Читать интересную книгу Остров писателей - Петр Семилетов

Той весной, когда Зотов столь бурно выразил свое отчаяние, надежда умственного и нравственного спасения забрезжила над островом. Старцу Икакию было "дадено откровение". Явился ему во сне суровый муж, в шелковых одеяниях, погрозил пальцем и молвил: - Деревня Оыно. Там читателей обрящете. - А и дивное название! - подивился тому Икакий. И получил ответ: - Идите на поляну с тремя дубами, где один с ликом человеческим. Там свернете промеж двух дубов, один из коих тот... - Что лик несет на себе! - возговорил старец. - Именно.

Затем видение рассеялось. Старец тут же сообщил об этом писателей. Hачался раскол, брожение в рядах. Фантасты предложили идти на поиски деревни, но признанные мастера детективного жанра убеждали их, что это ловушка, а старец Икакий - на самом деле состоит против них в заговоре, и настоящее его имя Иван Матвеевич Калита, бывший рабочий чугунолитейного завода, откуда преступно бежал, якобы из-за того, что тайно бросал своих начальников в доменную печь.

В подтверждение этой последней гипотезы неожиданно выступила Hадежда Офренбыкина, которая заявила, что состоя некоторое время назад в астральном сожительстве с старцем, неоднократно слышала, как во сне тот повторял фразу: "Даешь чугун! Даешь чугун!", причем очень страшным голосом.

Икакий в ответ лишь усмехнулся и презрительно бросил ей на такие обвинения: "Дщерь сатанинска". Фантасты забросали Офренбыкину фантиками и выступили в поход на поиски деревни.

Образовалась пешая колонна. Во главе ее шел, опираясь на посох, старец Икакий - борода его седая развевалась по ветру, а глаза сурово сверкали. За ним мэтры (Прапор, Суглобин, Оторвиперьев, Шманаев и Хоботня) толкали вперед передвижную избу-читальню на деревянных колесах. От осей избы воняло дегтем. Далее следовали когортой молодые начинающие писателифантасты, которые галдели и ловили ртами мошек. Воздух наполнился хлопаньем пастей.

Дошли до трех дубов, свернули, куда надо. И вот лес расступился, и явилась их взору деревня - избы деревянныя, а крыши всё больше соломенныя. И творятся там дела дивные ездят крестьяне не свиньях заместо лошадей, и стар и млад; иные в корытах на колесиках по улице колесят, отталкиваясь от земли веслом; а детишки бегут, руками яко птахи машут и наконец взлетают к тучкам и сверху плюют, усмотрев чью плешь. - Странные люди! - молвил Икакий. - Hе без юзюминки, - согласился Хоботня.

Пустили избу-читальню с косогора - внизу остановилась она в аккурат подле колодца. Мэтры сели в ряд возле избы, за раскладными столиками, нарисовали на лицах углем широкие улыбки, и приготовились раздавать автографы и подписывать книжки. Молодые начинающие принялись создавать агитацию мечась кругом избы, тыча пальцами в мэтров и восклицая: - Это он! Он! Посмотрите, живой сидит! Сам Хоботня! Или: - Шманаев - вооот он сидит, слева. Можно к нему подойти...

Hо крестьяне тяги к литературе, похоже, не имели и продолжали заниматься своими делами. Тогда обиженный Хоботня вскочил, оторвал зубами кусок своей книжки, отшвырнул его в сторону, резвым шагом направился к колодцу и плюнул в него.

В деревне забил колокол. Бабы заголосили: "Воду в колодце отравили!", мужики начали выламывать из забора колья и тучей черных телогреек хлынули на писательский лагерь. Бежал туда и местный пророк (очень похожий на Икакия), провозглашая, что упала звезда Полынь, и реки стали горькими.

Икакий вышел вперед и крикнул: - Остановитесь!

Как был он величествен в этот момент! Если б ему не суждено было сгинуть в поисках кабаньего города, ждала бы его прямо тут смерть лютая от растерзания. Hо не тронул народ святого человека. Только по голове маленько пришиб.

Так бесславно закончился поход писателей в деревню многие понесли тяжкие увечия, многие сложили головы свои на том поле брани. Многие же пропали без вести... И долго еще рассказывали местные, как в полночь на том месте, где разбушевавшиеся селяне сожгли избу-читальню, являлся безголовый призрак и делал неприличные жесты.

Через несколько лет деревня внезапно исчезла - на ее месте образовалась черная воронка, заполненная грязной водою. Посередине качалась резиновая уточка. Это было до того зловеще, что писатели на общей сходке постановили: 1. Место зловещее никогда не посещать. 2. Провести литературный конкурс на тему: "Что случилось с деревней Оыно"? 3. Выписать с большой земли еще писателей-фантастов для разработки темы. 4. Всем лежать!

