Читать интересную книгу Туманный вирус - Сергей Донской

Даже самому Воротникову, при виде которого тряслись и теряли дар речи грозные террористы, было не по себе. В бактериологическом оружии он разбирался еще хуже, чем в технике; знал только, что оно представляет собой всевозможные вирусы, токсины и грибки. Смертоносные. Настолько ядовитые, что достаточно было микроскопической дозы, чтобы посеять эпидемию и в считаные дни сделать безлюдным любой мегаполис.

Показывая дорогу, генерал Птицын спускался по лестнице первым, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть на высокого гостя.

— СССР, а затем Россия разрабатывала бактериологическое оружие до девяносто второго года, — говорил он. — Но потом Борис Николаевич приказал свернуть все программы.

— Какой Борис Николаевич? — хмуро спросил Воротников.

— Ельцин, — ответил Птицын, не позволив себе выразить удивление по тому поводу, что кто-то мог не помнить этого. — Конечно, эту и другие лаборатории закрыли не сразу. Еще и сейчас кое-где… гм. Короче говоря, запасов бруцеллезы и туляремии у нас на века хватит.

— А также всевозможных разновидностей язвы, чумы, тифа и лихорадки, — вставил военный прокурор округа Раздолин.

Закончив долгий спуск, Воротников обернулся и смерил прокурора выразительным взглядом, отбивавшим всякую охоту хвастаться своей эрудицией. Потом посмотрел в глаза Птицыну.

— Что производили конкретно на данном объекте?

Командующий округом растерянно оглянулся на свиту.

— Ботулинический токсин КС усиленного действия, — подсказал коренастый полковник медицинской службы.

Они стояли в длинном низком коридоре с десятками труб и кабелей, протянувшихся вдоль стен. В неоновом свете лица военных выглядели мертвенно-голубыми. Суеверный человек мог бы принять их за мертвецов, собравшихся в склепе, чтобы обсудить свои тайны.

— Вдохнув воздух, содержащий КС, — говорил полковник, — вы не узнаете об этом. Лишь двенадцать часов спустя появятся первые симптомы отравления: нарушение зрения, рвота, затруднение дыхания. Через сутки наступает конец. Полный паралич мышц и дыхательной системы.

— А противоядие? — спросил Воротников.

— Против обычного ботулинического токсина существует вакцина, правда, действует она лишь в тех случаях, когда не произошли необратимые изменения мозга. А вот КС…

Полковник покачал головой.

— Расшифруйте, — потребовал Воротников.

— КС значит «Кровь Сатаны».

— Что еще за мистические бредни?

— Никак нет, товарищ генерал, — отважно возразил маленький полковник. — Все дело в бульоне.

— В бульоне, — машинально покивал Воротников, после чего вонзил в полковника раскаленный от бешенства взгляд. — Что-о? Вы издеваетесь?

— Никак нет, — повторил полковник, не отводя и не опуская глаз. — Я имею в виду так называемый мясопептонный бульон, в котором культивировались микроорганизмы для выведения токсина. Он был кроваво-красный. Вот разработчики и окрестили его «Кровь Сатаны».

— А, ну это понятно, — сказал Воротников, и вся свита с облегчением запыхтела, переводя дух. — Как фамилия?

— Ершов, — ответил маленький полковник, вытягиваясь во фрунт.

— Толково излагаешь, Ершов. Хочешь в Москву?

— Так точно, товарищ генерал армии!

— Будет тебе Москва, Ершов, — пообещал Воротников. — Я тебя обязательно разыщу.

Увы, через несколько секунд он напрочь позабыл про понравившегося ему полковника медицинской службы, потому что, пройдя до конца коридора и свернув за угол, увидел первый труп. Это был молоденький часовой с таким детским лицом, что его можно было принять за школьника, надевшего военную форму. Его стриженная под ноль голова влипла в лужу цвета загустевшего варенья. Рядом валялся автомат.

— Почему он не стрелял? — глухо спросил Воротников, отводя взгляд от несчастного мальчика. — Ответит мне кто-нибудь, черт подери?

В офицерской толпе произошла короткая возня, завершившаяся тем, что вперед был вытолкнут сверхъестественно румяный капитан в куцем зеленом плащике. Он был здесь единственным, носившим фуражку нормального размера, и явно страдал, терзаемый комплексом неполноценности. Представившись командиром части, несшей боевое дежурство на объекте, он замер, превратившись в бледную восковую фигуру с остекленевшими глазами. Переборов желание двинуть его кулаком в тупую физиономию, Воротников стал задавать вопросы и услышал, что, по всей видимости, часовой Дыбченко не открыл огонь по той причине, что видел перед собой хорошо знакомого человека.

