Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Просит? Он умеет просить?
Лозман усмехается:
— Нет, он разумеется требует, это я прошу, причём очень прошу.
— Он же не хотел меня видеть и приказал немедленно убираться.
— Знаете, он человек горячий, может и накричать на ровном месте, но речь не об этом.
— А о чём тогда?
Я смотрю на его лицо. Оно довольно открытое, взгляд прямой, но совсем не такой жёсткий и обжигающий, как у его начальника. Вообще, Лозмана можно назвать симпатичным мужчиной.
— На самом дела, речь о том, что без вас невозможно работать и завод просто остановится. В компании всё оказалось завязанным на вас. Вы просто центр решений. Такое ощущение, что бывший директор Большаков был лишь вашей тенью. И, опять же, с теми залежами документации, что он хранил в кабинете, кроме вас, судя по всему никто не разберётся.
— А что секретарь коммерческого, разве она не навела порядок?
Лозман смешно замахал руками:
— Что вы, что вы! Это же просто недоразумение какое-то, а не секретарь. Послушайте, Дарья, соглашайтесь. Во-первых, Рыков готов повысить вам зарплату, а во-вторых, мы без вас просто не разберёмся. Роман Григорьевич неплохой человек, поверьте. Когда вы к нему притрётесь, станете не разлей вода, вот увидите.
— Это вряд ли.
— В любом случае, вы сможете уйти в любой момент.
Не знаю как, но я даю себя уговорить и, на всякий случай, переношу собеседование в турфирме. В любом случае, я, вроде, ничем не рискую, а деньги сейчас нужны позарез. Я сразу уйду, если что-то пойдёт не так. И осознание этого факта делает меня более сговорчивой и заставляет чувствовать свою силу.
.
Всю дорогу, что мы едем на завод, Лозман нахваливает мои стратегически верные и правильные решения на посту помощника директора.
— Сознайтесь, по правде это вас нужно называть настоящим директором, а не этого увальня Большакова.
Когда мы идём в кабинет генерального, я готовлюсь к триумфу. В приёмной нас встречает Эльвира, секретарь коммерческого директора. Она пристально и неприветливо смотрит на меня.
Мы заходим внутрь и я снова чувствую себя как на подиуме, уверенно и красиво вышагиваю, приближаясь к столу генерального директора. Даётся мне это нелегко, потому что он буквально срывает с меня одежду своим взглядом.
— Явилась? — вместо приветствия грозно произносит Рыков, и от его голоса, честно говоря, начинают трястись поджилки, и бегут мурашки. Но я не показываю вида и стараюсь выглядеть холодной и сильной.
— Значит так, — продолжает он. — Ту идиотку из приёмной немедленно выгнать. Нет, сначала пусть покажет тебе, как делать нормальный кофе и потом выметается. Приготовь кофе, возьми самый толстый блокнот, чтобы записывать поручения и готовься вкалывать так, как ещё никогда не вкалывала. Будешь разгребать конюшни, которые сама же и засрала вместе со своим Большаковым.
Это что, шутка такая? Я вопросительно смотрю на Лозмана, но его лицо в этот момент абсолютно непроницаемо. Стоило ехать сюда, чтобы опять выслушивать оскорбления! Этот человек просто невыносим.
— Простите, — говорю я, пытаясь выдержать его взгляд, — кажется, у нас возникло недопонимание. Я думала, вам нужно разобраться в делах, а вы…
— Думать тебе больше не надо. Похоже, не это твоя сильная сторона. Тебе нужно просто выполнять, что я говорю, а думать я тебе запрещаю.
— До свидания, — как можно спокойнее говорю я, — кажется, приехать сюда было ошибкой.
Не говоря больше ни слова, я разворачиваюсь и иду к выходу. В повисшей тишине слышен только стук моих каблуков. Но когда я приближаюсь к двери, раздаётся разъярённое звериное рычание, от которого я невольно втягиваю голову в плечи.
— Стоять! Ты в игры решила поиграть? Быстро подошла сюда!
3. Мелкая месть
Честно говоря, я даже не знаю, как реагировать. К такому обращению я совершенно не готова. Какой-то исключительно казарменный стиль. Меня охватывает целая буря чувств — гнев, страх, смятение и высшая степень удивления. И я совершенно не понимаю, что мне делать в такой ситуации. Я оборачиваюсь и, замерев смотрю на Рыкова, как на диковинную зверушку, странную и очень небезопасную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Дарья Андреевна, вы не торопитесь с решением, пожалуйста, — мягко вступает Лозман.
