– Принесите платья для мисс Джонер.
Кэтрин была приятно удивлена. Ткань первого платья была такова, что оно производило впечатление светящегося. На сцене оно будет вспыхивать кроваво-красным и серебряным в ярком свете юпитеров.
Она восхищенно смотрела на свое отражение в зеркалах, а Майкл тем временем укладывал складки, подгоняя платье под ее фигуру.
Шесть лет назад Кэтрин приходила в ужас, когда ее изображали на обложках журналов, на афишах во время гастролей. Это все случилось так быстро – грандиозный успех после одного-единственного вечера. Она была очень молода, но уже пыталась доказать, что не относится к той категории людей, кто случайно выплыл на поверхность. Роман молоденькой девушки с Фредериком Эмбриджем – известным певцом и композитором – стал увлекательной новостью для журналистов, но не повредил ее карьере. Она стала звездой эстрады. Больше шести месяцев их лица появлялись на обложках журналов, продававшихся в киосках на каждом углу. Они улыбались с обложек, а заголовки гласили: «Кэтрин и Фредерик вьют любовное гнездышко», «Кэт Джонер и Фред Эмбридж сами пишут музыку, сочиняют песни и сами их поют».
Фредерик сердился. Они старались избегать слишком навязчивой рекламы, потому что были счастливы и видели только друг друга. Потом, когда он внезапно уехал, знакомые фотографии и их фамилии все еще долго появлялись на журнальных обложках, но слова были холодными и жесткими, а подробности о неудачно сложившейся личной жизни звезды причиняли боль, выставляя ее переживания на публичное обозрение. Кэтрин перестала смотреть журналы.
Через год с небольшим она приобрела репутацию любимицы публики, знаменитой по праву. Ее карьера состоялась, более того – стала смыслом ее жизни. Певица научилась справляться с трудностями.
После сверкающего красно-серебряного платья Кэтрин переоделась в черный в обтяжку костюм и почувствовала себя, как в собственной коже. Всем своим существом она ощутила это единство одеяния и тела. Но после критического осмотра костюма девушка все же решила, что он вызывающе сексуален.
– Нет, я не стану приобретать такой костюм для турне по Европе, – сказала она, еще раз разглядывая свой силуэт в зеркале. – Майкл, не знаю, хватит ли у меня смелости надеть его.
– Брось, костюм фантастический.
– Но не рассчитанный на снобов-аристократов. – Кэтрин повернулась и заметила, как пристально он разглядывает ее профессиональным взглядом. – Он слишком откровенен...
– У тебя красивое миниатюрное тело, Кэт. Ни одна из моих клиенток не наденет платье без того, что ты называешь «откровенным». Хорошо, снимай его. Костюм прекрасен именно в таком виде, я не стану его переделывать. Со временем ты поймешь, что он – для тебя.
– Я буду чувствовать себя, как на осмотре у врача, – сказала Кэтрин, надевая синие брюки в обтяжку и блузку. – Кто знает самые большие секреты о нашем теле? Только портной.
– А кто знает еще больше о ваших секретах, дорогая? Женщина становится болтливой, когда она полуодета.
– Представляю, какие очаровательные сплетни тебе известны. – Застегнув пояс, Кэтрин подошла и дружески прильнула к плечу своего друга. – Расскажи что-нибудь ужасно нескромное и шокирующее. Расскажи, Майкл, ведь ты все обо всех знаешь.
– Ну, Линда Хармен намекнула, что будет играть главную роль в мюзикле «Мелодии любви», – пробормотал Майкл.
Кэтрин остановилась на полпути к двери.
– Что-о-о? – Она порывисто дернулась. – Иногда я думаю, что с тобой надо быть поосторожнее, чтобы никто прежде времени не узнал моих замыслов. Сколько лет я мечтала получить возможность написать тексты и музыку к этому фильму! – Она пожала плечами. – Линда Хармен!.. Не хотела бы я, чтобы она играла роль в моем фильме. Кто работает над партитурой, Майкл? – Кэтрин обхватила его шею. – Давай, скажи мне, я ведь могла бы это сделать? Я так этого хочу!
– Она не знает, Кэт. Ты так сжала мне шею, что нарушила кровообращение, – добавил он, освобождаясь от ее рук.
– Она не знает! Это еще хуже, в тысячу раз хуже! Какой-то безликий, никому не известный сочинитель, не способный толком понять даже общий замысел произведения, будет пыхтеть за роялем, делая непростительные ошибки.
– Всегда найдется кто-то талантливый, кто, возможно, исправит их.
– Кто стоит за этим, уж не ты ли? – спросила она и накинула на плечи жакет.
Он посмотрел на нее, потрепал по щеке и звучно поцеловал.
– Иди домой и спустись на грешную землю, дорогая. Это тебя успокоит.
– Я пойду не домой, а в соседний магазин, к Мэри Форд, – с угрозой произнесла она имя главной конкурентки Майкла.
– Я пропущу эти злые слова мимо ушей, – насмешливо сказал модельер. – Ведь у меня золотое сердце.
Кэтрин улыбнулась, взяла сверток с костюмами и ушла.
Когда певица вернулась домой, ее встретила тишина. Она почувствовала запах лимона и гвоздики, значит, в доме была уборка. По привычке она бросилась в музыкальный салон и убедилась, что там, слава Богу, никто ничего не трогал. Она, несмотря на свою неорганизованность, не терпела, когда в ее любимой комнате нарушали известный ей одной порядок.
Кэтрин купила дом такого размера, чтобы можно было свободно по нему бродить. Она выросла в маленькой комнатушке и боялась замкнутого пространства. Ей нравился аромат чистоты. И она ненавидела больницы с их специфическими запахами, дым от дешевых сигарет, тошнотворно сладкий дух вчерашней выпивки. Этот прекрасный дом она смогла приобрести благодаря своему голосу, благодаря своей каторжной и такой любимой работе.
Кэтрин кружила по комнате, наслаждаясь ее теплом и уютом. Я счастлива, думала она, счастлива оттого, что нахожусь здесь. Она вынула уже увядшие розы из китайской вазы и, спускаясь в холл, запела. В библиотеке ее остановил вид голых ног Марианны, лежащих на письменном столе.
Ее дорогая подруга, болтая по телефону, жестом пригласила Кэтрин войти и продолжила разговор.
Комната, обитая панелями из красного дерева, обставленная богатой мебелью, выглядела шикарно. Кэтрин уселась в уютное кресло.
Наконец Марианна положила трубку.
– Я так и не узнала у тебя, как прошла запись.
– Да. – Кэтрин глубоко вздохнула. – Она прошла великолепно. Счастливее этих мгновений у меня не было в жизни. По-моему, я всем очень понравилась.
– Ты работала как вол, – сказала Марианна, вспоминая о бесконечных бессонных ночах, когда певица сочиняла музыку к своим песням и сама делала аранжировку.
– Временами я не могу поверить... Я слышала звучание струнных и духовых инструментов, улавливала ритмы, повторы и не могла поверить, что все это мое. Я невероятно счастлива.