Она говорила и не видела, как сжимаются его кулаки, когда он услышал об обидчиках девуши, как повёл он носом, чуть ли не утыкаясь в её волосы, стараясь уловить тонкий аромат, не испоганенный вонючими дезодорантами и духами.
С каждым произнесённым словом девушке становилось легче, словно тяжёлый груз упал с её худеньких плеч.
Он протянул ей бутылку с водой, которая всё это время была у него в руках, когда Дарина замолчала. Она с благодарностью во взгляде приняла её, голос девушки охрип от рыданий и долгого говорения.
– Спасибо, – прошептала она. Дарина благодарила не только за воду, но и за то, что мужчина выслушал её истерику.
Девушка уже собралась уходить, но её молчаливый слушатель не пустил, придержав за тонкую руку.
– Извини, конечно, но я не могу тебя отпустить, – перешёл он на "ты". – У меня тут машина, – он указал в направлении кустов, – надо обработать твои синяки и ссадины.
Девушка напряглась. Она не хотела идти с ним к его машине. Много историй ходило о том, как молодые девчонки и парни пропадали после вот таких знакомств.
– Успокойся, – белозубо улыбнулся он, – не съем я тебя. Подождёшь меня здесь? Я аптечку принесу.
Дождавшись её неуверенного кивка кивка, он ушёл. Ему нужно было вдохнуть свежего весеннего воздуха без тонкого аромата тела этой девицы, чтобы очистить свои мысли и совладать с эмоциями. Но ему пришлось быстро вернуться, понимая, что иначе обладательница тонкого запаха быстренько убежит восвояси. Для него не укрылось, что девчонка его испугалась и была настороже.
***
– Моё имя Даниил Люпо, – представился, наконец, мужчина, вновь широко улыбаясь, демонстрируя красивые ровные белоснежные зубы. Девушка не замечала, как он принюхивается, аккуратно, даже можно сказать, нежно обрабатывая ссадины. -– Да-да, это моя настоящая фамилия. В родне столько кровей понамешано. А не представитесь ли Вы, о, прекрасная незнакомка?
– Дарина Волкова, – промолвила вмиг покрасневшая девушка. – Обладательница одной из самых часто встречающихся фамилий. Приятно познакомиться, Даниил.
Могла ли она тогда знать, что эти слова станут для неё роковыми, что именно эти минуты станут же неё началом конца? Или всему виной мерзкое поведение её одноклассниц? Хотя, быть может, всё началось со смерти её родителей. Но она жила этим моментом, не зная, что принесёт ей будущее, как никто из нас не знает, что же хранит тайна следующей минуты.
Дарина Волкова даже не заметила, что вокруг было неестесственно тихо: молчали и птицы, которые обычнно громко галдели, восхваляя весну, не было слышно пробегащих котов и бродячих псов. Лишь тишина. Животные чувствали пристуствие сильного хищника.
II
Она вновь задыхалась от долгого безумного бега, сердце уже билось где-то у горла, а лёгкие пылали, в боку нещадно кололо, но она не могла позволить себе остановиться и перевести дух, ведь на босые изранненые веточками и камнями пятки ей наступает сама смерть.
***
Девушка вновь проснулась в холодном поту. Там, во сне, её вновь настигли, разрывая молодую плоть острыми чёрными когтями и белоснежными зубами, измазываясь в горячей красной крови. Даринка никак не могла избавиться от этих ночных кошмаров, преследующих её с первой ночёвки под крышей дома тётки.
В этих жутких сновидениях, где всегда выступала жертвой, ведь за столько ночей ей никак не удавалось убежать и спастись, девушка винила трагедию своей семьи и видение огромного чёрного волка, которого она приняла за плод больного и усталого воображения.
***
Новый дом.
Кзалось бы, как много в этой чУдной фразе. Ведь почти всегда подобное ассоциируется с надеждой на что-то новое, доброе и прекрасное. Дом – то место, где тебя ждут, надеются на скорое возвращение (и пусть ждёт лишь кошка или собака). Но для нашей знакомой, что потеряла всё и вынуждена ехать к чёрту на рога жить, не было никакой радости и тёплого ожидания. Лишь усталость и безнадёжность.
