, крепящий секцию вышки. Это означало, что до угла, от которого тянулась вниз, к земле, растяжка, совсем недалеко.
Лишь теперь, окончательно разобравшись, где он находится, Алты сообразил, что ему необыкновенно повезло. Именно повезло. Если бы его отбросило вправо, он провалился бы в дыру. Ведь там доски были выбиты выбросом. И повис бы на страховочной цепи почти над центром помоста, в самом пекле бьющей струи.
Сдерживая дыхание, потому что воздуха вокруг просто не было, один газ, Алты, не отнимая локтя от лица, начал подтягиваться свободной рукой к углу вышки — единственному пути к спасению, к растяжке, косо уходившей к земле. Он очень спешил и в то же время старался действовать осторожно — неверное движение могло стоить ему жизни.
Но самое жуткое еще не произошло…
Оно могло и не произойти в те секунды, за которые Алты добрался бы до угла. Могло не