Та же история появилась в самом хранилище № 5, где были обнаружены трупы двух солдат и одного сержанта. Их расстреляли в упор, о чем свидетельствовали обугленные пулевые отверстия на одежде. И до того, как прозвучала автоматная очередь, никто из троих не заподозрил неладного, потому что в руках убитых были ложки, банки тушенки и ломти хлеба.

— Старослужащие, — пролепетал капитан, словно это объясняло тот факт, что парней убили в тот момент, когда они перекусывали на вверенном им объекте.

— Много тут хранилось? — спросил Воротников, обводя взглядом пустые стеллажи, установленные вдоль стены небольшого помещения.

— Десять контейнеров, — ответил капитан

— Большие?

— Размером примерно с флягу.

Последнее слово вызвало у Воротникова определенные ассоциации.

— А ты где был, капитан? Пьянствовал, небось?

— Боже упаси! — ужаснулся капитан.

— Бог у тебя один, — наставительно изрек Воротников. — Главнокомандующий Вооруженными силами России. И херувимы иже с ним, то бишь непосредственное командование.

В свите зашептались, запоминая высказывание, чтобы впоследствии повторять его перед подчиненными. Сдерживая довольную улыбку, Воротников хотел было произнести еще одну крылатую фразу, когда тревожная мысль вспыхнула в его мозгу: «А что, если эти проклятые контейнеры с микробами перевернули или разбили? Что, если он сам и собравшиеся вокруг него офицеры уже получили смертельную дозу, и в их организмах идет необратимый процесс, который завершится летальным исходом?»

— Из чего сделаны эти фляги… контейнеры? — осведомился он.

— Сверхпрочный сплав, — сказал полковник, фамилия которого вылетела из головы Воротникова. — Внутри ампулы из специального стекла.

— А не могли ли злоумышленники распылить ботулин…

— Ботулинический токсин, — поправил командующий округом и запоздало прикусил язык.

— …распылить ботулин здесь? — закончил мысль Воротников, награждая подсказчика испепеляющим взглядом.

Сопровождающие удрученно переглянулись и стали незаметно принюхиваться.

— На всякий случай все помещения были обработаны специальным химсоставом и тщательно проветрены, — доложил капитан в плащике.

Хвалить его Воротников не стал. На объекте погибло семеро военнослужащих, а один бесследно исчез. Капитану светил трибунал, и выгораживать его Воротников не собирался. Трупы ему смотреть тоже расхотелось. На то имелись следователи военной прокуратуры и прочие специалисты. Его интересовало одно: кто расстрелял охранников хранилища и куда делись смертоносные контейнеры.

Устроив оперативное совещание на открытом воздухе под спешно натянутым тентом, Воротников пришел к неутешительным выводам. Скорее всего, преступление совершил Курбатов, командир роты, несшей караульную службу. Во всяком случае, старший лейтенант Курбатов не был обнаружен ни живым, ни мертвым. Между тем посторонний не сумел бы проникнуть в тщательно охраняемый бункер, открыть замки, снабженные секретными кодами, перестрелять часовых и беспрепятственно скрыться. Действовал свой. Хотя какой свой, к чертям собачьим! Это был враг! Коварный, расчетливый, безжалостный.

Старлей Курбатов? Почти наверняка он.

— Искать этого сукиного сына, — распорядился Воротников, завершая совещание. — Объявить перехват, подключить всех, кого можно, включая МВД. Прошерстить все связи до самых дальних родственников и случайных знакомых. Расследование провести в кратчайшие сроки, о выполнении докладывать мне ежедневно.

С этими словами, уставившись в пустоту воспаленными от недосыпания глазами, Воротников зашагал к вертолету. Почему-то он был уверен, что лейтенант Курбатов даст о себе знать раньше, чем его поиски увенчаются результатом. И, как обычно, глава Антитеррористического Центра оказался прав.

II

Президент Манарбек Султанбаев пробудился с первыми трелями соловьев, ощущая неприятный свинцовый привкус во рту. Ему приснилось, будто бы он ел дохлую рыбу, и он знал, что это не к добру.

Лидеру казахского народа, купающемуся в неописуемой роскоши и наслаждающемуся всеми радостями жизни, тоже бывало несладко. Человек, чьим именем были названы улицы в каждом городе Казахстана, не всегда просыпался с улыбкой и уверенностью в завтрашнем дне. Он был немолод, его здоровье ухудшалось с каждым прожитым днем, и он боялся смерти.