Рыков мечет в него синие молнии, и его глаза полыхают яростным огнём, он разгневан. Встретившись с ним взглядом, Лозман замолкает и виновато покашливает.
— Тебе что здесь, куколки да бантики? — продолжает генеральный, возвращаясь ко мне. — Хочу буду работать, не хочу не буду? Не будешь дорабатывать свои четырнадцать дней, вылетишь не по собственному, а по статье за злостные прогулы. И потом уже вообще никуда не устроишься. Всё понятно?
— Нет, — решаюсь я противопоставить стихии свой слабый голос. — Вы же сами велели мне убираться и чтобы духу моего здесь не было.
— А сейчас велю, чтобы ты пошла на рабочее место и занялась делом, потому что тупая кукла из секс-шопа, что там сидит меня уже достала. Не факт, конечно, что ты лучше, но это мы скоро выясним. Запомни, если захочу, повелю, чтобы ты на четвереньках по заводоуправлению ползала, и будешь ползать!
Нет, это уже слишком! Унижать себя я не позволю! Да как вообще можно так с подчинёнными разговаривать! Солдафон!
— Потрудитесь, — я часто и глубоко дышу, стараясь чтобы голос не выдал моё волнение и жуткую обиду, — потрудитесь не орать на меня и прекратите оскорбления. Иначе…
— Детский сад! — перебивает Рыков, и прикрывает глаза ладонью. Вроде как век бы меня не видел. А я-то его тем более.
— Роман Григорьевич, я сообщил Дарье Андреевне, что вы предложили повысить ей зарплату на тридцать процентов, — снова оживает Лозман.
— Да за что ей? За гонор и непокорный характер? Тем более я ничего не предлагал, это твоя идея была, так что нечего со своей головы на здоровую.
Уж кто бы говорил.
— И я бы хотела получить задолженность по зарплате за три месяца. Раз уж у нас трудовые отношения строятся строго на базе кодекса, полагаю такую задержку неприемлемой.
Сердце уходит в пятки. Я до ужаса боюсь собственной отчаянной смелости и острая резь в желудке сигнализирует о стрессовой ситуации. Но на удивление шеф не орёт и не гневается, а даже улыбается, хоть и криво, но всё-таки…
— Нет ты видел? — спрашивает он у Лозмана. — Провинциальная хватка. Практичность. Ладно, всё получишь. А вот я похоже так и буду ждать. Кофе мне дадут сегодня или нет?
Ну это у куклы своей и спрашивай… Я иду в приёмную и прошу Кристину сделать кофе. В общем-то, если посмотреть на сухой остаток, то всё вышло не так уж и плохо, особенно если деньги мне действительно выплатят. Можно попытаться поработать с этим ужасным человеком. Главное, не тушеваться и давать отпор, думаю я держась за живот, терзаемый болью. Подлая психосоматика, или как это называют… Кристина возится с кофе-машиной и, наконец, добывает чашечку кофе. Отдать её мне она не соглашается и несёт Рыкову сама. Я плетусь следом.
— Вот что, Жанна…
— Кристина, — обиженно и жеманно поправляет она Рыкова.
— Не перебивай. Кристина ты или Жанна, мне всё равно. Сейчас ты покажешь Розановой, как делать нормальный кофе, а потом заберёшь своё барахло и вернёшься к Бажакину.
— Так он вместо меня кого-то уже принял, — недовольно возражает Кристина и бросает на меня взгляд, полный злобы и ненависти.
Рыкову эти проблемы кажутся исключительно неинтересными и он делает ей жест удалиться. Я выхожу вместе с ней, но от кофейного мастер-класса отказываюсь, потому что кофе-машина у нас автоматическая, и чему меня может научить Кристина? Она не попрощавшись и с гордо поднятой головой, удаляется восвояси.
— О, Даша, ты вернулась? — заходит в приёмную главный бухгалтер. — Это хорошо. Генеральный у себя?
— Да, но у него сейчас Лозман.
— Розанова, зайди, — разражается селектор недовольным голосом Рыкова.
— Извините, Лилия Рашидовна, вызывает. Я ему доложу о вас.
Я иду в кабинет шефа, как осуждённый на эшафот.
- Тиндер - Амелия Сафарова - Современные любовные романы
- Фатальное трио - Юля Белова - Современные любовные романы
- Диагноз (СИ) - Захарченко Александра Дмитриевна Заха - Современные любовные романы
- Мой любимый Босс. 3. Ну здравствуй, курица! (СИ) - Рэй Вера - Современные любовные романы
- Заставь меня остаться - Юлия Гауф - Современные любовные романы / Эротика