Дарина Волкова ехала в старой зеленой электричке, практически полностью расписанной граффити. Девушка уставилась в окно, невидящим взором наблюдая через мутное исцарапанное стекло за раскинувшимися смешанными лесами. Она практически не обращала внимания на стойкий запах мочи, которым, казалось, пропитался весь вагон (нос давно забился), но от холода она зябко ёжилась, кутаясь в зелёную ветровку.
Она не хотела ехать никуда, хотела остаться в старой квартире и не видеть ни тётку, с которой ни разу в жизни не встречалась, ни двоюродного брата, о котором узнала лишь пару дней назад. Да и о тётке краем уха услышала Даринка однажды, что, мол, у отца есть старшая сестра, живущая в каком-то захолустье, не добившаяся ничего и работающая обычным врачом-терапевтом. Её родители говорили это так, словно работа врача – это нечто постыдное и мерзкое. От таких слов у Дарины ныло сердце, ведь её лучшая подруга училась на врача, да и она сама бы не прочь была спасать жизни и здоровье людей. Но жизнь самой девушки была определена её дражайшим папенькой.
Она вновь поёжилась и оглядела вагон: всего два человека какого-то замшелого вида ехали вместе с ней, ещё один вышел на предыдущей остановке, – в общем-то не пользовалось это направление популярностью у обычного люда.
Она вновь перевела взгляд за окно, электричка замедляла свой ход перед очередной остановкой, и уже можно было рассмотреть хоть что-то, кроме смазанного массива леса.
Там, за окном, у кромки деревьев потягивался огромный зверь. Его чёрная шерсть лоснилась в лучах закатывающегося солнца – ещё чуть-чуть и его и вовсе нельзя будет найти в окружающей ночной тьме. Зверь потянул носом воздух, морда, казалось поморщилась, но Даринка не могла с уверенностью сказать, что ей не почудилось: с такого расстояния в приближающихся сумерках она вряд ли смогла бы что-то рассмотреть, кроме его светящихся глаз. А жёлтые глаза в этот миг смотрели на неё, заставляя сердце сжиматься, а ладошки потеть...
Тогда её, задремавшую, разбудил контролёр, проверяющий проездные документы (по просту билеты); и она уже не могла с полной уверенностью сказать, был ли это сон или же явь. Скорее всего ей всё привидилось, решила она.
***
Даринка стояла на продуваемой всеми ветрами платформе с разбитым асфальтом и зябко ёжилась, обнимая себя руками: электричка давно покатила дальше, а её так никто и не встретил. Вечер был холодным, на небо набегали тёмные тучи, обещая проливной дождь, пронизывающий до самых костей ветер также не добавлял оптимизма юной особе. Дарина мечтала лишь о горячем чае и пледе, девушка никак не ожидала, что её просто напросто забудут встретить.
Но вот послышался тяжёлый стук каблучков и вопрошающий женский хриплый голос:
– Дарина? Дарина Волкова?
Когда девушка уже была готова идти, куда падёт взгляд её очей, за ней всё же пришли.
Ольге Вячеславовне Печёрской было около пятидесяти лет, её тёмно-русые короткие волосы давно тронула седина, которую она не стремилась закрашивать, чтобы не превратиться в ещё одну бабку с ярко-рыжей или фиолетовой шевелюрой, глаза у неё были точь-в-точь Даринкины: такие же изменичивые сине-зелёные, колдовские, как называл их покойный брат Печёрской. Глядя на неё, Даринке хотелось в этом возрасте иметь такую же фигуру: несмотря на уже немолодые лета, Ольга Вячеславовна оставалась стройной, но вот за морщинистым лицом стоило бы больше уделять внимания, считала племянница, как и за руками с тонкой почти просвечивающей кожей с сеточкой синих вен.
Они молча пошли в сторону ожидавшего их такси. Такие непохожие родственницы, совсем чужие люди, которым вскоре придётся проживать под одной крышей.
Как же удивилась Дарина, когда такси подъехало к дому! Оказалось, что семья Печёрских живёт в добротном двухэтажном домике, но и он казался игрушечным для жительницы крупного города со множеством серых безликих многоэтажек и широких магистралей. Она только надеялась, что удобства находятся не на улице. К счастью, и до русской глубинки дошли блага цивилизации и здесь была вполне хорошая ванная комната.