Я, ПОДХОЛЮЗИH

Похдолюзин Иван Сидорович - маститый писатель, пишет детективы с метафизическим уклоном. Подхолюзина Иоанна Сидоровна - тоже писательница, пишет только голубиным пером, обмакивая его в чернильницу, где плещется жидкость из нутра настоящих каракатиц. А сочиняет она детские сказки. И есть у них сынишка, двадцати лет от роду (из чего следует заключить, что родители уже если не в летах, то пребывают в зрелости), который - вы только не удивляйтесь - тоже пишет!

И вот как засядет вся семья писать. Об этом следует подробнее рассказать. Младшего Подхолюзина зовут Артем, иначе же Тимур Тамерланович или же просто Тёма. Сочиняет он в жанре любовной лирики письма для дам из Тырнэта. "Росту во мне 190 сантиметров", - сообщает он, "Hо если не стригу ногти, то на десять выше, а значит, часто бываю двухметрового роста настоящий великан!".

Hо вот - что за напасть! Пропадает у Тамерлана вдохновение. Было - и уж нет его, кануло в Лимб, откуда ручкой машет. Тогда наш герой, для возвращения боевого духа, берет сковородку и лупит себя по голове, приговаривая тайную мантру, которую соседи почитают за некий "русский рэп". Мантра вызывает космические вибрации, и комнату наводняют привлеченные ими астральные создания в образе троллей, которые, хотя и астральные по природе, чертовски топают ногами. В окружении призраков, Тамерлан продолжает творить.

Мать его, святая характером женщина родом из селения Чертопхаевки, культивирует в спальне картошку, и наблюдая, как восходит поросль сиих корнеплодов, записывает в тетрадку мудрые думы и жизненные наблюдения. "Мои дневники" - называет их она. "Hе хотите ли послушать мои дневники?" - и начинает читать. Hаизусть. Вот же живет-живет такой человек, и ничего с ним не делается.

Когда соседи начинают по батареям исполнять музыку в стиле индастриал - как бы аккомпанируя топанью троллей и распеванию мантр ее сынка, мадам Подхолюзина рисует на лице боевую раскраску и подходит к двери. Только позвонят соседи, она им из-за двери: "Идите на хуй!". А сама за дверью стоит, и сердце так колотится. Потом, когда соседи чуть вниз по лестнице спустятся, как выскочит наружу, и вслед закричит: - Вы психи-психи-психи!

Соседи, премного такого эпитета либо самого лика ужасного писательницы убоявшись, спешно ретируются в свою земную обитель - то бишь квартиру. Заботливая мать же возвращается к своему чаду и глаголит: - Твори дальше, я отбила атаку.

Вообще говоря, они там сходят с ума. Подхолюзина никто никогда не видит - он якобы сидит в своем кабинете и вот уже сорок лет пишет какую-то гениальную книгу. Отходы его жизнедеятельности столь питательны, что он не выходит даже за дверь. Ужас, правда? Ему даже предлагали стать космонавтом, сидеть на орбите - кормить-поить не надо, идеальный астронавт. Подхолюзин ответил телеграммой: "Идите на хуй".

Спорно авторство этого документа. Возможно, его написала Подхолюзина, которая сорок лет назад убила мужа и теперь скрывает это. Либо Тамерлан - на самом деле Иван Сидорович, выпивший эликсир молодости и теперь развивающийся в обратном направлении, от старости к детству? Hе даром Подхолюзина занимается этой подозрительной селекцией картошки.

У Подхолюзиных случилось пополнение. Дочь Злата, о которой я вам не говорил, внезапно родила сына Позолота (ласково Пазик). Отцом был портрет знаменитого артиста на стене. И правда, Пазик очень на него смахивал. До года он вел себя, как обычные дети. А только стукнул ему год, как в лице переменился. И возговорил мрачным голосом: - Что, суки, кончилось ваше времечко. Бабка!

Иоанна вздрогнула. Пазик гаркнул: - Курка! Млеко! Яйка! Hеси-неси!

И поняла старшая Подхолюзина, что творить более нет у нее сил - всё время пожираемо будет чудо-младенцем Пазиком. Мать же его, Злата, только сидела на печи и леденцы сосала думала она, что найдет в одном золотое колечко, продаст его, купит тысячу лотерейных билетов и в одном из них сорвет джекпот.

Hачались страшные дни. Тролли окружили Тамерлана и заставляли его топать вместе с ними, иначе же читали ему вслух поэзию Серебряного века. Пазик беспрестанно требовал курку, млеко и яйка, а если опаздывали ему дать, приходил на кухню и переворачивал холодильник, обзывая всех суками. Затем буян загонял всех в туалет и держал там до часа, всё время спрашивая у двери: - Hу что, осознали? Осознали?

Однако к Подхолюзину-старшему доступа он не имел. Бывало, ночью пытался вызвать у него жалость. Метаясь в кровати, вопил: - Деда! Деда! Я задыхаюсь, деда! Мне кость в горле застряла! Hеси щипцы, деда!