Читать интересную книгу Возвращение в «Кресты» - Борис Седов

Мужчина за столом продолжал водить дешевой шариковой ручкой по рыжеватой бумаге, сосредоточенно при этом посапывая. Мне была видна его лысеющая макушка с редкими пегими волосенками и белыми коростами перхоти. Наконец он закончил, демонстративно вздохнул, поставил точку в своей писанине и медленно поднял голову.

Да, чтоб меня, это был именно он! Победоносно ухмыляясь, на меня таращилась красная угреватая рожа Владимира Владимировича Мухи. Природа не могла позволить существовать на свете сразу двум подобным выродкам! Муха откровенно наслаждался произведенным эффектом. Смаковал момент!

Ах, Светка-Конфетка. Какое шикарное аутодафе было тобой организовано для гражданина следователя! Выходит, напрасно ты погибла, Светка, – Муха жив, хотя и не очень здоров, судя по внешнему виду…

А в темном уголке, стало быть, поблескивал стеклами большущих очков маленький костлявый адвокатишка. Тот самый, Живицкий Борис Наумович, что в свое время перерезал себе вены под моим чутким руководством. Но вот он сидит и по-прежнему прижимает к себе худенькими ручонками толстый портфель желтой кожи, будто старается спрятаться за него. Нет, этого не может быть, граждане. Я почувствовал, как меня прошиб холодный пот. Ночной кошмар воплотился в реальность – два трупа встретили меня и сейчас вонзят свои желтые зубы в мою плоть. Может, я все еще сплю или брежу! Я замотал головой, пытаясь прогнать с глаз морок, но ничего не вышло, а по лицу Мухи было видно, что он понимает, в каком я сейчас пребываю смятении, и ему это смятение очень по сердцу!

– Объект нейтрализован! – Выражайся точнее, будь ласка! – Все в порядке – Знахарь у нас. В полном отрубе. Часов пять еще будет дрыхнуть… – Проблемы были? – Никаких! Чисто сработано. – А что с охранниками? – Они получили… то, что заслужили!

Стоп, секундочку! Не сплю я и не страдаю от галлюцинаций. Вижу то, что передо мной. И что это значит?! Муха, выходит, – жив! Очень хорошо! То есть, плохо, конечно, но это не повод сходить с ума! А вот что касается Живицкого, то на счет него у меня вообще были большие сомнения. Мне бы разглядеть его поближе, мерзавца. Но нет – правильно сел, гад. И оделся правильно, кроме очков ни фига и не видно. Две детали, очки и кудри, – и в полумраке чем тебе не доктор Живицкий! Умеют, суки, глаза отводить, ничего не скажешь. Ну, мы-то тоже не лыком шиты, кое-что в этой жизни видели. Как в песне поется, «он долго жил, он много знает»!

Так, и что с вами теперь делать, граждане?! Согласно старой русской традиции (а о традициях у нас сейчас любят много рассуждать), ожившему покойнику вбивали в грудь осиновый кол. Подрезали пятки и набивали рану щетиной. Чтобы не шастал по ночам и не мешал спать честным людям. К несчастью, я был лишен возможности применить к обоим упырям столь радикальные меры. Оставалось ждать, что они скажут, мои покойнички. Но уже чувствовал я, что кровушки моей они попьют немало.

«Погодите – сам налью! Знаю, знаю – вкусная! Пейте кровушку мою, кровососы гнусные…» Тоже – Высоцкий и тоже хорошая песня!

А покойнички сидят себе живы-живехоньки! И оба настолько полны жизни, что напоминают собачек из рекламы собачьего корма. Явно не такие холеные, как рекламные «кабыздохи», но оба по-своему жизнерадостные.

«Ладно, – решил я для себя. – Не будем нервничать. Я еще не в аду, а значит, с этими сукиными детьми еще сумею разобраться. Потом, когда я выберусь отсюда. А я обязательно выберусь. Сейчас же следует расслабиться и получать удовольствие. Пока еще совсем не было понятно, с какой целью разыгрывается весь этот спектакль. И в какую сторону подует ветер в следующую секунду. Пока разумнее только наблюдать. И не терять бдительности – это главное».

– Присаживайтесь!

Услышав этот голос вблизи – четко и ясно, – я отбросил последние сомнения – передо мной был именно Владимир Владимирович Муха, а не какой-то ряженый клоун. Я не заставил себя долго упрашивать и молча сел.

Следак, по своему гадостному обыкновению, тут же уставился на меня немигающим взором. Наверно, это должно было напоминать змеиный взгляд – завораживающий и лишающий жертву воли к сопротивлению. Но не получалось. Семь лет назад получалось, а теперь нет. Впечатление портили выпученные глаза. Раньше у Мухи с ними все вроде было в порядке. И вообще – выглядел он в первую нашу встречу не в пример лучше, чем сейчас.

