Потом дом все же достроили, но почти сразу выставили на продажу – за какие-то сказочные деньги. Только никто его не покупал. Результат – невычищенные дорожки, горы снега у ворот зимой, сорняки-одуванчики летом. Кроме того, они не платили за охрану, что страшно бесило Кольку. Так что вот уже года три мы жили в непосредственном соседстве с заброшенным домом. Дураков купить этот кусок московского счастья за пару миллионов «зеленых» не находилось. Неужели теперь нашлись?
– Какой мужчина! – воскликнула Алина, высовываясь чуть ли не по пояс в оконный проем.
– Осторожнее.
– Это просто праздник какой-то! – заявила она, а глаза ее загорелись знакомым огнем желания. Желания выйти замуж. Так или иначе, Сашенька – не Сашенька, а Алина всегда отслеживала варианты.
– Ты прямо как те гастарбайтеры, – хихикнула я и подошла к окну.
– Так и он совсем как я – топлес, – развела руками Алина. – Что, вообще-то, странно смотрится зимой. Что он делает?
– Топлес? – Я подалась вперед и с удивлением отметила, что она права – мужчина внизу стоял обнаженный по пояс и размахивал руками. – А-а, понятно. Это, Алиночка, называется незнакомым тебе иностранным словом «гимнастика».
– Неужели ему не холодно?
– Ты смотри не обожги его своим взглядом. – Я рассмеялась и пригляделась внимательнее. Мужчине за окном на вид было лет тридцать, светлые волосы, предположительно ростом с… Валуева? Он стоял посреди морозного утра в одних спортивных брюках и растирал обнаженную накачанную грудь снегом.
– Олька, господи, я хочу к нему! – всхлипнула Алина и покраснела.
– А теперь приступаем к водным процедурам! – подразнила я ее. – Алька, смотри, не затопи мне дом своими слюнями!
– Гадюка ты, Олька. Могла бы быть подобрее. У тебя-то в жизни все хорошо, красавица, умница, муж тебя обожает. И выглядишь на десять лет моложе своего возраста. Вот как тебе удается так выглядеть?
– Я ем чеснок, – съехидничала я. – А в нем сплошной витамин.
– Нет, Олька, это потому, что тебе ничего не приходится в жизни решать. Никаких у тебя хлопот, никаких волнений – один сплошной позитив и контакт с природой. Не жизнь, а сказка.
– Ага, сказка, конечно! – фыркнула я.
– А чем не сказка? – удивилась Алина.
Я вздохнула и взглянула на мужчину за окном.
– Во всех сказках всегда хоть что-то происходит. А у меня жизнь – сплошная эпоха застоя.
– Ничего себе – эпоха застоя! – возмутилась Алина, примеряя на себя мое старое платье, которое она выудила из недр шкафа. – И муж тебя любит, и дочь в институт идет. И платья вон какие у тебя.
– Платья мне такие и надевать-то некуда, моя прелесть.
– Ну и что, – упиралась Алинка, отказываясь наотрез проявлять сочувствие к моей скучной, наполненной пустым бездельем и тишиной жизни. – Это твой добровольный выбор. Захотела бы – пошла в театр. Все в твоих руках. Да что там театр! Сидишь тут как сыч, а к тебе такие мужики в соседи переезжают. Слушай, пригласи его к себе на Новый год, а?
– С ума сошла? – вытаращила я на Алинку глаза. – Я его впервые вижу.
– Да тут и смотреть не надо – надо бежать и хватать.
– Может, тебе лучше пойти и принять холодный душ?
– Он, наверное, иностранец. – Алинка фыркнула, отвернулась и снова припала к стеклу. – Наши так не выглядят. Такого здорового цвета лица я не видела уже лет сто.
– Наконец-то все узнали правду о настоящем возрасте Алины!
– Вот ты дура. – Она скинула одеяло и прижалась к оконному стеклу своей полной грудью, прикрытой лишь бюстгальтером. – Пригласи его на Новый год. Пойди отнеси ему какой-нибудь пирог и немедленно пригласи!
– Не позорь меня перед новым соседом, кто бы он ни был! – фыркнула я и попыталась стащить Алину с подоконника.
Алинка уперлась, выгнулась всем телом и прошипела:
– Господи, какой красивый мужик! Он нас не видит, иди посмотрим вместе! Это ж лучше всякого кино. Смотри, он качает пресс! – Алинка прижалась к окну.
Я не сдержалась и посмотрела на незнакомца – но из чистого любопытства, как только может смотреть почти сорокалетняя замужняя женщина на тридцатилетнего мужчину, качающего пресс. Он был красив – это точно. Причем обладал редкой для мужчины красотой, сочетающей в себе правильные черты лица, ухоженность и отличную физическую форму. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз я видела мужчину, делающего зарядку. У меня было стойкое ощущение, что я такое видела, но где, когда? А, вспомнила! Я видела такое по телевизору, по утрам на РТР показывают. Но это же совсем не то… Я почувствовала непреодолимое желание достать свою мыльницу и начать щелкать. Я люблю фотографировать все красивое. Снимки наполняют смыслом мою, в общем-то, довольно скучную, комфортную жизнь. Я люблю красоту.
В нашем доме и вокруг него можно найти много красивого: весной расцветают вишни, прилетают птицы, которые порой настолько забывают о моем существовании, что я успеваю снимать их поцелуи на ветках. Летом цветут цветы, порхают бабочки. В лесу растут грибы. Нужно только быть очень внимательной и терпеливой – и даже в этой крошечной точке планеты можно встретить умопомрачительную красоту. К примеру, моего красивого нового соседа, который улыбается и машет нам рукой. Я вздрогнула, заметив, что он смотрит прямо на нас, в мое окно. Мы обе застыли, как парализованные.
– Мамочки! – прошептала Алина. – Гореть мне в аду, если я не заполучу этого красавца. Сашенька супротив него – леший. Да что там Сашенька! Он даже красивей моего бывшего. А он тоже был, знаешь, не урод. М-м-м, прямо мой любимый цвет, мой любимый размер.
– Сашеньке своему это скажи, – усмехнулась я.
– Плевать на Сашеньку. Я давно уже должна была его бросить. А тут-то… сам бог велел. О черт!
– Что? – Я не могла оторваться от улыбающегося и действительно какого-то не по-русски счастливого лица светловолосого мужчины, а тем временем Алина успела отследить, как через снежные сугробы к красавцу прыгает замотанная в дубленку женщина наших лет.
– Кто это? – возмутилась Алина. – Надеюсь, мама?
– Какая мама, ты свихнулась? Она что, родила его в пять лет? – покачала я головой. Красавец-блондин улыбнулся нам еще раз и помахал рукой. Мы помахали ему в ответ, загипнотизированные его уверенной мужской пластикой.
– Значит, сестра. Такой мужчина не имеет права быть женатым. Искусство принадлежит народу! Все, он уходит. Останься, призрак! – Алинка вытянула шею, провожая взглядом удалявшегося незнакомца. – Растаял, как дым!
Позже, за ужином, только и разговоров было что о наших новых соседях. Родители мужа порадовались, что теперь у нас хоть будут живые люди за забором. Не так страшно будет, когда Олечка остается в доме одна. Действительно, мне частенько приходилось ночевать в доме одной. Муж оставался ночевать в дальних отделениях своего «Ока», а дочь – в школе. Но я никогда не боялась. С таким количеством охраны в поселке, с тревожными кнопками, расставленными по всему дому, я больше боялась нашего собственного оружия на стенах.