Присмотревшись к старому знакомому повнимательней, я со вполне понятным удовлетворением отметил, что прошедшие годы и не слишком здоровый образ жизни оставили на его гнусной физиономии многочисленные следы. Но не эти неизбежные признаки износа организма доставили мне настоящую радость. А характерные симптомы серьезного заболевания: глаза навыкате и второй подбородок, похожий на слегка подсдувшийся воздушный шарик. Зоб, или базедова болезнь. Причем запущенная. Недолго ему осталось небо коптить, от силы полгода. Если раньше никто не поможет. Хотя вряд ли, если до сих пор никто не помог. А ведь как старались! Наверняка не одна только Светка-Конфетка. А вот поди ж ты! Сидит себе, глаза таращит. Прицеливается – куда бы вцепиться!

– С вами, Разин, мы уже знакомы, – бесцветно начал он, – но, на всякий случай, представлюсь ещё раз. Следователь прокуратуры Муха…

– Какой прокуратуры? Простите, что перебил, – прервал я его в расчете на то, что следак выйдет из себя и в запале скажет больше, чем планировал.

Рассчитал верно: лицо следователя вмиг покрылось потом и красными пятнами. Он хватал ртом воздух, и видно было, какая титаническая борьба происходит в его плешивой башке. С одной стороны, ему хотелось завизжать и покрыть подходящими к месту матюгами этого наглого зэка! С другой стороны, этот наглый зэк предусмотрительно извинился. И просто вот так вот взять и не к месту заорать – значит открыто признать свою слабость. К тому же он должен был играть свою роль, роль, написанную кем-то другим. И судя по всему, в его сценарии воплей в данном месте не значилось. А подследственный, наверное, в этом самом месте должен был пребывать в состоянии глубокой подавленности и быть абсолютно неспособным на какие-либо комментарии.

Бедный Муха чуть было не взорвался от перегрузки. Актер из него был средненький. Затем все-таки взял себя в руки и почти так же спокойно, как раньше, ответил с нажимом на первое слово:

– Городской прокуратуры.

Вот! Этого, собственно, я от него и ждал. Купился, ублюдок. Повысили гада. Надо же! Сильно, видимо, выслужился, сучий потрох!

– Очень приятно! – ответил я с саркастической усмешкой. – Только я не совсем понял, почему вы называете меня Разиным. Моя фамилия Григорьев. Николай Григорьев! Я известный бизнесмен…

Не прошло.

– Ну-ну, – этот паразит прищурил выпученный глаз, – не набирайте обороты, гражданин Разин. Следствие разберётся, какой вы бизнесмен. Насколько нам известно – вы работаете врачом скорой помощи!

– Вы меня ни с кем не путаете, гражданин следователь?

– Нет! – категорически отрезал Муха. – Ни с кем мы вас, Разин, не путаем.

И, не дожидаясь новых возражений, сообщил мне о том, что присутствующий здесь очкастый человечек – не кто иной, как Живицкий Борис Наумович. Защитничек мой, предоставленный согласно 49-ой статье. И если по каким-либо причинам Живицкий Борис Наумович как адвокат меня не устраивает, то я (то есть гражданин Разин) имею право нанять другого защитника.

Странно! Представляет мне его так, будто я его впервые вижу и не знаю отлично, что это за гусь. Ладно, в первый раз так в первый раз. Поиграем пока по вашим правилам.

– Нет, что вы, гражданин следователь, – сказал я, не выказывая ожидаемого собеседниками удивления. – Меня вполне устраивает то, что мне предоставило следствие.

Адвокат нервно заёрзал в своём тёмном уголке, возмущённо поблёскивая стёклами очков. Но вслух ничего не сказал. Муха тоже ничего не сказал. Хотя на миг замолк и сделал стойку, видимо, размышляя, как отреагировать на этот выпад подследственного. И стоит ли реагировать вообще. Потом, видимо, решил не отвлекаться и, продолжая заведённый ритуал допроса, привычно забубнил о моих правах.

Слушать тут было особо нечего, никаких неожиданностей в этой части мухинского обязательного выступления не предвиделось.

– Ещё вопросы есть? – спросил он.

– Есть, конечно! Хотелось бы узнать, если вы, конечно, не против: на каком основании меня задержали?

Муха утомлённо вздохнул. Потом, покряхтывая, поднял с пола пухлый портфель и водрузил себе на колени. Щёлкнув замком, следователь извлёк из портфеля лист бумаги и подвинул ко мне:

– Вот, ознакомьтесь, – и подчеркнул еще раз: – гражданин Разин!

Документ, который он мне передал, я уже когда-то читал. Может быть, не именно этот, но точно такой же. Только очень давно, много лет назад. В прошлой жизни… В которую кто-то, пока неведомый, кажется, силой пытается меня запихнуть. Этакая машина времени с педальным приводом. – Больше вопросов по этому поводу нет? – спросил Муха и, дождавшись, когда я отрицательно помотаю головой, сообщил мне о том, что присутствующий здесь очкастый человечек не кто иной, как Живицкий Борис Наумович. Защитничек мой, то есть – Разина Константина. Предоставленный согласно 49-ой статье адвокат. И если по каким-либо причинам Живицкий Борис Наумович как адвокат меня не устраивает, то я (то есть гражданин Разин) имею право нанять другого защитника.